Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Казанский альманах 2020. Лунный камень
Шрифт:

Тёмин спорил, тянул время, мучительно ища выход из положения, как вдруг увидел нашу делегацию, поднимавшуюся на борт, во главе с генерал-лейтенантом Деревянко, с которым был знаком. Виктор бросился к нему и, пристроившись рядом, зашептал:

– Кузьма Николаевич, мне не дают места, съёмка обречена на провал.

– Следуйте за мной, – не оборачиваясь, приказал Деревянко.

Офицеры бросились наперерез нарушителю спокойствия, но советский генерал уже представлял Тёмина американскому генералу Макартуру как специального фотографа Сталина. Имя Сталина возымело своё действие, и Макартур предложил фотокорреспонденту встать на любое удобное место. Он не мог себе даже представить, что это будет за место! Тёмин взобрался на ствол корабельного орудия и стал подползать по нему ближе, нацеливаясь объективом на

стол с разложенными документами. Не прошло и минуты, как он свалился на этот самый стол, не удержавшись на орудии. Рассвирепевшие охранники схватили Неистового Витю за руки за ноги и хотели выбросить за борт вместе с аппаратурой, но вновь вмешался Деревянко. В результате исторический кадр, как генерал-лейтенант Кузьма Николаевич Деревянко последним поставил подпись под актом безоговорочной капитуляции Японии, был заснят. Вторая мировая война закончилась!

Борис Полевой позже писал в «Нюрнбергских дневниках»: «Тёмин, единственный из фотокорреспондентов <…> почти в упор снял подписание Акта о капитуляции Японии на борту американского линкора «Миссури», хотя за это чуть было не был сброшен за борт американскими офицерами. Он рисковал искупаться в океане вместе с аппаратурой, зато потом его снимок обошёл всю прессу». Это действительно оказался практически самый удачный снимок того дня, напечатанный в газете «Правда», а после он вошёл во все военные сборники и в один из томов «Великой Отечественной войны».

За своё самоотверженное служение Родине, высокий профессионализм и оперативность фотокорреспондент Виктор Антонович Тёмин был награждён тремя орденами Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени. В мирное время он продолжал заниматься любимым делом, работая в газетах и журналах. В течение 35 лет регулярно снимал писателя Михаила Шолохова. В Казани, где так удачно начиналась его карьера, Тёмин побывал в 1967 году. С человеком-легендой хотели пообщаться многие, но в Доме печати на улице Баумана собрались и те, кто знал Виктора Антоновича лично. Один из участников этого мероприятия, журналист Юрий Фролов вспоминал, что на официальной части встречи Тёмин показал около сотни своих снимков, но после, в узком кругу, вынул снимки «не для печати», то, что не прошло по цензуре или иным соображениям. С этими снимками оказалось связано множество занимательных историй, которыми Виктор Антонович с удовольствием поделился.

Вот таким был Виктор Антонович Тёмин! Простым в общении, не зазнавшимся от общения с сильными мира сего, человеком-легендой, настоящим профессионалом! Коллеги давали ему прозвища одно звучнее другого: «Ртуть», «Вездесущий», «Король фоторепортажа», «Неистовый Витя». Ему удалось выжить на полях сражений, хотя он никогда не прятался, не отсиживался в окопах. Десятки его соратников по фотоделу и перу сложили головы на этой войне, в опасных ситуациях им нечем было защитить себя, ведь их оружием был блокнот с карандашом и объектив фотоаппарата. Мы, их потомки, видим те исторические события глазами ушедших кинооператоров и фотокорреспондентов. За четыре года они сделали сотни тысяч фотоснимков и отсняли три с половиной миллиона метров киноплёнки. Десятки тысяч лиц запечатлела кино- и фотолетопись войны, и вечно живыми остались люди, не вернувшиеся домой.

Ибрагим Биектаулы

Синие туманы

(отрывок из повести)

Ибрагим Биектаулы (Ибрагим Нафиков) родился (1937) в д. Биектау Рыбно-Слободского района ТАССР. Окончил Казанский авиационный институт. После института был направлен на ижевский завод «Радиоприбор». Один из организаторов Татарского общественного центра, татарской газеты «Яарыш» («Возрождение») и теле- радиопередач на татарском языке в Удмуртии. Поэт, публицист, общественный деятель, член Союзов писателей Татарстана и Удмуртии. Автор десятка поэтических сборников на татарском и русском языках. Его стихи легли на музыку многих популярных в народе песен.

* * *

Нередко бывает – накануне знаменательных дат в редакцию начинают поступать интересные материалы, которые специально не закажешь. Они плывут в общем потоке необязательных

текстов само собою, успевай вылавливать и запускать в печать. Так случилось и с рукописью автобиографической повести-эссе Ибрагима Биектаулы «Мой путь». В редакции мы с интересом прочитали её и к юбилею Великой Победы выбрали для публикации первую главу «Синие туманы», где рассказывается о нелёгком детстве деревенского мальчика в годы Великой Отечественной войны. Хорошо бы почитать эту публикацию нашим мальчишкам и девчонкам и сравнить свою жизнь с той, суровой и нещадной, которая выпала на долю маленького героя «Синих туманов»

Начало начал

Да! Ощупью, своими крошечными устами начал я освоение этого бесконечного мира – не любопытства ради, а от великого приступа голода. Повезло мне, я нащупал сладкий сосок тёплой груди моей мамы и крепко присосался к нему. Вволю наглотавшись божественного нектара, я уснул богатырским сном. Так повторялось потом много-много раз.

Вскоре я начал видеть лицо моей мамы, замечать её улыбку, слышать её голос и её песни. День за днём мой мир расширялся. Я уже узнавал папу, бабушку, дедушку, многих-многих людей, животных… Я ползал, вставал, падал, начал делать свои первые шаги. Ощупывал вещи и ручками, и ножками, и язычком. Я радовался лучам солнца, ночным светилам, огню свечи. Ощущал запахи и краски, слышал шорохи и звуки непознанного мира.

Всё это – правда! Но всё это, конечно, не было тогда записано моей памятью, ещё не развитой при рождении. Это лишь логическое представление зрелым человеком смутного начала жизни.

Человеку много отпущено, но с него много и спросится!

Итак, послав поклон Всевышнему, оглянемся на пройденный жизненный путь и начнём, конечно, с подёрнутого синими туманами детства.

Детство

Проснуться утром, увидеть самое прекрасное в мире лицо матери, её улыбку, услышать её неземное пение, ощутить её тёплые и мягкие руки, которые как пушинку отрывают тебя от постели, прижимают к своей тёплой груди и нежно гладят – вот те мгновения, которые никогда не сотрутся в памяти!

Деревенские дети быстрее и легче входят в этот безбрежный мир, глубже понимают братьев наших – и старших, и меньших.

Я помню себя, трёхлетнего мальчишку, свидетеля глобальных событий, пережитых своим маленьким, вступающим в большую жизнь существом. Мой отец, работавший тогда колхозным конюхом, посадил меня на круп высокого старого мерина серой масти, который, вопреки всему, прожил три десятка лет. Я, конечно, испугался, но и пискнуть не посмел, обеими ручками вцепился в холку лошади. Отец взял мерина под узду, и мы тронулись в путь по бескрайней поляне, украшенной цветами. От лошади почтенного возраста не стоило ожидать ничего плохого. Нельзя отрицать, что и от молодого отца в эти мгновения не исходило ничего рискованного для жизни дитяти.

Таким образом, отец выполнял многовековую традицию, заложенную его дедами и прадедами в отношении юной поросли. Ведь, не бросив в воду, не научить человека плавать. Вскоре страх мой улетучился и сменился восторгом – с крупа лошади и мир стал видеться гораздо шире.

Второе событие, которое потрясло моё беспечное детство, была весть о войне. В тот день, 22 июня 1941 года, на центральной площади нашей большой деревни Биектау с утра до вечера шумел митинг. На наспех сооружённый постамент на средине площади выходили друг за другом взрослые дяди и о чём-то громко говорили. Женщины плакали навзрыд. Они понимали, что предстоит расставание с мужьями и сыновьями.

Минуя короткую июньскую ночь, обоз из колхозных лошадей со скрипучими телегами, нагруженными юными, ещё безусыми молодцами, потянулся к районному военкомату, расположенному в селе Кутлу-Букаш (в центре Кзыл-Юлдузского района) в четырёх километрах от нас. Обоз тронулся с щемящей сердце песней, под аккомпанемент милой для деревенской души тальянки:

Или вернёмся, или нет… Родимые, прощайте! Всем привет!

Плач женщин разрывал сердца и уходивших на войну, и провожавших, и в особенности мою детскую душу. Рядом со мной утирали слёзы друзья, которые вмиг осиротели. В тот день я был ещё далёк от той напасти. Моего отца оставили пока, отправят на войну чуть позже.

Поделиться с друзьями: