Каторжник император. Беньовский

Всё крестьянское население Вецке ещё оставалось собственностью помещика. О предстоящей отмене крепостного права в Венгрии ещё только появлялись слухи. Это событие произойдёт через несколько лет, в 1785 году.

Беньовский приказал старосте собрать общедеревенский сход и выслушал жалобы. Жаловались на прежнего владельца. Оказалось, что Ласло, получив предписание судебной палаты покинуть Вецке, решил собрать с крестьян подати за год вперёд. Многие не имели никаких возможностей рассчитаться с барином. Тогда помещик стал забирать у крестьян скот, имущество, последние запасы хлеба и поставил крестьянские семьи на грань голода. Попытались было крестьяне оказать сопротивление, но жестоко поплатились. Ласло вызвал из города отделение вооружённых жандармов, и те перепороли почти половину деревни. После экзекуции часть недовольных, вооружившись чем попало, ушла в горы.

Выслушав жалобы, Морис Август произнёс на сходе речь.

— Моя власть над вами дана Богом и императрицей. Перед ними я и за вас в ответе. Передайте всем тем, кто ушёл в горы, пусть возвращаются домой к семьям без страха и опаски. Я ваш отец и хозяин, а не недруг. Бог покарает вашего обидчика. Я и сам пострадал от него. Вернулся в разграбленный и опустошённый дом.

После схода беглецы вернулись в село из своих горных убежищ. Для пополнения своего опустошённого скотного двора пришлось Беньовскому купить у соседей-помещиков коров, овец и свиней.

Для пущей безопасности Морис Август решил нанять и вооружить нескольких гайдуков. В ближайшем городе ему посчастливилось встретить молдаванина Кароля, который когда-то служил у него. Кароль приходился дальним родственником покойному Мирчо, погибшему в Польше. Молдаванин согласился служить в имении Мориса Августа и обещал подобрать для него ещё троих соотечественников. В Вецке прибыли все четверо.

— Будете служить под началом моего капрала, — сказал им Беньовский, знакомя с Уфтюжаниновым. Гайдуки обрадовались, узрев в нём не схизмата-католика, а своего единоверца. Кароль немного понимал по-русски, так как одно время служил у одного молдавского боярина, часто наведывавшегося по своим делам в Киев.

Однажды дворецкий доложил Морису Августу:

— К вам гость, господин Ласло, каналья.

— Скажи, никого не принимаю, болен. И гони его прочь.

Но напористый Ласло уже громыхал тяжёлыми охотничьими сапогами по паркету и без разрешения ввалился в кабинет, оставляя на полу следы талого снега.

— Дорогой шурин, давненько не виделись. Прости великодушно, что без супружницы, сестрицы твоей. Она опять на сносях.

— Что тебе нужно?

— Почто так нелюбезно? Родня всё-таки.

— Хороша родня. Ты оставил именье в таком виде, словно оно только что подверглось турецкому нашествию.

— Ах, вот ты о чём? Давай во всём разберёмся по справедливости.

— Какая уж тут справедливость...

— Нет, послушай, Морис. Когда тебя лишили по суду наследства и Вецке досталось нам, откуда я мог знать, что стану временным владельцем? Я и поступил со своим имуществом как считал нужным.

— Вижу, вижу, как ты поступил. Даже отцовские гобелены уволок.

— А с гобеленами получилась забавная история. Хочешь, расскажу? Ты знаешь мою слабость. Люблю в картишки с друзьями перекинуться. Играли мы с бароном Сентешем по-крупному. Проигрался я до нитки. За мной большой долг. Хоть стреляйся. Барон и говорит: давай мне твои гобелены, будем считать, что в расчёте. Вот что случилось, шурин, с твоими отцовскими гобеленами.

— И каналья же ты, как говорит один умный человек.

— Но-но... Я ведь могу и на дуэль тебя вызвать.

— С такими, как ты, Ласло, не стреляются. Им просто дают хорошего пинка и спускают с лестницы.

— Не сержусь на тебя, Морис. Отношу твои грубые слова на счёт твоего необузданного темперамента. Ты бы познакомил меня с супругой. Недурной у тебя вкус, как я погляжу.

Привлечённая громкими голосами, Фредерика заглянула в кабинет и стала свидетельницей окончания бурного объяснения мужа с зятем. Ласло галантно представился и полез к хозяйке с родственными поцелуями.

— Дай непрошеному гостю что-нибудь выпить. Ведь он этого ждёт. И постарайся поскорее выпроводить его вон.

Произнеся эти слова, Беньовский вышел из кабинета, с раздражением хлопнув дверью. Фредерика попыталась разрядить обстановку.

— Не судите его строго, Ласло. Он очень издерган после тяжёлой работы на Мадагаскаре. И ещё его очень расстроил вид родительского дома после вашего в нём хозяйничанья.

— Я уже объяснил Морису. Откуда мне было знать, что Вецке снова когда-нибудь перейдёт к нему? Я поступал со своим имуществом по своему усмотрению.

— Муж собрал свидетельства, что дом и хозяйство были разграблены уже после того, как вы получили судебное уведомление о передаче имения Вецке вашему шурину. А это дело подсудное.

— Морис намерен судиться?

— Он ещё не решил.

— Не по-родственному это.

Ласло выпил стакан вина и откланялся. Больше он в доме Беньовских не появлялся. Другие соседи частенько наносили визиты. Сперва — чтобы познакомиться или возобновить старое знакомство, а потом — чтобы развеять провинциальную скуку. Морис Август представлялся скучающим соседям-помещикам человеком интересным, бывалым, много поскитавшимся по свету. И рассказывал он о пережитом, о дальних странствиях занимательно.

Визиты эти тяготили Беньовского. Соседи-помещики развлекались всякими мелкими сплетнями, рассказывали в разных вариантах историю о том, как Ласло, заядлый картёжник, проиграл в карты фамильные гобелены, делились слухами о разбойниках, укрывающихся в горах.

Одна экзальтированная дама рассказывала страшную историю о графине Баторий, жившей в уединённом замке не то в прошлом, не то в позапрошлом веке. Стареющая графиня, чтобы сохранить свежесть кожи, принимала ванны из крови маленьких девочек. Слухи об этих преступлениях просочились сквозь стены замка, и однажды хозяйку поймали с поличным, когда число жертв достигло восьмидесяти. Графиню-преступницу присудили к пожизненному тюремному заключению в темнице, а её пособниц-служанок сожгли на костре.

Слушательницы этой истории охали и ахали, истово крестились и говорили, что теперь не уснут от кошмарных видений. А на Мориса Августа гости с их историями наводили скуку. Если же он пытался перехватить инициативу и начинал рассказывать о Мадагаскаре, его перебивали нелепыми вопросами: а где находится этот самый Мадагаскар, бывает ли там зима со снегом? Что за народ там живёт, наверное, индейцы? И это раздражало Беньовского. Он всё чаще уезжал в город, в котором стоял большой гарнизон под командованием генерала Макоша.