Картофельное счастье попаданки

— Да-да, я понимаю, — согласилась я. — Но король Алестер совсем другой. Самым горячим его желанием является наладить дружбу между нашими странами. И я надеюсь, что это получится.

— Непременно получится! — откликнулась она. — И я не сомневаюсь, что король Дамиан щедро вознаградит тех, кто вернул ему дочь. Так что подумай заранее о том, чего ты хочешь у него попросить.

Наш разговор был прерван шумом, раздавшимся со стороны ворот. И по тому, как быстро вскочила и заволновалась герцогиня, я поняла, что во двор въезжал королевский кортеж. Мы поспешили ко дворцу, дабы поприветствовать еще одну монаршую особу.

Король Дамиан Пятнадцатый оказался старше, чем я его себе представляла. Впрочем, я знала, что он женился и обзавелся дочерью уже в весьма почтенном возрасте. Он был сед, бледен, и хотя держался он с подобающим королю достоинством, было видно, что дорога его утомила.

Два короля обнялись, а все зрители этой сцены были тронуты. Эта встреча была первой встречей глав двух наших государств за несколько столетий вражды и непонимания. И теперь все мы надеялись, что именно с этого дня в летописях Терезии и Арвтиании будут открыты новые страницы.

— Ваше величество, — обратился к Дамиану Алестер, — мы понимаем, как вы хотите увидеть ее высочество. Но мы пока еще не открывали ей правду. Она ничего не знает о том, кто она такая, и кем является ее отец. Поэтому прошу вас проявить максимальную чуткость при вашей встрече.

— Да-да, я понимаю, — кивнул король Арвитании. — Мы не можем исключать и возможность ошибки. Как бы мне ни хотелось верить, что это моя дочь, нам следует в этом убедиться. Иначе и мое разочарование, и разочарование этой малышки будет слишком велико.

Тут он обернулся к стану своих придворных, и из толпы выступил седой длиннобородый старик, державший в руках явно старинный артефакт в виде пирамиды.

Я поняла, что именно с помощью этого устройства и будут проверять принадлежность Армель к королевскому роду.

Мы прошли в бальную залу, где на небольшом возвышении были установлены два массивных кресла, в которые и сели их величества. На этом моменте я выскользнула из залы и побежала в комнату Армель.

Когда я появилась там, Рут уже укладывала волосы ее высочества. Девочка уже была одета в красивое платье, но, казалось, что этот роскошный наряд совсем не радовал ее.

— Мадемуазель Эльвира! — вдруг воскликнула она, бросилась ко мне и расплакалась, уткнувшись в мое платье. — Вы же никому меня не отдадите, правда? Я не хочу с вами расставаться!

Я пыталась сдержаться, но слёзы покатились и у меня из глаз.

— Конечно, дорогая! Я всегда буду рядом с тобой!

Я и прежде понимала это, но именно сейчас осознала это особенно явно. Мне придется сделать выбор. Выбор между Алестером и Армель. Я не смогу быть с ними обоими разом. Алестер вернется в Терезию. Армель останется в Арвитании. С кем из них буду я?

Это был слишком жестокий выбор, и он сводил меня с ума. Предать ребенка, которого уже столько раз предавали, было невозможно. А остаться с ней означало отказаться от возможности стать счастливой рядом с любимым человеком.

И мое сердце разрывалось.

— Ну, что же вы, мадемуазель Армель? — донесся до меня тоже взволнованный голос Рут. — Вам нельзя сейчас плакать. Вам сейчас нужно выглядеть так хорошо, как никогда прежде.

Я вытерла слёзы и себе, и малышке, а потом взяла ее за руку.

— Моя хорошая, нам нужно идти. Нас уже ждут.

Она кивнула и пошла вслед за мной. Мы шли медленно, но всё-таки уже через несколько минут добрались до бальной залы. И я с трудом заставила себя переступить через ее порог.

Глава 81

Мы остановились в нескольких шагах от их величеств, сделали реверансы. Не знаю, как чувствовала себя Армель, но меня ноги почти не слушались, и я боялась, что рухну на паркет.

Впрочем, волновались не мы одни. В глазах короля Арвитании тоже стояли слёзы. Он поднял было руку, протягивая ее в сторону Армель, но тут же опустил ее, не желая опережать события. И теперь уже посмотрел на меня.

— Насколько я знаю, это вы помогали… кхм… мадемуазель Армель?

— Да, именно так ваше величество, — ответил за меня Алестер. — Это та самая мадемуазель Бриан, о которой я вам писал.

Я сделала еще один реверанс.

— Вот как? Мадемуазель Бриан? Да-да, я помню. Я еще подумал, что запомнить ваше имя будет нетрудно, потому что одна из придворных дам в моем дворце носит такую же фамилию, что и вы.

Он перевел взгляд на своих подданых, и я сделала то же самое. И вот там, среди нарядно одетых дам и кавалеров я увидела лицо, которое показалось мне смутно знакомым.

Это была красивая женщина того неопределенного возраста, который может оказаться и двадцатью пятью годами, и всеми сорока. И сначала я не могла припомнить, где именно я могла ее видеть. Если она жила в Арвитании, то где прежде мы могли бы встретиться с ней?

И только когда я заметила в ее взгляде нечто, похожее на страх, я вспомнила ее. Это была Констанция Бриан, моя мать!

Учитывая, что я видела ее в последний раз, когда мне было лет пять, не удивительно, что я почти забыла черты ее лица. Да и она сама спустя столько времени вряд ли смогла бы меня узнать. Вот разве что только сейчас, когда Алестер назвал ее фамилию.

Но даже сейчас Констанция пыталась сохранить маску безмятежной невозмутимости, которую только что едва не потеряла. И раз она предпочла не признаваться ко мне, то и я решила сделать то же самое.

Тем более, что в этот момент всё внимание было направлено на принцессу.

Королевский маг подошел к нам всё с той же странной пирамидой в руках.

— Мадемуазель должна коснуться пальчиком ее острой вершины так, чтобы выступила капля крови, — принялся объяснять он, согнувшись едва ли не вдвое.

Наверно, такая поза должна была выражать почтение к королевской дочери.

Армель вздрогнула и замотала головой. И я вполне ее понимала. Но понимала и то, что без этой проверки не обойтись. Если она не докажет, что в ней есть королевская кровь, то ее никогда не признают законной дочерью Дамиана Пятнадцатого.

— Не бойся, дорогая, — прошептала я. — Больно будет совсем чуть-чуть. Представь, что тебя укусил комар. Или ты поранила пальчик о шип розы.

— Я не хочу! — девочка закусила губу, готовая вот-вот расплакаться.