Караул под «ёлочкой»

– А что это за девчонка около него вертелась?
– Агент мотнул головой в сторону ворот, за которыми только что исчез «газик».

– Ульянка Соронина? Телефонистка с командного пункта связистов. У них с Антошкой, кажется, любовь...

– Любовь-морковь, значит... А майор, который сейчас в «газике» подъезжал, - это кто? Новый заместитель командира группы? Вместо Трофимыча назначили?

– Нет, - Беланов покачал головой и полез в карман за сигаретами.
– Этот майор из группы охраны труда. А вместо Бехтерева пока никого не прислали.

Входная дверь распахнулась, и на пороге испытательного корпуса появился оперативный дежурный:

– Вот вы где! Ребята, вас приказал срочно разыскать полковник Паршинов. Травмы - травмами, а график проведения испытаний никто не отменял!

Агент про себя чертыхнулся и следом за Белановым поплелся в зал проводить проверку герметичности стыковочного узла на грузовике «Прогресс».

Освободиться он смог только после полудня. Сменив рабочую одежду на обычную, Агент отправился к шоссе ловить попутную машину, чтобы добраться до города. Спешить уже не было смысла: за прошедшую пару часов Ульяна не только наверняка добралась до госпиталя и отдала Макарьеву пакет с одеждой, но, наверное, успела вернуться домой, в общежитие. Правда, был еще шанс, что травма лейтенанта оказалась все-таки серьезной и девчонку сразу не пустили в палату к Макарьеву. Тогда пакет с одеждой мог сейчас оказаться в ее комнате. Вот туда, в женское общежитие, Агент и решил заглянуть. Идти к госпиталю он посчитал опасным: вряд ли контрразведка после случившегося сегодня утром происшествия сняла наблюдение с Макарьева. Скорее даже напротив усилила.

Ему повезло, и он быстро добрался до Ленинска. Машина, которую вел разговорчивый шофер - грузин с 250-й площадки, подвезла Агента до самого женского общежития.

– На свидание собрался, дорогой?
– рассмеялся шофер, прочитав надпись на табличке около дверей здания.
– Удачи тебе!

– Спасибо, генацвале!
– натужно хохотнул в ответ Агент.
– Удача в таком деле не лишняя, верно?

Он зашел в общежитие, выяснил у дежурного вахтера, в какой комнате живет «красивая черноволосая девушка Ульяна Соронина» и поднялся на второй этаж.

Комнату Ульяны в длинном коридоре он нашел почти сразу. Несколько секунд постоял перед порогом, внутренне настраиваясь на возможное дело, коротко стукнул согнутыми пальцами в дверь.

– Открыто, заходите!

Агент осторожно приоткрыл дверь и заглянул в комнату.

Волосы у нее были черные как смоль. Голубые глаза светились удивлением.

– Привет, моя радость, - он вошел в комнату и плотно прикрыл за собой дверь.
– Что, не ждала в гости?

– Кого я вижу!
– Зинаида Кислицкая, сослуживица Ульяны и ее соседка по комнате в общежитии, не скрывала своей радости.
– Ежик! Сколько лет, сколько зим!

– Шел мимо и решил зайти...

– И правильно сделал, что решил, - одобрительно тряхнула головой Кислицкая.
– Признавайся, соскучился, Ежик?

Она звала его «Ежиком» еще с их первой встречи. Тогда, больше года назад, на космодроме стояла страшная жара. Чтобы меньше потеть, Агент решил коротко постричься. Зинаиду его короткие, стоявшие почти торчком жесткие волосы привели в совершенный восторг.

– Конечно, девочка, - он ухмыльнулся.
– Старая любовь, Зиночка, не ржавеет...

– Да?
– Кислицкая хихикнула и кокетливо стрельнула глазами.
– А я-то уже решила, что твоя любовь прошла. Сколько ты не появлялся у меня, а, Ежик? Больше, чем полгода?

– Работы много, - Агент неуверенно пожал плечами. Разговор начинал его тяготить.
– Многое меняется в человеке, Зин. И в душе, и внешне. Ты, вот, волосы постригла и покрасила...

– Что не нравится?
– Зинаида подбоченилась.
– Зато теперь мы с Ульянкой как сестры-близняшки!

– С какой это Ульянкой?
– он изобразил на лице удивление.

– С моей соседкой по комнате, - беспечно махнула рукой Кислицкая.
– Нас теперь все знакомые мужики путают!

– Ну? И где же твоя «сестренка»?

– Да у хахаля своего, - Кислицкая залилась переливчатым смехом.
– Нашелся тут герой-мужчинка, понимаешь ли. В звании лейтенанта.

«Снова я опоздал, - с сожалением подумал Агент.
– Записная книжка уже наверняка в руках у Макарьева».

– А ты что это Улькой интересуешься?
– Зинаида хитровато прищурила глаза и подозрительно покосилась на него:

– Слушай, Ежик, а ты часом не к Ульяне моей заявился, а?

– Да ты что!
– Агент подошел к ней вплотную и привычным движением обнял за талию.
– Бежать от такой женщины, как ты, к какой-то Ульяне?

– Врешь, - довольно захохотала Зинаида, положила ему руки на плечи и заглянула в глаза.
– Ой, врешь же, злодей?

– А вот ни капельки!
– он притянул ее к себе и поцеловал.

...Лежа в кровати и слушая спокойное дыхание заснувшей у него на плече Зинаиды, Агент снова мысленно вернулся к событиям нынешнего утра и пришел к выводу, что ничего опасного пока не произошло. Даже если книжка и попала в руки Макарьева, это еще не значит, что лейтенант добрался и до спрятанной в ней шифровки.

Ну, а если и добрался? Побежит в контрразведку? Вряд ли. Скорее всего, продолжит свои детские игры в частного детектива. Чем еще больше усилит подозрения контрразведчиков на свой счет. Оттянет на себя часть их сил. А это сейчас самое главное.

Ведь осталось всего несколько дней.

28.

4 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка.

Контрразведчик исподлобья оглядел присутствующих, кашлянул в кулак и осведомился:

– Ну, у кого есть какие соображения, голуби вы мои сизокрылые?

Чекмаев неслышно вздохнул. За несколько лет совместной работы он хорошо успел изучить привычки Контрразведчика. Фраза «голуби сизокрылые» - да еще с вопросительной интонацией - означала крайнюю степень раздражения и недовольства шефа.

– Что молчите, как будто воды в рот набрали?
– тон, которым были произнесены эти слова, действительно не предвещал для присутствующих на совещании офицеров ничего хорошего.
– Сказать нечего? Ладно, тогда я скажу. Для завязки нашей предстоящей милой беседы.

Контрразведчик скользнул по подчиненным испепеляющим взглядом и, чеканя слова, произнес:

– То, что произошло, товарищи офицеры, - это не просто оплошность. Это крайняя степень нашего ротозейства и разгильдяйства. За это в нашем ведомстве принято снимать с плеч погоны. Если перед этим вам, конечно, не сняли голову.

Не в силах более сдержать охвативших его чувств, он раздраженно хлопнул ладонью по поверхности стола:

– Под угрозой оказалась жизнь одного из центральных фигурантов по нашему делу. А мы довольствовались ролью простых наблюдателей! И снова проморгали действующего у нас под самым носом врага! Что, нюх потеряли, товарищи контрразведчики?