Кайл Соллей

– Очень? – насупился старейшина.

– Очень, – подтвердил Михаэль. – Примерно до размера вашей деревушки. Мы дадим вам новые лопаты и носилки, и тележки, даже большие телеги специальные. Потом материал везется в готовальные ямы, у вас есть одна, я видел, она уже почти разрушилась, и есть следы от ещё одной. Мы выкопаем, по крайней мере, десять.

– А куда денем такую гору грунта? – кустистые брови болотника оставались плотно сомкнутыми, цепкий взгляд следил за движениями пальца аббата.

– У вас граница селения была обозначена земляным валом, округлым и правильным, он от времени разрушился, так вот мы вам его можем отсыпать снова, учитывая вашу любовь к традициям.

– Отсыплем стену?! При моей жизни? Посрамим старого пердуна Франга? Что ж ты подвижник сразу не сказал, что святой человек!

Внезапно оказалось, что упрямым как ослам болотникам не столь важны были двенадцать медных денье за сотню добрых кирпичей, а это большие деньги, учитывая сколько их будет произведено, не важно, что я куплю им зерна на пару лет, чтобы освободить от сельского хозяйства, а вот восстановление какого-то сраного вала - важно. Радовались как язычники человеческим жертвоприношениям.

Старик достал уродливый, но огромный горшок ягодной браги сомнительного происхождения, послал внуков за кем-то, и скоро обсуждение шло вместе с одетой в шкуры и металлические бусы местной элитой.

Аббат на ходу определял, кто будет следить за забором глины, как очень важной частью процесса, болотники с важным видом соглашались. Добрая глина важней всего! Выбрали геометрию идеальной расстановки готовальных ям, туда слоями сгружается глина и болотная вода, кстати, для этого сразу решили копать два дополнительных колодца. Смесь выстаивается две недели, воду регулярно добавляют, пока заполняются другие ямы, потом смесь вывозится, яма снова заполняется и так по большому кругу. Готовая смесь – глиняное тесто, отвозится под навесы (чтобы работать и в дождь) на лепильные столы, так будет удобнее и повысит производительность труда, однако их ещё нужно будет построить. Местные женщины, поскольку это работа аккуратная, при помощи деревянных форм, их в наличии всего три, а понадобится пара сотен, лепят кирпичи. Сырцы складывают в сарайчики - сушильни, где они медленно, чтоб не треснули, сохнут ещё неделю. Подсохшие сырцы аккуратно, это будут делать ответственные старики – закладывают в гигантские печи для обжига, которые тоже предстоит ещё построить, где горящий торф превращает формованную глину в обожженный кирпич. Потом ещё медленно доходит под крышей. Целая история с этим кирпичом. Но болотники были, как ни странно – довольны, все оговоренная технология полностью соответствовала их древней традиции, только усиливала её.

Аббат свинцовой палочкой принялся записывать себе количество столов, которые надо построить, лопат, тачек, телег и подносов, сараев и всего-всего. Вздохнул, что нужен рукастый печник, чтобы собрать здание обжигальной печи. Я в уме прикидывал в какую сумму денег вылетит этот кирпич. Выходило целое состояние. Надо искать ещё утонувшие корабли, мы же вроде побережье, иначе разоримся ещё до начала стройки. Или замок какой разграбить?

* * *

– Любезный Руэйдхри, а у болотников есть предубеждения против восстановления этого здания?

– Ваша милость барон, вам, конечно, простительно, только мы вовсе не болотники, это окрестные нас так в дикости своей величают, мы себя именуем «потомки», означает потомки древних римлян, мы наследники властителей города. Согласно легенде, хозяева города, мудрецы, правители и военачальники нашли спасение в болотах, когда пришлые дикари разграбили и пожгли город, а мы – потомки, остались охранять древние знания.

Руины впереди были довольно обширны. Местные, в том числе и болотники (как бы они себя не называли) считали это Дворцом мертвых. Мелким пацанов Кайл, конечно, тоже тут лазил. Сохранились три стены из четырех и круглые башенки с двух углов. По всем болотам валялись покрытые лишайником бесцветные куски черепицы. Если найти сложенные в стопку несколько штук, по средним можно угадать, что цвет их был когда-то красным. А здание было большим и широким - три этажа. Огромный двор, до сих пор не поглощенный болотом. Словом, его в теории можно восстановить, если фундамент держал остатки стен сотни лет, наверное, до сих пор крепок.

С первого взгляда понятно почему ни норды, ни мои предки не заинтересовались дворцом как основой для замка или поселения. Кругом болота: вонючие, ровные и бесплодные. Жить тут тоскливо, с учетом змей и топей – опасно само по себе. Оборонять в такой местности было бы сложно. Поэтому для них руины были просто бессмысленной достопримечательностью.

Кроме старейшины нас сопровождала целая армия детей постарше и подростков, которые, без стеснения пялились то на меня, то на своего старейшину, забегали вперед и путались под ногами. Старик неопределенно ответил на предубеждения о восстановлении дворца. Болотники жили по довольно странным правилам и обычаям, усматривая чуть что волю древних людей, которых почитали намного больше Господа и святых. Выходило, что такого запрета нет, но и смысла тоже вроде как нет, кто же станет жить в отстроенном дворце? Пустая трата сил.

– Мне надо залезть на стену, повыше, – потянул за рукав отец Михаэль. Он выглядел озадаченным, брови нахмурены, в глазах работа мысли.

– Давай сначала посмотрим, что за надписи древних.

Здание изнутри сохранилось даже лучше, чем снаружи. На покрытых плесенью поверхностях кое-где угадывались рисунки, какие-то непропорциональные женщины несли на плечах кувшины, нелепые мужчины размахивали гротескными мечами и копьями. Всё это было интересно, но совершенно бессмысленно, понять вложенный в картины смысл невозможно. К тому же рисунки явно были сделаны, когда во Дворце было всё хорошо, к разрушению города это не имело никакого отношения. Естественно, старейшина так не считал. Я получил долгую пафосную экскурсию по всем рисункам, статуям и просто крупным предметам, которые не смогли утащить вследствие больших размеров. Длинные, витиеватые истории, переполненные фантазиями и тьмой невежества. Единственным достойным внимания объектом была здоровенная грубо выбитая на одной из стен, почти под потолком, надпись, непонятная мне. Аббат при её виде как-то многозначительно хэкнул, но смолчал. Старик смерил его долгим взглядом и прочел.

– Начертано! Я Принципус, честный воин. Двадцать три. Одиннадцать сотен. Армия. Море. Шторм. Проклятый бритт. Огонь, вражда, смерть. Мы укрылись в Кастеллуме, под защитой Хастилле. Хранят нас Боги!

Воцарилась тишина. Потом Руэйдхри рассказал, что на самом деле их селение называется в честь этой самой богини Хастилле, а её изображение – слепая тётка с мечом, они почитают её, как свою заступницу и молятся ей.

Аббату было откровенно плевать на явное проявление язычества, он усиленно тянул меня залезть повыше и осмотреть окрестности. Полезли вместе с парой подростков, им пришлось помогать Михаэлю. Там, на высокой стене, болота выглядели возвышенно и живописно. Архитектор принялся показывать мне какие-то линии, границы и закономерности, всё время косился на пацанов и многозначительно обещал, что позже всё объяснит.

Я же попросил болотников отвести на выжженный кусок болот. Они, конечно же, знали такое место и принялись рассказывать небылицы о его возникновении. Я это пресек, нарычал, что лично принимал в этом участие и пересказал историю, выдуманную отцом про Рафаэля. Надо же поддерживать легенду.

Аббат и проводники не поняли, зачем мы туда ходили. А я просто постоял, посмотрел на пока ещё мертвый кусок болот. В месте приземления штурмборта была огромная идеально круглая яма, которую успела наполнить черная вода. Из-за угольного цвета обгорелого грунта она казалась бездонной. Здесь упокоился мой командир. Спи крепко, сержант Ха-Ашт. Тихо побродив там пару минут, махнул рукой - двигать дальше.

Вечером, вернувшись в лагерь, аббат принялся рассказывать то, до чего додумался во Дворце. Про выжженные болота даже не вспомнил.

– Та надпись на смеси латыни и галльского. Варварские слова на вульгарной северной латыни, той, которая сотни лет спустя стала всеобщим языком. Короче, судя по всему, по имени их вождя и членов племени, они никакие не римляне. Хастилле, это стена, вал, а изображение вообще - Фемиды. Они не римляне, они потомки рабов, поэтому всё путают. Скорее всего, когда на город напали, часть надсмотрщиков из варваров-наемников и часть рабов удрали в старую военную крепость, где когда-то обитал военный гарнизон легионеров. Наспех огородились, там и стали жить, когда город сгорел. Наверное, нападавшие не смогли ту римскую крепость взять. Или поленились. Местность эта – никакие не болота, это были поля, сады и виноградники. Даже линии дорог видны. Это и есть агрокультура древних, которая кормила город. Кругом были оросительные каналы, без обслуживания местность стала заболачиваться и постепенно всё распаскудилось. Грязь, вода и говнище. Свиньи эти кругом. Но это был процветающий край! Этот дворец скорей всего резиденция местного хозяина полей, садов и рабов. Ничего не осталось. Эта шайка вонючих болотников собирает на своих топях лишайник, торф, грибы и ягоды, и верят, что они истинные римляне. И имена дурацкие, ты заметил? Это варварские имена, дохристианские. А декан значит – десятый, тот кто командует десятью солдатами, а вовсе не старейшина.

– Послушай, Михаэль, пусть себе верят, во что хотят. Верят и молятся на свою стену, тем более что ты им её восстановить пообещал. Не факт, что это понравится отцу, надо будет сделать, чтобы и вал отсыпан, но и в крепость это не превращалось, к чему нам в землях Соллей лишняя фортификация? Я же так понял, что главное, чтобы они кирпич делали, так? Справятся?

Аббат заулыбался, привычным жестом поправил монашеский балахон, кивнул и предложил тост.

– Выпьем. За кирпич. Форма брусок, высота три фаланги, ширины шесть, длина – двенадцать. Лично закажу формы у краснодеревщика из Конкарно, плотник не пойдет. Пропитать льняным маслом. И чтоб отполировал внутреннюю поверхность. Так. Кирпич будет, теперь надо придумать лесозаготовку, доставку. Лесопилку бы построить. А потом уже самое сложное, добыть известь для римского цемента.