Картофельное счастье попаданки
Шрифт:
Я слишком хорошо помнила, как он еще совсем недавно рассуждал о возможном браке герцога Марлоу и мадемуазель Шекли. Да, ради меня он готов отступить от некоторых из своих принципов, но однажды он наверняка пожалеет об этом, а мне этого совсем не хотелось.
Когда Армель обретет дом и семью, я была намерена просить короля Арвитании позволить мне остаться в его дворце в качестве гувернантки или фрейлины принцессы. А если ему будет угодно отблагодарить меня за то, что я была рядом с принцессой в то время, когда она находилась в Терезии, то я предпочла бы купить в Арвитании дом и, возможно, продолжить заниматься своим картофельным бизнесом.
Я
— Если вам что-то понадобится, то вы можете прислать в замок записку, и я сразу же приду домой. Уверена, месье Краузе не откажется ее написать.
Я оставила ей половину тех денег, что у меня были — они нужны ей были и на закупку продуктов, и на жалованье Эмме и еще одной девушке, которую Рут собиралась нанять в самое ближайшее время.
Сама же я вернулась в замок тем же вечером. Нас с Армель разместили в больших и красивых апартаментах, и в замок была немедленно вызвана мадам Ларкинс с помощницами, дабы сшить ее высочеству подобающие ее рангу платья.
Все эти перемены малышка воспринимала на удивление по-взрослому. Она не выражала бурной радости, но, кажется, и не испугалась того, что вокруг нее было сейчас так много людей. Общалась она по-прежнему преимущественно со мной. А я старалась оберегать ее от лишних бесед, к которым у нее не было ни малейшей склонности.
Теперь многие искали моего внимания. Это вовсе не значило, что они видели во мне будущую королеву. Разумеется, нет. Но наверняка они допускали, что я могу стать любовницей короля, и для них этот статус тоже значил немало, ведь часто фаворитки монархов имели куда больше влияния, чем их законные супруги.
В тот же вечер, когда я вернулась в замок, ко мне подошли брат и сестра Расселы. Его сиятельство, заикаясь от волнения, просил прощения за свое прежнее недостойное поведение и заверял, что с этого дня он мой преданный слуга. А Вирджиния, растрогавшись, и вовсе назвала меня кузиной.
Не осталась в стороне и Роуз Юбер. Правда, ее в замок не пропустили, и для разговора с нею мне пришлось выйти к воротам. Она тоже пылко принялась рассказывать мне, что прежде была не права и теперь искренне об этом сожалеет.
Чувствовал себя виноватым передо мной и Габриэль Шекли. Но я сказала ему, что совершенно на него не сержусь. Все свои прежние ошибки он уже смыл своей кровью, пролитой на защите интересов ее высочества.
Дни шли один за другим, а из столицы не было никаких вестей. Помня о данном принцу обещании, я старалась не оставлять Армель одну надолго, а когда я выходила в город, то оставляла ее на попечении герцога Марлоу или его сестры Лауры, с которой и я, и девочка сильно подружились.
Дела в чайной шли просто превосходно. Теперь каждый горожанин считал своим долгом непременно побывать в заведении мадемуазель Бриан и посидеть за столиком, за которым, быть может, сидел сам принц Ланьонский. После еще одной помощницы Рут наняла и пару мальчишек-курьеров, которые доставляли наши блюда заказчикам по всему городу. Хотя сама она поначалу, как обычно, не верила в успех этого начинания.
— Что еще за доставка, мадемуазель? — возмутилась она, когда я рассказала ей свою идею. — Разве кто-то станет заказывать еду себе на дом? У состоятельных господ есть собственные кухарки. А если они захотят полакомиться нашими яствами, то уж
всяко предпочтут прийти к нам лично.Но эта новая услуга оказалась необычайно востребованной. Кип смастерил для разносчиков корзинки разного размера, и скоро у нас уже работали не два, а целых пять доставщиков.
Сам Кип проводил в городе не так много времени. Именно на нём было наше загородное хозяйство. Но удерживали его там не только дела, но и одна прелестная пастушка. Однажды Рут сказала мне, что, кажется, дело идет к свадьбе, и мы с ней искренне порадовались за Кипа.
Кэрри Блэр была сиротой, и Рут отзывалась о ней весьма лестно.
— Она скромная девушка, хозяйка. И видели бы вы, как они с Кипом славно ладят друг с другом. Ему как раз и нужна такая жена — спокойная и хозяйственная. И со скотиной она умеет обращаться — все куры, коровы и овцы теперь ее обожают.
Сама Рут теперь жила в городе и занималась управлением чайной. У нее уже не было необходимости самой печь пироги или мыть посуду, но она всё равно с удовольствием занималась этим в свободное от более важных дел время.
Спустя месяц после того, как принц отбыл в столицу, состоялась его коронация. Об этом сообщил мне герцог Марлоу. А еще через две недели я, наконец, получила от его высочества письмо. Вернее, уже не от его высочества, а от его величества.
В нём он написал, что прибудет в Гран-Лавье через несколько дней. И сразу после этого мы отправимся в Арвитанию.
— Мы поедем в другую страну? — спросила меня Армель, когда мы стали собираться в дорогу.
— Да, дорогая! Она называется Арвитания. Надеюсь, нам там понравится.
Пока я старалась быть весьма сдержанной, разговаривая с ней на эту тему. Я боялась заранее сказать ей, что мы едем к ее отцу. Потому что эта поездка, сопряженная со многими дипломатическими формальностями, могла сорваться в любой момент. Кто знает, какие договоренности были достигнуты в переговорах между двумя монархами? Посвятить Армель во все эти тайны можно будет уже тогда, когда мы прибудем в Арвитанию. А до тех пор я не хотела ее волновать.
Конечно, что-то она могла услышать и сама — там, в горах, где мы разговаривали о ней и с Габриэлем, и с королем Норманом. Но тогда она была слишком напугана и многое наверняка пропустила мимо ушей. По крайней мере, меня она об этом не спрашивала. Здесь же, в замке его светлости, я старалась оградить ее от общения с чужими людьми. А сам герцог и его сестра придерживались в этом вопросе того же мнения, что и я.
В библиотеке замка я нашла несколько книг об Арвитании. Я уже знала, что ее столица называется Валье-де-Браво, и что находится она довольно далеко от границы с Терезией.
Меня радовало, что Кэррингтон (в мыслях я продолжала называть его именно так) поедет вместе с нами. Ему теперь я доверяла как никому другому. И что скрывать, я очень хотела увидеть его снова. Но мне следовало научиться называть его по-новому — его величество Алестер Седьмой! Да, именно так он сейчас звался.
В Гран-Лавье королевский кортеж прибыл поздним вечером. О его прибытии известили и ржание лошадей под окном, и громкий голос церемониймейстера.
— Так его сиятельство теперь король? — восхитилась Армель, которая увидела его, выглянув в окно. — Вот славно-то, правда? Тот, прежний король, мне совсем не понравился.