Катон

С Коринфом римляне поступили ничуть не лучше, и два знаменитых города оказались стертыми с лица земли в один год.

Моральное разложение верхушки государства привело к постепенной де-градации основной массы народа, что отразилось и на состоянии армии. Это чуть ли не в карикатурной форме выявилось в ходе Нумантинской войны. Маленький городок в Испании Нуманция в течение четырех лет противостоял консульскому войску и даже принудил его к капитуляции. Пятьдесят лет назад о подобном позоре римского оружия невозможно было и подумать. Лишь появление на сцене театра войны, который уместно назвать театром абсурда, Сципиона Младшего - приемного внука Сципиона Старшего и племянника его жены, еще не порвавшего с ценностями старого Рима, - позволило покорителям всей ойкумены расправиться со скромным иберийским городом. Кстати, и Карфаген пал только тогда, когда римлян возглавил тот же Сципион.

С еще большей очевидностью и масштабностью кризис римского общества отразился в поведении его армии и правящей верхушки во время Югуртинской войны.

Югурта был внуком Масиниссы, однако не принадлежал к царствующему роду. Но, после того как он отличился в составе римских войск, где возглавлял нумидийский контингент, царь усыновил его и, умирая, разделил страну между двумя родными сыновьями и приемным. Югурта отблагодарил покойного царя тем, что заманил в западню и убил одного его сына, а затем развязал войну против второго, то есть действовал вполне по-царски. Потерпев поражение от сводного братца, кровный потомок монарха Адгербал бежал в Рим, где воззвал к прославленной справедливости великого народа. Но, увы, тогдашние римляне являли собою почти антипод народу, добывшему Риму эту славу. Именно на этом и основывал свои расчеты Югурта. Познакомившись в римском лагере с измельчавшими преемниками великого племени, он уверился в том, что в Риме все продажно; богатств же после захвата всей Нумидии у него было немало. И вот преступно добытые деньги обратились на покрытие преступления.

Где моральное разложение, там и подкуп, где подкуп, там и моральное разложение. Так пороки оказывают пособничество друг дружке в деле гноенья человеческих душ.

Нагрузив римских послов звенящим счастьем, Югурта избежал наказания и даже официально получил половину захваченного царства. Другая часть страны была возвращена Адгербалу.

Узаконив наполовину злодеяние Югурты, римские олигархи заготовили объемистые ларцы для африканских сокровищ и принялись следить за дальней-шим развитием событий. Югурта не замедлил с проведением второго акта этой пессимистической комедии. Он вторгся во владения Адгербала и, разбив его войска в правильном сражении, самого царя осадил в столице Цирте. Осада потребовала некоторых дополнительных затрат, так как Югурте приходилась регулярно откупаться от римских посольств за право и дальше нарушать международное право. Он весьма преуспел на избранном поприще и скоро расправился с Адгербалом, сделавшись единоличным обладателем всей Нумидии. При этом Югурта демонстративно истребил всех римлян, находившихся в столице его страны. Так римская олигархия сама породила и выпестовала смертельного врага собственному государству.

Отсутствие в те темные века технических средств информационного наси-лия над массами не позволило продажным сенаторам внушить народу, будто, перерезав жителей Цирты, среди которых было немало римских купцов, Югурта совершил миротворческую акцию, потому Собрание вынудило республиканские власти объявить Югурте войну.

Вступление в Африку римского войска заставило Югурту углубить экономические реформы, то есть собирать с подданных больше денег, так как теперь требовалось подкупать уже не отдельных послов, а целые подразделения вражеской армии. Золото - это моральная щелочь, она успешно разъедает всякую доблесть; лишило оно сил и римские легионы. Война текла вяло и не доставляла особых хлопот Югурте.

Тем временем в Риме узрели болезнь и грохотом судебных процессов попытались заглушить циничный хохот коррупции. Действия против Югурты ужесточились, и он был вынужден в качестве побежденного явиться в Рим для суда. Но тут дела вновь приняли прежний оборот. Попав в знакомую среду олигархии, Югурта ожил и заворочался, как червь в навозе, рассыпая вокруг себя грязь злата и серебра.

Уткнувшись в кучи монет, сенаторы захрюкали во славу нумидийца. Но не все: оставались еще римляне, чьи души питались иною пищей. Они настаивали на осуждении узурпатора и даже разыскали отпрыска нумидийского царского рода, какового противопоставили Югурте в качестве законного монарха Нумидии. Однако, тряхнув рукавами пышных царских одеяний, Югурта сотворил новое чудо, и несчастный отпрыск знатной фамилии был убит пособниками злодея прямо в Риме. Еще один волшебный взмах - снова чарующий звон монет - и Югурта благополучно бежит в Африку.

После этого никакая пропаганда не могла засорить глаза людям. Волна возмущения смыла политических пиявок, пузатеющих на крови простых римлян и нумидийцев, гибнущих в военном фарсе, и во главе африканского корпуса был поставлен полководец, личность которого имела качественно иную в сравнении с предшественниками сущность и измерялась честью, а не деньгами. Югурта был по-настоящему разбит римлянами, однако, проявляя чудовищную изворотливость, долгое время ускользал от погони. Понадобился еще подвиг Луция Корнелия Суллы, чтобы изловить этого сеятеля смуты в Африке и завершить позорный инцидент.

Итак, эта война показала, что в Риме если еще и не все продажно, как счи-тал Югурта, то половина его могущества уже точно превратилась в товар и лишь ожидала себе покупателя.

Однако в Риме в ту эпоху существовали и здоровые силы, стремившиеся возродить устои государства. Основой же Республики всегда являлось крестьянство. Но во время Ганнибалова нашествия десятки тысяч крестьян, составлявших главную силу армии, погибли в битвах, а их хозяйства были уничтожены врагом. Италия опустела, и освободившиеся земли после войны захватили богачи, а для их обработки в соответствии с законом выгоды - высшим законом богачей - стали использоваться рабы. Так Италия лишилась коренного населения и превратилась в клоаку, куда стекались отбросы цивилизации.

Но плантаторам тоже пришлось познать издержки рабовладельческого строя. Крупные скопления рабов приводили и к крупным восстаниям. Рабы не способны были выработать новые принципы организации общества, и их выступления в итоге всегда терпели крах, но им удавалось нагонять страх на любителей дешевой рабочей силы.

Идеи о восстановлении класса крестьянства все настойчивее овладевали сенатом. Еще Сципион Старший предпринимал шаги в этом направлении и во многих областях Италии создавал поселения своих ветеранов. Но его меры оказались недостаточными как по объему, так и по степени защищенности колонистов от алчности олигархов. Через пятьдесят лет в аристократическом кругу друзей Сципиона Младшего была выработана программа реставрации крестьянства. Однако, проанализировав настроение сената, единомышленники Сципиона выяснили, что большинство нобилей готово сколь угодно долго и обильно рассуждать о необходимости действий по спасению Италии, но никак не может пойти на такие действия, поскольку они убавили бы серебряный звон в сундуках богачей. Уже внесенный на рассмотрение в сенат другом Сципиона Гаем Лелием законопроект, был взят им обратно, за что Лелий получил от благодарных олигархов прозвище Мудрого. Не столь "мудр" оказался молодой представитель группировки Сципиона Эмилиана Тиберий Семпроний Гракх, также внук Сципиона Старшего, только не приемный, а родной. Голос долга был в нем громче урчанья чрева, и, став народным трибуном, он "выступил в защиту бедных против богатых" - как квалифицировали его деятельность сами древние историки.

У римлян испокон веков земля находилась в собственности государства и называлась общенародным достоянием, а граждане выступали в роли арендаторов. Постепенно знать наращивала свои участки, а народ - терял. В эпоху господства олигархии, когда уже не надо было делом доказывать право на особую долю общественной собственности, а требовалось лишь платить, этот процесс ускорился. Однако издавна существовал закон, ограничивавший землевладение. Богачи же по своему обыкновению поставили деньги над законом и в упоении купленным могуществом вовсе забыли о том, что земля является достоянием Республики.

Тиберий Гракх решил напомнить им об этом и от имени собственника-государства изъять излишки земли у граждан, превысивших установленную меру, чтобы передать их гражданам обделенным.

За Гракха были законы, разум и интересы подавляющего большинства населения Рима, а против выступали деньги. В развернувшейся борьбе деньги вначале разводили демагогию, риторствовали, лицемерили, затем стали совершать подкуп, а когда и это не помогло, перешли к открытому насилию. Впервые в истории самого законопочитающего народа политические дебаты переросли в резню, при которой погибло триста человек. Был убит и сам Тиберий Гракх, хотя личность народного трибуна до той поры являлась неприкосновенной и неподвластной даже диктатору. Так, со всей очевидностью стало ясно, что в обществе, осуществляющем регулирование взаимоотношений между людьми с помощью денег, и речи быть не могло ни о господстве законов, ни о торжестве разума, ни о власти большинства, то есть республиканских установлениях или демократии, как это называется по-гречески. Но римское государство имело огромный потенциал и еще сто лет билось с деньгами, прежде чем капитулировало окончательно.

Олигархам удалось убить людей, но не закон. Аграрная комиссия, наделенная полномочиями на основании постановления Тиберия Гракха, продолжала функционировать и после его смерти. Но любое постановление действенно только тогда, когда активны люди, заинтересованные в его реализации. Лишившись лидера, народ упустил инициативу, и олигархи сначала притормозили, а затем и совсем свели на нет аграрные преобразования.

Но тут дело старшего брата продолжил младший. Гай Гракх извлек урок из поражения Тиберия и повел наступление развернутым фронтом. Он решил расширить социальную базу своей политики. Ставка Тиберия на патриотическую часть сената и плебс не оправдала себя. Оказалось, что в критической ситуации сохранившаяся часть аристократии примыкает к олигархии и вместе с нею противостоит народу, а городскому плебсу, избалованному паразитической жизнью в богатой столице, нет дела до нужд сельского плебса. Поэтому Гай Гракх рядом реформ привлек на свою сторону всадничество, а также постарался активизировать крестьянство и только после этого вступил в битву за землю. Благодаря поддержке богатого и достаточно многочисленного класса всадников Гай на первом этапе борьбы добился заметных успехов. Но едва были удовлетворены основные интересы всадничества, этого античного прообраза буржуазии, как оно свернуло с пути и переместилось в лагерь олигархии. В политических силах Гракха произошел раскол, и он, как и старший брат, потерпел неудачу. Только на этот раз по-гибших граждан оказалось уже около трех тысяч.