Каторжник

— Слушай сюда внимательно, — тихо, но жестко сказал я. — Вам повезло, что мы не убивцы и просто так кровь не льем. Подумай своей головой: вы вдвоем проморгали целую ватагу. Вас начальство по головке погладит? Нет! С работы выгонят в три шеи, а то и под суд отдадут за ротозейство. А так… нашли вас связанными, скажете — напали разбойники неведомые, числом поболе, скрутили, по голове дали. И все. Вам же лучше будет молчать. Понял?

Сторож затравленно кивнул, насколько позволял кляп.

— А то и сами к утру развяжетесь, вещи ваши не берем, — и я кивнул на ружья, и два ножа, что валялись в углу. — Развяжетесь, и не было ничего, ну, с рукой упал да сломал, всякое бывает. Вы живы и при работе, — улыбнулся я как можно дружелюбней.

Сторож же вздрогнул и снова закивал.

— Вот и славно, — и я похлопал его по плечу.

Покинув сарай, мы завалили дверь снаружи каким-то хламом, чтобы не выбрались сразу. Фонарь потушили и забрали с собой — пригодится.

— Уходить надо! Живо! Пока тут весь завод не всполошился! Все, погнали отсель! — стараясь придать голосу уверенность, приказал я. — Хватаем серебро и валим!

Мы снова подхватили найденное серебро. Спотыкаясь, оглядываясь, прислушиваясь к каждому шороху, сгибаясь под невыносимой тяжестью металла, почти бегом устремились к тому месту, где оставили коней.

Мое маленькое войско в схватке со сторожами почти не пострадало — у Левицкого была рассечена бровь, у Сафара побаливал бок после удара, но все, слава богу, были на ногах. Мертвый завод провожал нас равнодушным молчанием разрушающихся стен. Сбоку, в жилой части поселка, вдруг послышался стук открываемой ставни, хрипло залаяла собака, ей тотчас ответил целый хор таких же брехунов.

— Просыпаются! Давай скорее! — выкрикнул я, помогая закидывать мешки и перевязывать их у седел.

Под заливистый лай собак и тревожные крики мы вскочили на коней и погнали их прочь от проклятого места, оглядываясь на каждую тень, вздрагивая от хруста ветки под копытом. Пути назад не было. Мы были беглыми каторжниками, грабителями, но, по крайней мере, сегодня не стали убийцами ни в чем не повинных людей. Хотя риск, что сторожа заговорят, конечно, оставался.

Если бы в ближайшие дни за нами отправили погоню, нас, скорее всего, могли бы изловить. Лошади, нагруженные серебром и людьми, шли по раскисшей дороге тяжело, оставляя глубокие следы. Но, к нашему счастью, погони пока не было слышно.

На первом же привале, отойдя на безопасное расстояние, мы тщательно осмотрели нашу находку. Слитки оказались небольшими, по десять-двенадцать золотников весом, острыми, неправильной формы обрубками.

— Это литники. Остаток серебра, что получается при разливке формы, — пояснил многоопытный Захар. — Плохо!

— Ну так и что с того? — удивился Софрон. — Серебро есть серебро. Оно оттого в железо не превратилось!

— Дак, мил человек, ведь любой и каждый, кому покажешь этот винегрет, сразу же скажет, что вещица-то с казенного завода краденая! Было бы золото — ну, можно сказать, что вот, мол, нашли самородки. А с серебром так не бывает. Руду только на заводах плавят. А оне казенные да кабинетные. Ну а по форме так и вообще сразу видно — обрубки с казенных слитков это!

Тут нам поневоле пришлось призадуматься. Серебро Фомича, похоже, оказалось ценным, но крайне опасным приобретением. С другой стороны, лучше иметь, чем не иметь, тем более в нашем случае.

Через пару дней, когда страх прошел, уступив место тупой усталости, мы остановились в захудалой корчме на окраине глухого селения. Кроме нас, тут сидели еще три какие-то темные личности: пара мужиков с мрачными физиономиями, по виду точь-в-точь такие же, как мы, бродяги и узкоглазый, широкоскулый бурят или монгол. Забившись в самый темный угол, пропахший кислой капустой, махорочным дымом и неистребимым сивушным духом, мы устроили импровизированный совет. Серебро, спрятанное в переметных сумах, вселяло самые радужные надежды и в то же время жгло руки.

— Ну шта, начальник, делать-то будем? — хрипло начал Захар, крепко простывший недавно на весеннем ветру.

Я не торопясь обвел взглядом товарищей по несчастью. Софрон нервно теребил край своей рваной рубахи, Изя задумчиво и неподвижно цедил из кружки мутноватый плиточный чай, остальные угрюмо молчали, ожидая моего слова.

— Дело серьезное. Поймают нас — и на виселицу могут отправить, особенно если сторожа те заговорят или про Кару вспомнят. С серебром этим что делать? В Сибири его не сбыть. Амбарщики не возьмут — они больше по золоту, да и побоятся. В казенной конторе по первому же слитку опознают. А попадаться нам никак нельзя!

Глядя на хмурые лица соучастников, я явственно ощущал: если прямо сейчас не найду решения, мой авторитет пошатнется. Думай, думай…

ТРРАХХХ!!!

Дверь корчмы вдруг с грохотом распахнулась, заставив нас подпрыгнуть на месте и вырвав из тягучих мыслей. В темное нутро корчмы ворвались казаки в форме Забайкальского войска. Смуглые, скуластые лица, суровый блеск в глазах, руки на эфесах шашек. «Буряты», — подумал я.

Старший, урядник с галунами, остановился посреди корчмы, обводя темное помещение тяжелым взглядом, от которого заглянувший на шум корчмарь тут же съежился, а немногочисленные посетители вжали головы в плечи.

Его взгляд тут же выхватил нас — тертых жизнью, настороженных мужиков, скучившихся за дальним столом. Мы отличались от остальных, как волки от овец, и опытный глаз служивого мгновенно уловил это.

— А ну-ка, вы, голубчики! — урядник шагнул к нам, а двое рядовых встали по бокам, отрезая путь к отступлению. Рука его властно легла на эфес сабли. — Документы! Живо! Кто такие, куда путь держите?

Все. Приплыли. Капкан захлопнулся.

Воздух сгустился так, что, казалось, его можно резать ножом. Краем глаза я видел, как смертельно побледнел Левицкий, окаменело лицо Софрона, заиграли желваки на его скулах, блеснуло отчаяние за стеклами очков Шнеерсона.

Я взглянул на Сафара. В глазах его сверкнула холодная, упрямая решимость.

— Братцы! — заорал я. — Бей их!!!

Тотчас Сафар молнией метнулся вперед, ударом своего тела пытаясь сбить ближайшего казака с ног. Я же рванулся прямо на урядника.

Захар и Софрон вскочили, опрокидывая стол и лавку.

— Задавлю! — яростно взревел Захар.

Завязалась короткая, яростная, отчаянная свалка.

Урядник, хоть и побледнел, но среагировал мгновенно — отшатнулся к стене, его рука уже дернула эфес шашки. Прежде чем он успел вытянуть клинок, я выбросил резкий, короткий левый джеб ему в лицо, чтобы сбить с толку. Он мотнул головой, но это дало мне долю секунды. Сократив дистанцию до предела, я пробил правый прямой в корпус, целясь под дых. Урядник крякнул, но инстинктивно завершил движение, и шашка со скрежетом выскочила из ножен.

Уходя корпусом влево от возможного взмаха клинка, я рванул вперед, в мертвую зону. Моей левой руке удалось жестко блокировать его предплечье с шашкой, предвосхищая удар, и тут же я намертво вцепился ему в запястье, контролируя опасный клинок. Правой рукой я нанес два быстрых, злых апперкота под ребра, заставляя его согнуться.

Урядник захрипел, пытаясь оттолкнуть меня плечом и свободной рукой. Используя его же движение и свой вес, я впечатал его спиной в бревенчатую стену корчмы, не ослабляя захвата на руке с шашкой. Короткий удар коленом в бедро заставил его ногу подогнуться. Совсем близко оказались налитые кровью глаза, где ярость мешалась с паникой.