Каюр

Алика я недолюбливал. Может, и он меня тоже. А Накир? Кто ему ближе? Как мы уживаемся в нём?

Я спросил: эта местность, дорога к ней - не кажется ли ему знакомой?

– Конечно. Я здесь неоднократно бывал в качестве Алика, - сказал он.
– А что?

– А раньше? В моём качестве? Я тут за усадьбой обнаружил заброшенный дом.

– Да, им владел какой-то юрист. То ли адвокат, то ли нотариус, не помню уже. Всё взлёта цен ждал, да так и не дождался, отдал нам, - он так и сказал, "нам", - почти за бесценок.

– Это же Красный Дом!
– сказал я.

– Ну?

– Да помню я Красный. Отлично помню. Только это разве он?

Мне стало ясно, что у него предыдущее воспоминание об этом доме, моё, вытеснено более поздним, Аликовым. В его сознании тот Красный Дом "перенесен" в другое место.

– А помнишь, как Генка Босой медный крест под полом нашёл, и мы весь Дом перерыли в поисках клада?
– спросил он.

Мне тут же пришла на ум затыренная мною деньга. Стало немного стыдно.

– Так и будем воспоминаниями обмениваться?
– спросил я.
– Или нет промеж нас проблем?

В первое мгновение он растерялся. От резкости моего тона, от внезапного перехода к неприятной теме. Но мне и нужно было задать этот вопрос врасплох.

– Я не мог тебе там открыться, - сухо сказал он.

– Это у нас продолжение дознания?

– Скорее экзамен на соответствие. И на это раз экзаменатор - ты. Предполагается, что я знаю всё, что тебе ведомо - до болотного трипа, по крайней мере. Хотя чтобы досконально сравнить, целая жизнь потребуется. Но я думаю, ты уже понял, что общего в нас много. И если ты под следствием - то и я под следствием. Ты под колпаком - я под колпаком. Может, я каюр не такой хороший как ты. Может вообще не каюр. Случая испытать себя пока не было. У меня нет нарушителя.

Но все мои знания, все мои навыки, конечно, при нём. Вероятно, он может сносно справлять своё, верней, моё ремесло и даже иметь результаты. Я решил, если до перфа дойдет, привлечь его как помощника. Тогда же и выясню, на что он горазд.

– Показания от имени Алика-Лесика ты сочинил?
– спросил я.

– Да, я, - сказал он.
– А от имени копов - конструкт из сети. Я лишь слегка подкорректировал.

Вероятно, скоро триллеры и детективные истории будут компьютеры сочинять, подумал я. Что дало повод вернуться к библиотеке.

До Силзавода у меня была порядочная, около двух тысяч томов. Куда разбежались после? Том за томом утопали в никуда. Прочие вещи были бесшумно расхищены. Квартиру риэлтеры реализовали с подачи того же Силикатного: деньги-то нужны на исследования. Можно сказать, что на меня и потрачены. Хотя были, конечно, и более богатые и, во всяком случае, добровольные жертвователи. С тех пор я больше не обзаводился собственностью. В вечность нельзя с вещами, я так считал. А оказалось, не только с вещами, но и с усадьбами теперь можно.

Я взял с полки томик Пушкина. Письма, год издания - 1954. Том восьмой из полного собрания сочинений. У меня было такое же. Я открыл наугад. "Буря, кажется, успокоилась; осмеливаюсь выглянуть из моего гнезда. Милый мой Торопецкий, у меня до тебя просьба..." Я проморгался: чёрт, Туманский, конечно. Откуда тут быть Торопецкому?

– А вот был такой Каспар Моравский. Помнишь его?
– спросил я.

– Есть у меня соображения на этот счет, - сказал он.
– Пока не окончательные. Видишь ли, Алик тоже не все знает. Но он не знает и того, что знаем я и ты. Поэтому эта загадка его не мучает. А нас с тобой мучает. Мучает ведь?

– Да. Ты мне расскажи, что знаешь, а уж вместе мы...

– Ты мне определенно симпатичен, - перебил он.
– Но симпатичен и Алик, которому я обязан не менее, чем тебе. А по его понятиям, я должен про Каспара молчать.

– Детский вопрос: кого ты больше любишь, папу или маму?
– сказал я.

– Вот именно. Если быть откровенным, я пока не решил.

Значит, Алик знает кое-что про Каспара? Это новость. Такое признание уже многого стоит. Если знает Алик, знает и Гарт - вряд ли без санкции генерала Накир о Каспаре обмолвился.

Накир, чтобы смягчить последнюю реплику, включил позитив.

– А помнишь, - спросил он, - как ты в восьмом классе кибера перепрограммировал, и он вместо того, чтобы экзамен по биологии принимать, начал принимать химию? Троих провалил, прежде чем начальство врубилось.

Я был в затруднении. Никаких киберов в качестве экзаменаторов у нас не было. Даже первый компьютер - "Электроника" - я увидел только в середине восьмидесятых.

– Я помню, - раздался голос за моей спиной.

Я обернулся. Увлеченные воспоминаниями, мы и не заметили, как средь нас очутился третий. Он стоял на пороге, держась за ручку двери. Высокий, статный, с усами. Идентификатор мне подсказал, что это Павлов.

Мы помолчали, глядя на него - во всяком случае, я - почти с неприязнью.

– Ну, как вы?
– появилась из-за его плеча Сусанна. Казалось, она искренне мне обрадовалась как доброму знакомому.
– А мы - только что. На нас напал ураган, нападал снег. Мы сами чуть не попадали. И почему нельзя парковаться ближе?

– Да какой ураган - так, метелица, - сказал Алик.
– Ты, радость моя, погуляй пока.

– Я только поздороваться забежала, - ещё раз улыбнулась Сусанна и исчезла.

– Ну, так ты и есть наш пресловутый гибрид?
– обратился Алик к Накиру. Меня он "узнал", а что касается Накира, то его фанк, повторяю, не фиксировался.
– Могли бы тебе обличье интереснее подобрать.

Если Алик и был заинтригован встречей с этим полусобой, то виду не подал. Держался он со своей обычной развязностью.

– Тебя не спросили, - буркнул Накир.

– Тут я промашку дал, не позаботился. Честно говоря, не верил, что ты получишься. Ну-ка, скажи, как я зову про себя Полозкова?

– Помазок, - сказал Накир.

– Точно, - ухмыльнулся Алик, возможно, Викторовичу, который, конечно, теперь узнает об этом прозвище.
– А ту девчонку, ради которой я киберу мозги вынес?

– Не вороши этого, не томи свою душу во мне, - шутовски, в стиле Алика, взмолился Накир.
– А впрочем, Галей.