Каждый его поцелуй

Грейс не могла этого вынести. Она развернулась и последовала за Диланом, но тут же остановилась, потому что он так и не ушёл.

Больше не улыбаясь, он уставился на спину Изабель. Сделал шаг в её сторону, но потом остановился. Сжав губы и не говоря ни слова, он резко развернулся и вышел из комнаты.

Грейс выбежала за ним из детской. Добравшись до лестницы, она перегнулась через перила как раз вовремя, чтобы увидеть, как он поворачивает на лестничной площадке.

– Дилан! – крикнула она ему вслед. – Дилан, мне нужно с вами поговорить.

Он остановился и поднял глаза на Грейс с непроницаемым выражением лица.

– Придётся повременить. У меня встреча.

Дилан не стал дожидаться ответа и продолжил спускаться по лестнице, а потом скрылся из виду.

Черт бы его побрал. В расстроенных чувствах Грейс хлопнула ладонью по полированным деревянным перилам. Она поклялась себе, что поговорит вечером с Диланом и вернулась в детскую, где Изабель всё ещё стояла у окна.

С тяжёлым сердцем Грейс пересекла комнату и встала рядом с подопечной, проследив за взглядом Изабель, устремлённым на улицу внизу.

На тротуаре стоял Дилан в ожидании кареты, которая только что въехала на площадь. Карета остановилась перед домом, он залез внутрь и уехал.

Прошла минута, другая.

– Я ему не нужна, – проговорила Изабель всё ещё глядя в окно.

– Откуда ты знаешь, – сразу же возразила Грейс. – Он совсем недавно стал отцом. Дай ему ещё немного времени к тебе привыкнуть.

– У него был месяц.

Грейс чуть не улыбнулась. Для ребёнка месяц казался почти вечностью.

Изабель тяжело вздохнула.

– Я надеялась, что всё будет по-другому.

Заявление озадачило Грейс, и она посмотрела на детский профиль.

– В каком смысле?

– Не знаю. – Её голос звучал растерянно и жалобно. – Просто по-другому. Как принято в настоящих семьях. Я надеялась, что у нас с папой будет настоящая семья.

Грейс подумала о своём собственном детстве. Когда-то у неё тоже была настоящая семья, и она знала, как эта семья важна.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но у вас с папой и так настоящая семья.

Изабель покачала головой.

– Он уходит из дома каждый вечер и возвращается под утро. Куда он ходит?

Грейс прикусила губу. Вряд ли им обеим хотелось об этом знать.

– Если бы он меня любил, он бы не уходил так быстро. Мы бы вместе ужинали, играли на рояле, а перед сном он бы желал мне "спокойной ночи". Он брал бы меня с собой за город, мы бы вместе ели яблоки, он учил бы меня фехтовать. Я могла бы завести пони и научиться ездить верхом. – Изабель замолчала, а затем продолжила более твёрдым голосом: – Он всё время куда-то уходит и много пьёт. Он курит гашиш и принимает опиум. Путается с женщинами, устраивает дуэли, драки и многое другое. Я всё это знала ещё до того, как оказалась здесь. Но думала, что, как только к нему приеду, он полюбит меня и больше не будет заниматься подобным. Думала, он изменится.

"О, моя дорогая малышка, – подумала Грейс, с сочувствием глядя на Изабель. – Если бы можно было навязать свою любовь другому. Если бы мужчины могли меняться. Если бы это было так просто".

Внезапно Изабель оторвала взгляд от вида за окном и повернулась к Грейс, вздёрнув подбородок. На её лице появилось уже знакомое выражение твёрдой решимости.

– Я заставлю его полюбить меня! – воскликнула она с душераздирающей детской пылкостью, ударив кулаком по ладони другой руки. – Заставлю!

Грейс схватила Изабель в объятия и погладила ладонями спине, чтобы приободрить.

– Я уверена, что у тебя получится, – сказала она, надеясь всем сердцем, что так оно и будет.

Глава 12

Всё шло по плану. Поверенные подготовили документы в соответствии с пожеланиями Дилана: его официальное признание Изабель своей дочерью, смену её фамилии на Мур, указание Йена в качестве опекуна, если с Диланом что-нибудь случится, и новое завещание, по которому ей доставалось всё, что у него было.

Как только он подпишет документы, Изабель станет его законной дочерью. Дилан уставился на стопку бумаг перед собой на столе мистера Олта. И, хотя он знал, что поверенный ждёт, Дилан не торопился ставить свою подпись.

Не из-за сомнений. Как он и сказал Йену тем вечером две недели назад, у Дилана не было никаких сомнений в том, что Изабель его дочь, и даже его практичный, здравомыслящий брат это признал. Дилан медлил не из-за вопроса об отцовстве.

Дело было в выражении, которое появлялось на лице Изабель каждый раз, когда он поднимался в детскую. Она хотела большего, чем мимолётный визит и пара дуэтов на рояле. Гораздо большего. Она хотела, чтобы он её любил.

Дилан беспокойно заёрзал на стуле, ему стало не по себе. Он видел похожее выражение и на других лицах. Лицах, полных мечтательной надежды на то, что Дилан изменится, станет хорошим, поступит правильно. Лицах, на которых отражалось пылкое стремление угодить и ожидание его ответной любви. Изабель была ещё малюткой, но хотела слишком многого, как и все женщины независимо от возраста. Они возлагали надежды и мечты на пропащих мужчин и ожидали, что в конце концов обретут счастье.

А Дилан был для них пропащим. Его душой владела лишь музыка. Он был безжалостным, импульсивным и эгоистичным до мозга костей. Он предавался плотским утехам и наслаждался ими. Он не скрывал своей натуры, фактически выставлял её напоказ. И всё же судьба опять столкнула его с женщиной, которая смотрела на него с надеждой и желала того, чего он не мог ей дать.

Но Изабель же его дочь. Если кто-то в мире и должен иметь для него значение, то это его собственный ребёнок. Что с Диланом не так?

Он ущипнул себя за переносицу. Боже, глаза дочери внешне так напоминали его собственные, но их выражение было ему чуждо. Их невинный, уязвимый и полный веры взгляд вызывал у него единственное желание: убежать. Он не умел оправдывать ожидания. Он задыхался под их гнётом.

"Сомневаюсь, что вы имеете хоть какое-то представление о настоящей любви".

Грейс ошибалась. Он имел представление о любви, просто его любви на всех не хватало. Почти всю забирала музыка, а для живых существ оставшейся будет всегда недостаточно.

Разве Микаэла отвергла его не по этой причине?

"Я всегда буду для тебя на втором месте, Дилан. А я не хочу быть второй. Хочу быть первой".

Его дочь с мольбой в глазах, хотела стать для него первой.

Невозможно. Никто и никогда не сможет быть для него на первом месте. Даже его собственная маленькая дочка, не по годам развитая восьмилетняя девочка с грозным выражением лица и взглядом, полным надежды.

Мистер Олт вывел его из задумчивости, слегка кашлянув. Дилан посмотрел на сухого, щепетильного человечка за столом.