Каюр

Ему явно был нужен помощник. В качестве прислуги за всё он решительно не успевал, а сегодня был к тому же рассеян. Раньше одного обслуживал, а сейчас прибавились мы. Возможно, поэтому он обнёс Вадима вином.

– Я люблю тебя, Викторович, - обиделся тот, - еще меньше, чем Гитлера.

– Чтоты-чтоты-чтоты!
– с притворным испугом сказал Джус. Он подвинул свой бокал Вадиму.
– Я не буду. Зарок дал. Хочешь - возьми.

И принялся подозрительно ковырять еду. Это был простенький антрекот из говяжьей вырезки с картофелем и яйцом. Он был несколько суховат, но никто не обратил на это внимания.

– Что вы перед закуской заискиваете? Хватайте, хавайте, - подбодрил его Викторович.

Жаргон в устах этого вышколенного до английского лоска слуги меня немного смутил. Не Накир же, в конце концов, не Алик. Последний раз я слышал эти два слова рядом от одного из них. Не далее как вчера, в связи с сексуальной Сусанной.

У Джуса это тоже каким-то образом проассоциировалось с сексом.

– К такому антрекоту худощавые брюнетки хороши. У вас как тут вообще с этим?

Похоть и чревоугодие в его понятиях стояли рядом.

– Оставим секс шлюхам и быдлу!
– резко пресек его остроумие Гарт.
– Пусть занимаются своей любовью, а мы своей!

Однако. Я и не догадывался, что он такой яростный антисексуал. Джус тоже опешил. Не донес мясо до рта.

– Что так?
– озадаченно спросил он, опустив вилку.

– В конце концов, не только половыми путями бродит любовь. Животное размножение исчерпало себя, - сказал Гарт уже вполне умеренным тоном.
– Да может и к лучшему. Чем далее человек от животного, тем более он человек.

– Если женщины перестанут рожать, откуда мы браться будем?
– с некоторым испугом спросил Джус.
– Ну мы-то ладно. А как же новые люди? Дети?

– Ну что - дети? Плоды полового размножения. Орут, жрут, срут - изведут, пока вырастут. А тут мы получаем готовый взрослый продукт. В некоторых случаях гениальный. Что нам мешает каждому миксу от гения немного привнесть?

Высокомерие оставляло генерала, а дистанция между ним и нами сокращалась, когда он заводился на любимую тему.

– Речь идет о выходе на новый демографический уровень. Я днем тебе намекал, - сказал я Джусу.
– Кроме того, ты видел аллегорические изображения. На самом деле таинство происходит за пределами этого мира. Космический коитус ...

Я в двух словах изложил ему то, что сам еще сутки назад отрицал.

– Да и как можно поддерживать уровень демографии, если от впрыска до отпрыска проходит почти год?
– продолжал Гарт.
– Будем плодиться интеллектуально. Всё лучше, чем размножаться до изнеможения половым путём, изнуряя себя.

– Вы это всерьез? Оба?
– с истинным испугом вскричал Джус. Он бросил вилку, вглядываясь подозрительно то в одно, то в другое лицо, надеясь найти в них признаки дурацкого розыгрыша.

– Первые опыты уже есть, - сказал я.

– И этот сиамский симбиоз жизнеспособен? И этот ублюдок себя человеком будет считать?

– Ты же считаешь себя человеком. Хотя тебя даже телом в последний раз обнесли, - сказал я, обиженный за Накира.

Я был пристрастен: ведь Накир частично являлся мной. Кстати, надо настоять на немедленной очной ставке. Вчерашняя наша встреча не в счет, вчера я принимал его за другого. Я старался не смотреть на возбуждённого моей последней репликой Джуса.

– Скоро виртуалов в натуралы запишут!
– не унимался расист.
– Карать будут, если сотрёшь!

На этом приколы сиамских мудрецов для него не закончились. Я был вынужден заступиться за свое второе я. Тем более, что все углубились в антрекоты - для них эта тема не была чем-то из ряду вон.

– Это все равно, что рождение нового человека двумя родителями, - объяснял, почти уговаривал Джуса я.
– Например девяносто процентов от тебя и десять - от кого-то другого. И уже получается другая личность, как если бы в тебя были привнесены новые гены. Рождение не биологическое, а ментальное.

Я заранее знал, что Джус, как с ним обычно бывало, воспримет новую идею в штыки, а потом согласится и даже увлечется ею.

– Кроме демографии, - говорил я, - тут еще масса сопутствующих приобретений: большие возможности для проникновения в иное, корректировка лузеров и других испорченных личностей, получение почти двойников в обход доппель-про.

Не говоря уже о извлечении всяких тайн. Вот где спецслужбы-то разгуляются. Но про это я умолчал: сам допрёт. Наш циничный век и не такое санкционирует. Совесть спит. Понятие чести значительно скорректировано. Вера, Надежда, Любовь промышляют на Мироздании.

– Я понял, - сказал Джус.
– Особенно насчет иного. Удобное место - что ты!
– размножаться, перемножаться, бесплотно трахаться. Но возникают вопросы. Например, кто папенька, а кто маменька - в случае однополых сомножителей? Алименты с кого? И это новое ... гмм... психосоматическое существо... кто в нем субъект, кто объект? Ладно. Шутки немножко в сторону. Уже многие знают об этом?

– Помимо нас - всего пятеро, - сказал Гарт.

– А если слухи пойдут?

– Ухи отрежем, - бодро сказал Вадим.

Джус, взявшийся было снова за нож, отложил его в сторону.

– Нет, это уж слишком, - сказал он. Изо всех присутствующих только я догадался, что это относилось к антрекоту. Очевидно, этот продукт у него, как, впрочем, и у меня, моментально проассоциировался с уже отрезанным ухом.
– Знаете, ужин гораздо пристойней, когда я сам готовлю. И мне вкусно, и еда довольна, что я ее ем.

– Могу себе представить, что вы там приготовите, - парировал Викторович.

– Могу себе представить, что вы там себе можете, - репарировал Джус.

– Тише, господа! У меня в своре не ссориться!
– прикрикнул на них Гартамонов.

Вадим внимательно замер, вперив в шефа учтивые зрачки, хотя именно его генеральский гнев никак не коснулся.

– Да, давайте жрать дружно, - сказал он примирительно, возвращаясь к еде.

– Спасибо. Всё было очень весело, - сказал Джус, решительно вставая из-за стола.

После ужина я спросил Гарта о дате предстоящего трипа.

– Об этом я с вашего позволения сообщу позже. Я еще не принял решения. Есть обстоятельства, которые я не могу игнорировать.