Катарсис

— Тысяч пять, не менее, — подошел Гурский и взял у меня трубу, — Дозоры вернулись, говорят, не пробиться. Впереди, с севера, пехота перекрывает проход.

— Где государь?

— Там, на выходе. Планируют прорыв.

— Он реален?

— Сильно сомневаюсь. Турок нагулял военный жирок, — он вернул трубу и посмотрел в глаза, — раньше мы били превосходящие втрое силы и считали это за порядок. А теперь, как ты слышал, под Шумлой просто отступили.

Конечно, слышал. Это была плохая сенсация. Лучший солдат в мире не то, что не победил, а отошел под натиском противника. Правда, превосходящего численно.

— Хорошо подготовленная армия.

— Вот именно! А у наших порой нет пропитания. Да и чума проклятущая забирает свою дань.

Свои предложения по недопущению эпидемии я внес, но натолкнулся на такое непонимания, которое пробить можно только грубой и подлой силой. Разговор с Царем я оставил на потом

— А здесь как пропустили?

— Да уж так! — Дмитрий Семенович еле сдерживается, — что об том гадать. И потом не выяснишь. Живыми не останемся.

— Что так?

— А как? — он сунул обратно трубу, — я уверен, что они за Императором пришли. Да еще наследник с нами! Представляете, что это будет, если они попадут в плен? Не бывало такого никогда! И не будет. Мы все поляжем на защите Его Императорского Величества. А там как Господь рассудит.

— Так все же, почему не надеешься на лихой наскок?

— Там три полка пехоты и восемь легких орудий

— Ловко они. Только хвост колонны в камни втянулся, так и поджали сразу со всех сторон.

— На пушки пойдем, покосят картечью. Кавалерия будет ловить прорвавшихся, — поморщился Гурский, — но основная сила здесь.

— Как думаешь, быстро до нас доберутся? — кивнул я на конницу.

— Тут две с половиной версты будет. В пять минут доскачут. Вон, авангард разворачивается. Они первые и ударят. Если не желаете, чтоб ваши опытные телеги достались туркам, прикажите взорвать немедленно.

— Как, даже не постреляем? — Закусил я губу, — все одно пропадать. Кирилл, к бою!

На возвышении расчеты стали бешено разворачиваться. Зарядить установки -дело не самое быстрое. Сначала нужно установить в боевое положение, раздвижные распорки выставить. Арсенал распаковать, загрузить ракеты в направляющие, подсоединить игольчатый контакт от динамомашины к каждой.

Не успеваем. Потому что турецкий авангардный полк уже выстроился и начал движение. Мимо нас с топотом и пылью вышли на позицию пятьсот кавалергардов, полсотни улан и казачья сотня. Турки сейчас проведут разведку боем, а потом хлынут всей массой, понял я. Наша конница выстроилась в несколько рядов. Если бы были пушки, хоть сколько-нибудь, это очень облегчило бы оборону. Здесь туркам нужно подниматься по склону. Он не крутой, но все же скорость сильно заберет. Но пушек нет.

Турецкий полк с гиканьем перешел на галоп. Наши выхватили шашки и сабли, ринулись в атаку. Сшиблись. Зрелище впечатляет. Шум схватки слышен и нам. Пестрая конница быстро откатилась назад. Наши тоже вернулись. На поле бегает около сотни лошадей и видны точки тел.

Позади установок подошли и развернулись тремя рядами две роты пехоты. Значит еще три остались с южного направления. Гурский с тремя генералами бурно что-то обсуждает. Через несколько минут он подошел ко мне.

— Потери тридцать шесть человек, — делится он.

— Время, которое они обеспечили, бесценно, — я смотрю на турок исподлобья.

— У них потери больше. Если здесь собрать всю пехоту, то можно отразить одну, а то и две атаки.

— Ага. Турки тоже так думают, — я передаю ему трубу.

С флангов подтягиваются еще два конных полка. Перестраиваются в две линии. Видно, кто будет в первой волне, кто во второй. Десятикратное превосходство в силе. Тут и пушки не помогут.

«Андрей Георгиевич, наши!» Наш связной взлетел на камень и семофорит. Я глянул напротив через ущелье. С десяток всадников на той стороне. А позади еще десяток казаков. Наконец-то!

— Дмитрий Семенович, — указываю я в ту сторону, — наш разъезд. Не зря отправил приказ нас встретить.

— Так это просто разведка. Неприятель отгонит в миг. А что за махи такие? Особая азбука?

— Да, флажный семафор. Очень удобно, если в прямой видимости. Передают, что невдалеке только турецкие дозоры. Наших пришла казачья полусотня и моих пятьдесят. Так просто не возьмешь.

— Переправляться через это ущелье немыслимо в нашем положении. Как только увидят, обойдут и встретят. Тепленькими возьмут, не успеем и подняться.

— Господа! — раздалась команда дежурного офицера, — Государь Император.

Николай Павлович мрачен и растерян. Рядом цесаревич Александр крутится, видит, что взрослые в отчаянии, но еще не понимает всей трагичности ситуации.

— Я благодарю вас всех и каждого в отдельности за службу и верность. Знаю, что каждый поступит так, как велит ему долг и совесть. Что касается меня, то в случае пленения прошу впредь не считать меня Императором. Указания по сему я подписал.

— Разрешите слово, — поднял я руку, как в школе.

— Говори, Зарайский, — он хмуро смотрит.

— Взгляните, на той стороне казачий разъезд и мои люди. Наверняка уже оценили обстановку и послали за помощью. Нужно продержаться.

— Не устоим. Мне уже сообщили. Даже подсказали, кто из казачьих хорунжиев полусотней командует. Но на юг нам не прорваться, а конницу с севера не удержать. Зарайский, давайте отойдем.

Мы отошли в сторону. Свита навострила уши, но Государь перешел на шепот.

— Молчите про наше дело. Мало кто знает. Я решил не сдаваться в плен. Но что делать с сыном? Его я тоже не хочу отдавать. Не имею права. Будьте рядом с ним. Не допустите пленения, пока живы. Гурского я тоже попрошу.

— А-а-а. Конечно, — мысли лихорадочно завертелись, — Николай Павлович, а может, мы цесаревича отправим на ту сторону, через ущелье? Разъезд вывезет в расположение войск.

— Можно, — в его глазах мелькнула надежда, — только, боюсь не успеем. Да и турки наблюдают.

Действительно, поодаль в трубу различимы мелькающие за камнями чалмы разведчиков.

— А если быстро? На параплане?

— На чем?!

— Долго объяснять. Это устройство для парения по воздуху. Новая разработка, между прочим. Если разрешите, то попробуем. Велика вероятность благополучного исхода.

— А неблагополучного?

— Минимальна, но кто знает?

— Это все лучше, чем плен у султана и «слава» на весь мир. Действуйте немедленно.

— Фрол, ко мне! — заорал я.

Главный механик пышет гневом, в руках пистолет, за поясом еще один. Готов к любым подвигам.

— Так, друг ты мой сердечный, — я опустил руку на его плечо, — спрячь пушки. У тебя задание поважней, чем битва с басурманами. Хотел в горах полетать? Вот и настало время. Будешь царевича спасать.

— Так я же как буду? — запутался он.