Кастро Алвес

кампания против консервативной партии. Кастро Алвес, борец за освобождение негров

и создание республики, не был связан ни с одной из двух партий монархии. Но когда

пал либеральный кабинет Закариаса и когда Итабо-раи — глава консервативной партии

— захватил власть в свои руки, поэт использовал момент для агитации в пользу

аболиционистского движения. Он вступает в политическое соглашение с либералами, в

98

лагере которых Жозе Бонифасио, и выступает в его защиту в газете республиканцев *.

Падение Закариаса взволновало Сан-Пауло, дуновение свободы пронеслось па городу,

атмосферу в котором так изменил Кастро Алвес. В зале «Атенеу Паулистано» собра-

лись политические деятели и молодежь на митинг, чтобы протестовать против

произвола императора.

Два студенческих лидера — Феррейра де Менезес, уважаемый и даже внушающий

страх, и Жоаким На-буко, влияние которого уже начало распространяться в стране,

выступили на вечере до Кастро Алвеса. Они нападали, критиковали, протестовали. Они

протестовали против того, что за борт государственного корабля выброшены либералы,

но они ни слова не проронили против монархии. Дело в том, что либеральная партия

являлась одной из опор той самой монархии, которая отстранила ее от власти.

И вот теперь слово за Кастро Алвесом. А у него, подруга, нет обязательств по

отношению к либералам. У него обязательства перед свободой. И он не только

осуждает монархию, он предлагает заменить ее республикой. Республика — это новое

слово, новая идея. И он своими стихами приводит в зал Педро Иво, героя борьбы за

республику на северо-востоке. Его устами он призывает к новым идеям, разрушает

старые принципы. Когда смолкли апло

99

дисменты, которыми встретили появление поэта на трибуне, он заявил:

«Господа! Алварес де Азеведо некогда бросил свои стихи на ковер короля, прося

жизни для героя: я бросаю свои стихи в сердце молодежи, прося у нее немногого:

бессмертия для незаконного сына королевского достоинства» '.

И когда аплодисменты позволили ему начать чтение стихов, величественный Педро

Иво снова заговорил перед народом Сан-Пауло:

Ответил призрак Педро Иво: — Народ не может жить счастливо, Пока послушно он

и льстиво Тирану служит своему.

И в волнах музыкальных стихов начинается восхваление республики, пропаганда

республики. Если монархия плоха, если от власти отстраняются достойные люди, тогда

пусть будет создана республика:

Пусть люди в новые просторы На крыльях кондоров вспарят. На лике сумрачном

Табора Лучи зари уже горят.

И снова, подруга, он говорит о свободе, — ее нельзя повергнуть наземь, все равно

она поднимется с еще большей силой. Так говорил он в этот вечер в Сан-Пауло. И Сан-

Пауло слушал его, и с митинга монархических либералов люди выходили настроен-

ными в пользу республики.

В связи с продолжением кампании либералы устроили политический банкет. После

выступлений лидеров партии поднялся Америко де Кампос, которому выпала честь

приветствовать собравшихся. И если большинство присутствующих он мог привет-

ствовать как стойких приверженцев членов либеральной партии, то для Кастро Алвеса

ему пришлось подыскать другое определение: «представитель демократической

мысли», — сказал он. И поистине Ка-

Речь идет о Педро Иво.

99

стро Алвес был демократом в самом высоком значении этого слова. Он шел впереди

своего времени, впереди и консерваторов и либералов. Отставка За-кариаса

взбудоражила общественное мнение, усилив настроения в пользу республики. В эти

дни Кастро Алвес, больше чем политические деятели, стал вожаком народа Сан-Пауло.

Седьмого сентября, когда город еще переживал борьбу между двумя партиями, он

на торжественном собрании в честь Дня независимости сообщил о предстоящем

99

опубликовании его крупнейшей аболиционистской поэмы — «Негритянский

корабль»*.

Кастро Алвес превзошел самого себя в этой поэме, где от самых нежных тонов при

рассказе о море и моряках он переходит к самым страшным крикам души при рассказе

о жуткой пляске негров; где от чистого лиризма при описании девушки негритянки в

хижине он переходит к трагическому обращению к Андраде и Колумбу, светлые дела

которых запятнаны рабовладельцами. Почти непостижимо, как он сумел соединить в

этой поэме столько красоты и столько чувства. Это песня страдания и мятежа, каких

вообще немного в мировой литературе. В его творчестве с этой поэмой можно сравнить

лишь гигантское полотно, которое представляют собою «Голоса Африки» *. И та и

другая поэмы — это крик, в который слились все вопли страдания, все стоны, все

проклятия, которые в течение веков посылали своим хозяевам негры в Бразилии.

Кастро Алвес явился родоначальником негритянской поэзии Америки, первым и самым

сильным из всех голосов, в которых слышится горестный голос негра. Песня страдания

и мятежа, песня отчаяния, но и надежды; песня смерти, но и жизни во имя будущего.

Никогда никто из поэтов ни в его время, ни в наши дни не описывал столь зримо и с

таким мастерством трагедию черного раба в Америке. С силой урагана, с силой океана

эти стихи «Негритянского корабля» пронеслись над залом в Сан-Пауло.

Над морем ночью лунных блесток вспышки — Как мотыльки с серебряной

пыльцой.

100

Их ловят волны — резвые мальчишки, Что разыгрались в этот час ночной.

Он говорил о море, подруга, с таким дружелюбием, какое могут питать к нему лишь