Кастелян

— В этот вторник. Бумага министерская, есть входящий номер, вторая копия у меня. Мы не рано идём?

Сбитый с допроса Снейп запнулся, но ответил:

— Там очередь на досмотр. И резерв времени на случай проблем.

Вздохнул, поняв, что я перехожу в режим дипломатического вранья.

— Ладно, отменить всё равно не получится. Пойдёмте.

Мы вышли из тупика, миновали пару богато оформленных витрин на оживлённой улице, зашли в тихий переулок и остановились у красной телефонной будки. Чем-то неуловимым она была похожа на заколоченную кассу у платформы 9. Ладно, это была злая ирония. Аккуратная старая надпись «Out of order» нанесена на стекло капитально, под трафарет. Маги совсем не палятся.

Мы вошли в будку. Снейп снял трубку с оборванным проводом и набрал номер «MAGIC» на T9-клавиатуре. Подождал и произнёс в трубку: «Северус Снейп и Гарольд Поттер в кабинет 211 к девяти эй-эм». Аппарат звякнул и исторг из порта возврата пару каких-то кругляшей. Проигнорировав упавшие на пол жетоны, Снейп повесил трубку и ухватился за поручень. Не иначе как ожидавший этого, импровизированный лифт утробно лязгнул, вздрогнул и ломанулся вниз с такой скоростью, будто в центре Земли вот-вот закончится скидочное время на завтраки.

Кино, думал я, стоя в очереди на досмотр. Невзыскательный кассовый фильм — вот что это мне напоминает. Если в Хогвартсе — балаган со всё более расходящимся с действительностью сценарием, то в Министерстве — долбаная детская комедия. Где-то рядом — огромный тёмный зал и куча малолеток, жующих попкорн и дружно ржущих над каждым нарочито нелепым моментом. «Уши в груши», этот ракетный лифт… или вот, выкатывающиеся из некоторых каминов визитёры. Не выбегающие, не выпрыгивающие, не выпинываемые и не выбрасываемые — выкатывающиеся колобком, зло отряхивающиеся и следующие к проходу для сотрудников. Даже думать не хочется, что там может находиться на другом конце и через что проходит этот путь, но ржачно же — мочи нет!

А опытные продюсеры получают по два шиллинга за каждый писклявый хохот в каждой мелкой глотке. Копят, отгребают лопатой и снимают новые серии. Плюс попкорн, шутовские палочки и сувенирные балахоны.

Очередной сотрудник выкатился из камина, оставляя на мраморном полу дурно пахнущую лужицу. Где-то включили запись хохочущей толпы.

— Нас снимает скрытая камера, — пробормотал я.

— Вполне возможно, — ответил Снейп, поняв меня по-своему.

— Ваши палочки, — равнодушно пробурчал дежурный маг. Взял мою, выложил на какой-то артефакт.

— Материал?

— Остистая межгорная сосна, сетчатка Zmei…

— Сосна и змеиная требуха, — пробормотал маг, что-то записывая. — «Priori Incantatem». Мутабор Акус, Мутабор Акус, Му… так, проматываем. Люмос Эк… экслибрис, к лешему. Тергео, Тергео, Тергео… проматываем… проматываем… ещё пром… Вы что, уборщик?

— Нет. Случайный однофамилец одной известной личности.

— Бывает, — равнодушный аврор тут слышал и не такое. — Так, опять «подсвети экслибрис». Короче, непростительных нет. Фамилия, имя?

— Поттер, Гарольд.

Он поднял на меня глаза.

— Ага. Сочувствую, парень. Радуйся, что не очень на него похож.

Снейп позади закашлялся. Маг смотрел в книгу перед собой.

— Твоя… ваша палочка у нас впервые. Кто производитель?

— Неизвестно. — Аврор опять поднял на меня взгляд. — Приобретена у Гаррика Олливандера, официально, 31 июля этого года. Он может знать больше, но мне сказал именно это.

— Минуту… — он достал какой-то гроссбух из-под столешницы. — Да, есть такая. Хорошо, регистрируем. Можете проходить. Следующий! Вашу палочку… Материал?.. А, это вы, мистер Снейп. Забирайте, видеть этого больше не могу. Следующий!

Мы проследовали мимо пафосной скульптуры над фонтаном, подошли к лифтам — нормальным лифтам — и спустились вниз на несколько этажей. Попетляв по коридорам, оказались в тупичке с парой лавок для ожидания и единственной, окованной железом дверью. Игнорируя висевшую в воздухе надпись «Не входить», Снейп по-хозяйски открыл дверь и сунулся было внутрь. Из кабинета грянул звериный рёв, мощный удар по невидимой стенке и раздражённый бас «Закрой дверь»!

Снейп невозмутимо захлопнул дверь, сел на лавку, привалился к стене и закрыл глаза. Я последовал его примеру. Мы молчали. Иногда из-за двери слышались одиночные глухие удары.

— Да, профессор, пока не забыл. То эссе, что вы мне вчера задавали, уже готово.

Снейп приоткрыл глаза, пытаясь вспомнить какое-то вчерашнее эссе, но быстро сообразил, о чём речь.

— Позже сдадите.

Опять потянулось молчание.

— Что у вас за палочка, Поттер? На изящные работы Олливандера не похоже.

— Не знаю. Олливандер сказал, это палочка Грегоровича.

— Вы что, соврали дежурному?

— Вы не поняли. Это не палочка *работы* Грегоровича. Это палочка Грегоровича. Личная. Мастер неизвестен.

— Чушь. У Грегоровича была и остаётся одна-единственная палочка. За исключением…

— За что купил, за то и продаю. Олливандер говорил, что её конфисковали у юного Грегоровича, но его повествование было мутным и невнятным, а я — вымотан «выбором на всю жизнь», так что не настаивал на деталях.

— Как она вообще вам досталась? Чтобы Олливандер продал такое ребёнку…

— Так другое не подошло.

— Да что вы говорите?

Я пожал плечами. Но Снейп смотрел настойчиво.

— Сразу скажу, я многого тогда не понимал. Да и сейчас… Тогда весь день был со странностями, причём буквально, начиная с полуночи. В общем, зашёл я в лавку. Меня как раз оставили одного. Тут появляется этот тип и начинает лепить…

— Поттер! Следите за языком, если уж собираетесь, как вы изволили выразиться, изучать расклады и находить союзников.

— Виноват. Мастер Олливандер с ходу продемонстрировал, что умеет бесшумно заходить за спину, помнит параметры концентраторов некоторых особых клиентов и мастерски набивает цену своей…

— Поттер!

Я вздохнул.

— В общем, начался полный перебор выставленного на витрине. Выбросы, куча хлама в воздухе, «Ах, это тоже не то»… Но вот что странно: одна палочка настойчиво предлагалась мне снова и снова. Он подсовывал её трижды, перемежая с другими. А в четвёртый раз что-то в ней сделал, наверное, желая простимулировать процесс. Но в результате она сломалась.

— Что?

— Грохнуло по-настоящему, древесина разлетелась в щепки, мне немного обожгло руку. Дурацкое перо не пострадало.

— Перо? Какой был материал?

— Он ведь называл… Остродуб и жар-курица, вроде.

— Что? Подождите, может, остролист и перо феникса?

— Ну а я что сказал?

— Прекратите паясничать, вопрос серьёзный.

Не желая спорить, я продолжил.

— В общем, Олливандер расстроился. Но, по-моему, не порчей палочки, а тем, что мне её впарить… предложить не удалось. Пробормотал «Ну, я определённо сделал всё, что мог».