Катешизис

— Но… - попытался я возразить.

— И никаких но, двое суток безвылазной работы… иначе, ты меня знаешь. Понял?

В том то всё и дело, что понятия не имею, кто ты такое, подумал я.

— И не надо тупить, Натан Сергеевич Михалкин, тупить никому не позволит, - продолжался монолог в трубке.

Ответ пришёл сам собой. Теперь я знаю имя и пол моего собеседника, а это немало.

— Ладно, ладно, я понял, - не дослушав, я положил трубку на рычаг, содружественно с последним, втянув голову в плечи.

Нужно было идти. Только так возможно было что-либо узнать. Я оделся. Вещи были моими. Теми, которые снимал с себя вчерашним вечером. Только воняющими бог знает чем. Как будто не стираными полгода. Сумасшествием они тронуты были отчасти.

— Женя, - тихо обратился я к женщине.

Та всем видом выказывала полное моё для неё отсутствие.

— Чего тебе?

— Скажи, только спокойно, я художник?

— Ха – ха, - злорадно крикнула она, глядя на меня гневно, словно это она художник, а я палач-садист, отрезавший у неё пальцы. – Может когда-то ты и был художником, сейчас ты полное говно, - она снова отвернулась к телевизору и добавила – способное только на рисование афиш.
– Женя покачала головой, и с досадой цокнула языком.

— Подожди, выставил я вперёд ладони, только спокойно, ладно? Тихонечко скажи мне. Где я работаю?
– Последний вопрос я произнес медленно, отчётливо проговаривая каждое слово.

Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами; казалось, вот-вот разразится бранью.

— Убирайся в свой «Буревестник».

В меня полетел тапочек. Я почти успел увернуться, и тот пришёлся мне по левому бедру. «Буревестник», это в двух шагах от моей работы. В смысле, прошлой работы. Неплохой, к слову сказать, кинотеатр. Когда-то никогда, мы смотрели с Ренаткой там «Терминатора -3». Боевик мне не понравился. И словосочетание «когда-то никогда» в моих мыслях не понравилось тоже.

— Знаешь, - обратился я к супруге, - меня не будет дня два, много работы.

— Убирайся, хоть на всю жизнь! – Больше от неё я не услышал ни слова.

На всякий случай, я проверил ключи. Замок поддавался. Я захлопнул дверь. Город был тем же. Люди такими же. Рекламные щиты стояли на своих местах. Дворники разгоняли лопатами жёлтые листья, смешавшиеся с первым снегом. Суетилась знакомая ребятня.

— Смотрите-ка, - услышал я за спиной, - вон Ренаткин отчим. – Снежок, слепленный каким-то маленьким и жестоким рукодельником, больно залепил между лопаток. Я не оборачивался.

Пугающий мир.

Подняв воротник, я решил ехать на машине. На месте «Москвича» стоял чёрный Lexus. Наверное, в этой жизни у меня нет автомобиля. Я похлопал себя по карману, где лежали паспорт и водительское удостоверение. Права есть, а автомобиля нет. Ну, что ж… Остаётся привычная подземка. Не выбирая вагона, я зашёл в ближайшие ко мне двери. Голова болела. То ли я действительно был с похмелья, то ли происходящее перемалывало содержимое черепной коробки.

Сукин сын, обитавший в моей голове, похоже, сбежал от меня или, по крайней мере, не стремился выказывать своё присутствие. Находясь в какой-то прострации, я едва смог выйти на нужной остановке.

Рядом со стеклянным остановочным навесом стоял, конечно же, он. Никогда не думал, что можно с такой радостью реагировать на встречу со знакомцем. Каин стоял в расслабленной позе, небрежно облокотившись о стеклянный угол. На нём был охренительно дорогой, синего цвета костюм, литой пиджак с глянцевыми пуговицами, брюки, стрелки которых угрожали порезать каждого, кто попадётся им на пути, белая рубашка с широким узлом шёлкового галстука под воротом. Лицо его было выскоблено до синевы, на лбу - морщины мудрости, брови вразлёт и уверенное спокойствие в глазах. Он как будто ждал меня. Когда я спрыгнул с последней ступеньки дверей автобуса, Каин, улыбаясь, пошёл мне навстречу. «С кем он сейчас меня путает?» - пронёсся вопрос в голове.

— Эдик, привет, - Каин всплеснул руками от радости, а может, просто, вознёс их к небу, гневаясь, что долго пришлось меня ждать.

С чего начинать?

— Привет, - скривил я лицо, не желая выдавать радости.

— Ну, что, занесла тебя не лёгкая? – Хлопнул меня по плечу Каин.

— В смысле? – потёр я обиженное плечо.

— Эдик, - прищурился Каин, - ты дурака не валяй. Всё что произошло с тобой, я знаю. Так что перестань осторожничать. Не с каждым это случается. Тебе повезло.

— В чём же мне повезло! – Не сдержался я. – Куда я попал? Это по твоей милости? – я схватил Каина за лацканы пиджака. Материал был прочен, панике не поддался, даже не скрипнул.

— Ч-ч-ч-ч. Легче, Эдуард. Держите себя в руках в конце концов.
– Отстранился Каин. Ловко высвободившись из моих рук, отогнул мои пальцы и освободил одежду. – Это очень дорогой костюм. Это там – он кивнул головой назад, - вы могли залить весь мой гардероб соплями, а здесь, уж позвольте. Ведите себя пристойно... Хотя, - он окинул меня отеческим взглядом, - что с вас требовать. Вы же думаете, что сошли с ума. – Вдруг Каин стал серьёзен, - Ладно, скажу тебе, выглядишь не лучшим образом.

— Да, уж… - Я подумал, чего беситься? Станет ли легче, если свою растерянность выплеснуть наружу? Станет ли понятнее происходящее. Несколько раз вздохнул животом и, успокоившись, заговорил с моим другом. – Это тот приз, о котором ты говорил?

— Ты какой-то конкретный парень. Всё у тебя слишком однозначно. Мало ли что я имел в виду. Но, признаюсь честно, такого поворота событий я не ожидал.

— В смысле? – я чувствовал, как тревога вновь хватает меня за горло.

— В смысле, что причина, по которой ты здесь находишься, известна только тебе, - сухо констатировал Каин, достав из внутреннего кармана портсигар золотистого цвета. – Курить будешь?

— Давай, - протянул я руку. Взяв сигарету, я покрутил её между пальцев. Названия на ней не было. – И здесь неопределённость.

— Ты имеешь в виду сигареты? – Спросил мой добрый друг. Я даже не заметил, что про неопределённость я вслух ничего не произносил. – Эксклюзив. Без названия, так сказать, только для тебя.

— Правда? – я ожидал опять подвоха.

— Шучу, конечно. На самом деле только для меня. Жена крутит. Не бойся. Табак крепкий, хороший.

Я затянулся, табак был действительно крепкий. Закружилась голова. Удовольствие от сигареты – не однозначная вещь.

— Как тебе? – спросил Каин.

— Да, чёрт его знает. Вроде и не очень приятная вещь, а вроде и ничего. Я не в обиду твоей супруге.

— Я понимаю. Значит неоднозначно, - видно было, что Каин тоже не испытывает особого удовольствия от пускания дыма.

— А всё-таки скажи, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что только я знаю причину сложившейся ситуации?

Дым щекотал ноздри. В глотке першило.

— То и имею. Это же твоя жизнь. Твоя проблема.

— Но, ты же здесь.