Кексики vs Любовь

Ну, после того, как он мой сюрприз оценит должным образом, конечно!

А то… Если он побледнеет, посереет, оценит наконец угрозу должным образом и решит уехать куда-нибудь в сторону китайской границы — тут уж какие ему нежные вздохи?

— Приехали, красавица, — звучно извещает меня водитель, и, повернувшись, я понимаю, что он прав. Вот блин, а ведь маршрут был выстроен на полчаса. А я что эти полчаса вообще делала? Где-то в зефирных далях провитала?

Бросаю взгляд на часы — понимаю, что все-таки опоздала. Но не на полчаса, как могла бы, а всего — на пятнадцать минут. Фигня. Зато у меня в кои-то веки идеальные вышли стрелки!

На подходе к ресторану отчаянно пытаюсь держать спину прямо. И не давать волю рукам, потому что очень хочется поправлять сразу все. И юбку, и блузку, и волосы. Не вижу Бурцева — но это ведь не значит, что через окна стеклянной веранды меня не видно. Надо держать лицо! И спину, Юля, спину!

Ресторан, конечно — понтами пахнет, даже на отдалении. Будто жирно подчеркивает, что шеф-повар у них — из самой Франции, су-шеф — из Италии, а роллы им нарезают настоящие японцы, а не киргизы, ими прикидывающиеся.

— У вас заказан столик? — хостес, встречающая клиентов, смотрит на меня вроде и нейтрально, но я все-таки вижу эту её дрогнувшую в сомнении бровку. Увы, я знаю этот взгляд.

“Вы точно не ошиблись? Пельменная — через дорогу!”

— Да, заказан. Я встречаюсь с Тимуром Маратовичем Бурцевым. Он уже приехал? — господи, какое же удовольствие я получаю, от отразившегося в глазах девицы удивления.

— Да. Тимур Маратович уже тут. Только… Вы уверены, что вас ждут?

Такое хамство оказывает моему возвышенному настроению контрастно холодный душ.

И с секунду, мне ужасно хочется устроить скандал, но я все-таки сдерживаюсь. Все еще хочу удержать лицо.

— Да, меня ждут. Вас что, не предупреждали? Моя фамилия — Максимовская.

— Вы же не возражаете, если я спрошу у Тимура Маратовича? — не сдается хостес.

И я смотрю на неё секунду. Смотрю вторую. А потом понимаю, что ну его нахрен. Я вообще-то возражаю. И если Бурцев по какой-то причине не предупредил о моем приходе, то хрен ему, а не влюбленные взгляды. Даже больше. Я сейчас быстренько его пошлю и даже смотреть, как ему вручают торт, не буду. Обойдется.

Спасибо моей комплекции — отодвинуть тощую хостес с моей дороги я могу одной только грудью.

Идти вперед, как танк, не обращая внимания на тоненькие ручки, которые пытаются меня остановить — мне тоже труда не составляет.

Прохожу в зал. Оглядываюсь. И замираю, будто от удара в грудь.

Потому что Бурцев — он ведь не иголка, так просто не потеряется. Он даже слишком бросается в глаза, сидящий за дальним столиком, у окна с шикарным видом.

Ему не удается спрятаться даже за девушкой, что в этот самый момент сидит у него на коленях. И обнимает за шею.

Какая все-таки жалость, что тесак на моем торте не настоящий. Мне бы сейчас реальный ой как не помешал!

Гоголевская немая сцена — и та рядом не стояла с нынешней. Ну, или, может, мне так кажется. Это меня как пыльным мешком по голове огрели. А блондиночка на коленях у Тимурчика сидит спокойненько, ножками помахивает, ресничками часто-часто хлопает.

Бурцев же сидит, в щеку ей уткнулся, будто даже и не слышит моего яростного пыхтения в двух шагах от него. Ла-а-адно! Я могу и погромче!

— Кхм-кхм! — прокашливаюсь, и сама чувствую, как глаза загораются кровожадным огнем.

Парочка вздрагивает, будто трескается их слащавая беззвучная иддилия, оборачиваются, смотрят на меня.

А я… А что я!

Что я могу делать, кроме как смотреть на эту фифу и не ненавидеть её?

Стройненькая, нежненькая феечка. Волосы — шикарная светлая копна. Глаза — серебряные озера в обрамлении длиннющих ресниц.

Даже если б я внезапно взяла и прямо сейчас испарила все свои лишние килограммы — и то бы не смогла её затмить.

И все-таки…

Какая нафиг разница?

Меня вообще-то сюда позвали на свидание! Вот этот вот паршивый бабуин. И что, как он себя сейчас чувствует?

Перевожу взгляд на Бурцева. Жажду паники, ужаса, стыда, раскаянья… Да хоть чего-нибудь.

Смотрит на меня, сволочь. Щурится снисходительно.

И я уже открываю рот, чтобы сообщить этому гаду, все-все-все, что я о нем думаю, как…

Ба-бах!

Громыхает у меня над плечом так, что в первую секунду я решаю — это бомба. И что все, конец моей сладкой, стокилограммовой жизни пришел прям сейчас. Ну, хоть одна радость, не одна помру — а еще и парочку эту слащавую с собой унесу.

Только…

Что это сыплется мне на голову?

Поднимаю взгляд, и успеваю ровно настолько, чтобы последняя, падающая с потолка крупная блестка приземлилась мне точно в глаз.

Вот так: пара секунд — и ты уже Ник Фьюри на минималках.

— Разыграли, разыграли, разыграли! — почему-то начинают скандировать вокруг меня.

И пока я промаргиваюсь, отряхиваюсь от облепившего меня красного конфети-сердечек и пытаюсь понять, к кому это вообще относится — галдеж не затихает. И когда я наконец избавляюсь от прилипшего нахального сердечка — оказывается, что взгляды всех посетителей ресторана обращены не куда-нибудь, а на меня!

Чего-о-о?

Оборачиваюсь ошалело к Бурцеву и… Чуть не получаю в нос огромным букетом красных роз. Которые эта скотина держит на вытянутых руках, стоя на одном колене.

И девица, что только что сидела у него на коленях, стоит уже чуть-чуть позади него и нацеливает на меня золотую, внушительных размеров хлопушку.

Бабах!!!

Ну, спасибо, что не в лоб!

В этот раз я успеваю прикрыть глаза и весь заряд конфетти достается моим волосам, бахроме на черной юбке и белой блузке…

Черт! Вот ведь говорила Маринке, что это не лучший вариант для свидания с Бурцевым. Лучше бы штаны огородные надела! Было б перед кем икру метать!

— Ке-е-екси-и-ик! — тем временем Бурцев, отстояв себе, видимо, коленочку, решает взять инициативу в свои руки. Ну то есть — мою пятую точку в захват. Приобнимает меня за талию. Вкладывает в руки букет.

— Боже, видела бы ты свое лицо, Юлька, — ржет, утыкаясь мне в волосы, — я прям видел, как ты выбираешь, кого первым убивать — меня или Женьку.