Карты, золото, меч

На улице уже несколько часов как рассвело, и город потихоньку начинал жить своей обыденной жизнью. Покинув дом гремлинов, они заперли за собой дверь и, убедившись, что на улицах тихо, направились в таверну. Шип поминутно оглядывался по сторонам и, каждый раз прежде чем перейти на следующую улицу, осторожно выглядывал из-за угла. Завидев косой взгляд Ивейна, гремлин пробурчал:

— Хочу напомнить, что кое-кого разыскивает вся стража Распутья. Осторожность не помешает.

Ивейн хотел было заметить, что воровато оглядывающийся гремлин привлечет куда больше внимание, как дороге им попался сгорбленный одноногий старик, сидевший около груды какого-то тряпья. Он сжимал в крючковатой покрытой бородавками руке кружку и заунывным голосом просил подать на пропитание, попутно сетуя на то, что под старость лет остался без крова над головой благодаря ушлым отпрыскам.

Проходя мимо, гремлин остановился около нищего, делая вид, что изучает свой ботинок и что-то шепнул попрошайке на ухо. Выпучив глаза, бродяга вытащил из связанной штанины вторую ногу, подобрал свои нехитрые пожитки и с невиданной для своего почтенного возраста прытью помчался по улице.

— Передал весточку Джузу, — объяснил гремлин и хихикнул, явно наслаждаясь удивленной миной Ивейна. — Ты же не думал, что нищие просто так сидят на улицах? За выпрашивание милостыни без спроса можно и реальным калекой стать.

Выйдя на широкую улицу вблизи Большого Базара, они чуть нос к носу не столкнулись с небольшим отрядом стражников из четырех человек. Благо зевающие блюстители закона выходили из какого-то кабак, в котором явно провели ночь, и не успели их заметить. Шип недолго думая метнулся в какой-то переулок, потащив за собой Ивейна. Выглянув из-за угла, гремлин грязно выругался:

— Идут прямо на нас. Валим.

Гремлин, не мешкая бросился наутек, видимо зная какой-то обходной путь. Ивейну ничего не оставалось, кроме как проследовать за ним, еле поспевая за своим юрким спутником.

— Слушай, а если просто пойти к страже и рассказать все как есть? Про то, что на ваше заведение напали, и вы не имеете никакого отношения к убийству стражника? Я бы мог подтвердить твои слова, — спросил Ивейн.

— Неплохая идея, — кивнул гремлин. — Как я сам до такого не додумался? А еще можно привязать к шее камень и броситься в реку. Ты думаешь, кто-то будет меня слушать? Да я рта не успею открыть, как окажусь за решеткой вместе с Буги. И ты кстати тоже.

Что ж, судя по приобретенному им горькому опыту, гремлин был прав. Спустя несколько минут Шип, убедившись, что за ними никто не следит, расслабился и сбавил шаг, позволив Ивейну перевести дыхание. Некоторое время они шли молча, петляя по паутине улочек и переулков. Но вдруг Шип застыл как вкопанный. Ивейн хотел было спросить, в чем дело, но гремлин лишь приложил палец к губам.

— За нами идут двое, один из них — гном. Похоже, этот безбородый ублюдок все же нас выследил, — прошипел гремлин и достал меч.

— С чего ты взял?

— Я слышу шаги. За мной!

Ивейн лично ничего не слышал, но не видел смысла ставить под сомнение слова Шипа. Все же слух у гремлинов был куда острее, чем у людей, да и Шип явно был куда опытнее его в таких делах. Стараясь не отстать от Шипа (меньше всего Ивейн хотел оказаться один на один с тем безбородым гномом) он чуть не налетел на гремлина, метавшегося по переулку. Впереди был тупик. Путь преграждала высокая каменная стена, едва ли не в два роста Ивейна. Шип повертел головой и выругался.

— Что теперь будем делать? — спросил Ивейн.

— Драться, — с мрачной решимостью ответил гремлин. — План такой — стой тут и отвлекай, а я нападу сзади и попробую прикончить гнома. Сработаем на неожиданности.

Не успел Ивейн возразить, что его не совсем прельщает роль приманки, как Шип уже бросился к началу переулка и залез в пустую бочку, бесшумно закрыв за собой крышку. Ивейн вытащил меч, пытаясь унять небольшой мандраж. Он услышал приближающиеся голоса, которые показались ему на удивление знакомыми. Около входа в переулок показались орк в круглых очках и меднобородый гном.

— Эй! — с облегчением окликнул друзей Ивейн, пряча меч в ножны.

Его друзья, увидев Ивейна, не мешкая направились к нему. Тут Ивейну пришла в голову мысль, что гремлин вряд ли знает о том, что перед ними друзья Ивейна.

— Стойте, там… — попытался предупредить своих друзей Ивейн, но было уже слишком поздно.

Гремлин выпрыгнул из бочки, будто из заводной детской игрушки. Приземлившись на спину Кремню, он занес меч для удара, но гном, не растерявшись, схватил гремлина за шкирку и отбросил его в сторону. Сгруппировавшийся в полете гремлин сумел приземлиться на ноги, правда, выронив меч. Он достал из голенища сапога нож и стал медленно обходить орка. Громхак вытащил из ножен изогнутую саблю, и, издав воинственный клич, бросился на гремлина. Ивейн, наконец, опомнился и понял, что если он немедленно не вмешается, то, в конце концов, в переулке окажется одним покойником больше. Набрав полную грудь воздуха, он закричал:

— Хватит!

Все трое участников потасовки застыли на месте и недоуменно уставились на Ивейна.

— Это Громхак и Кремень, мои друзья, — быстро объяснил Ивейн, пользуясь секундной передышкой. — А это Шип — он друг Буги, того гремлина, который помог мне с жетоном.

Все немного расслабились и убрали оружие. Ивейн начал было рассказывать друзьям о той ситуации, в которую они влипли, но Шип не дал ему закончить. Не тратя времени, гремлин подобрал меч, засунул обратно в голенище сапога нож и осторожно выглянул из-за угла, озираясь по сторонам.

— Хватит трепаться. Пошли в трактир там и продолжите свои нежности.

— Прошу прощения, но мне нужно заскочить к себе и мы с Кремнем как раз направлялись в мой дом. Сочту за честь, пригласить вас к себе в гости, — произнес орк, поправляя очки. — Я живу буквально в нескольких кварталах отсюда.

Гремлин поначалу протестовал против непредвиденной остановки, но быстро сдался под напором остальных и обещанием орка накормить их завтраком. Внутри дом Громхака полностью соответствовал ожиданиям Ивейна о том, где должен жить орк работающий библиотекарем. Все комнаты от прихожей до гостиной были полностью забиты книгами — они лежали на столах, стульях, громоздились на полках нескольких шкафов, покосившихся от тяжелой ноши, и стояли огромными стопками прямо на полу. Самая высокая из них едва ли не доставала Ивейну до макушки, а Шип и Кремень и вовсе могли спокойно спрятаться среди книжных столбов. Из-за того, что библиотека, где некогда работал орк, теперь стояла закрытой, ему пришлось перетащить весь ее ассортимент к себе, но Ивейн догадывался, что Громхак и со своей личной коллекцией литературы вполне мог открыть собственную библиотеку. Помимо книг дома у орка находилось столько оружия, что их количеством можно было вооружить небольшой отряд. Кремень восторженно цокал языком, осматривая висевший на стене полуторный молот, едва ли не в полтора его роста, а Шип осторожно пробовал пальцем остроту зубьев небольшого метательного трезубца, стоящего прямо у стены.

Громхак извинился перед гостями за беспорядок и на скорую руку освободил место на столе и стульях, бережно переложив стопки книг прямо на пол. Юркнув на кухню, орк с гордостью сообщил, что он конечно не любитель хвастать, но лучше него чай в этом городе не делает никто. Во всяком случае, это слова министра образования Скордской Республики. Пока они ждали гремевшего посудой радушного хозяина, Ивейн с интересом разглядывал обстановку. На стене прямо над письменным столом висела довольно неплохая картина, на которой был изображен белокожий орк, сидящий прямо на земле скрестив ноги. Одет он был лишь в медвежью шкуру, накинутую на манер плаща и холщовые штаны. Голова орка была полностью обрита, а тело его покрывали многочисленные замысловатые татуировки. На коленях орк держал огромное копье. Ивейну показалось, что лицо орка на картине чем-то напоминает ему Громхака, но не мог судить об этом с точностью, а спрашивать об этом показалось ему немного не тактичным.

Кремень, устав рассматривать оружие со скучающим видом уставился в окно. Большинство гномов не признавали общепризнанную письменность, предпочитая перу и бумаге высекать на камне. Как говорили сам гномы бумага — материал хрупкий и недолговечный, который легко уничтожить сжечь или порвать. А вот камень — другое дело, он живет тысячи лет и хранит вместе с собой историю.

Ивейн вспомнил рассказ одного своего университетского профессора, гнома Горина Золотоносца. «Как-то раз, — вещал преподаватель полусонной аудитории, — один мой знакомый — не шибко знаменитый гномий поэт — возвращался к себе домой, неся под мышкой один из своих новых трудов, которым хвастался перед друзьями. А так как сами понимаете, — Горин лукаво улыбнулся, — гномьи посиделки обычно заканчиваются довольно поздно, то изрядно охмелевший слуга музы споткнулся и разбил об землю табличку со своими стихами. Однако его это не особо расстроило, так как первым делом проспавшись и вспомнив ночной казус, он тут же бросился высекать новую поэму, которая начиналась так: «О, жизнь! Как камень ты — порою тяжела и вечна, но вместе тем бывает так, что разлетаясь на куски, уходишь скоротечно…». За этот труд, высеченный на более чем десяти плитах, он получил огромную популярность и уважение даже во внешнем мире и даже удостоился чести был увековеченным в пещере славы родного клана. Видите, господин Ивейн? — он вспомнил, что практически вжался в стол под взглядом гнома, — если в следующий раз вы не придумаете хоть какой-либо интересный рассказ о том, почему не подготовили свою работу, можете даже не заходить в аудиторию. Итак, а теперь достаньте перья…»