Кембриджский затворник

— Вы на самом деле такой? Он еле заметно улыбнулся.

— Не всегда. Но люди обычно приписывают возлюбленным те качества, которые хотели бы в них видеть.

— Возможно, — в задумчивости проговорила Фрэн.

— У вас с Шолто было то же самое?

— Не знаю. Меня привлекало в нем то, что он нуждался во мне. Он был такой… энергичный, такой привлекательный, просто красавец… Не понимаю, почему он выбрал меня, хотя вокруг были девушки и помоложе.

— Я думаю, вы недооцениваете себя, — мягко заметил Сэм.

— Может быть, — опять согласилась Фрэн. — Он был из тех, кто делал все под действием порыва, эмоций, а не здравого смысла.

— В противоположность вам?

— В каком-то смысле да. И все те качества в нем и во мне, из-за которых мы поначалу тянулись друг к другу, стали потом камнями преткновения, причинами разрыва.

— А мне казалось, что причиной была супружеская неверность с его стороны.

— Женщины любили Шолто за его чувственность, эмоциональность.

— Если уж Шолто был в такой гармонии со своими чувствами, почему же, черт побери, он не считался с вашими?

Фрэн забавляло, с какой страстью Сэм защищал ее.

— Когда же Мсган заболела? — спросила она. Сэм скривил лицо. Видимо, рана все еще болела.

— Мы пробыли вместе всего полгода, только-только были помолвлены, и тут у нее начались приступы слабости. Мсган вес время чувствовала себя переутомленной. Мы сначала подумали, что это беременность, но ошиблись. Я сто раз просил ее показаться врачам. Наконец она уступила и стала обследоваться. Вес было как в кошмарном сне, когда знаешь, что это сон, и изо всех сил стараешься проснуться, но не можешь. Или хочешь крикнуть, чтобы тот, кто рядом, услышал, а крик получается слабым, почти неслышным, какое-то полумычание… У вас бывало так?

Фрэн кивнула.

Сэм задумался.

— Меган было всего двадцать два. Врачи сказали, что жить ей осталось не больше года.

Фрэн налила бренди в два высоких стакана, не обратив внимания, что это специальный крепкий бренди для опрыскивания бананов, и один подала Сэму. Тот выпил залпом, только чуть поморщился.

— Анализ за анализом, препарат за препаратом. А ей все хуже и хуже. В конце концов она отказалась от всех лекарств, за исключением обезболивающих. Сказала, что лучше смириться, чем тешить себя ложной надеждой.

— Сильная женщина, — заметила Фрэн.

Сэм долго смотрел на нее, как бы осмысливая сказанное.

— Да, очень сильная женщина. Спасибо.

— За что?

«За то, что ты благожелательна к женщине, на месте которой хотела бы быть сама», — чуть не сказал он.

— За то, что вечер в честь моей матери так удался. За то, что вы так терпеливо слушаете.

— Вы мне просто льстите! — засмеялась она.

— Я и сам не пойму, что это я так разоткровенничался с вами.

— Это понятно: вам надо было поделиться. Вы ведь живете в нереальном мире, в мире фантазий. Читаете рукописи в вашем одиноком доме. Однако надо иногда открывать дверь реальности, впускать ее в дом. Какой бы неласковой она ни была.

— Идите-ка спать, Фрэн, дорогая. Пока я не взял обратно свои слова, что сам закончу мыть посуду.

По его глазам Фрэн поняла, что спорить бесполезно. И еще поняла, что, если бы он попытался поцеловать се, она не стала бы сопротивляться.

Но поцелуя не последовало, а Фрэн была не из тех женщин, что делают первый шаг, хотя он, может быть, предпочитает именно такое развитие событий.

Итак, ее ждет постелька, чистенькая и целомудренная, в ней Фрэн предстоит провести восемь часов одной, как и в предыдущую ночь. А завтра домой.

Молчание, повисшее между ними, было как висячий мост из деревянных жердочек, который трепещет при малейшем порыве ветра.

Все как в жизни, в общем.

— Ну, тогда спокойной ночи, Сэм. Он улыбнулся:

— Спокойной ночи, дорогая.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Нетрудно догадаться, что Фрэн не могла заснуть. Через некоторое время, помучавшись, поворочавшись с боку на бок, она вылезла из постели и подошла к окну, чтобы посмотреть на звезды на небе.

Огромная полная луна висела на небосклоне как какой-то фантастический фонарь, освещая парк призрачным молочным светом. Опершись ладонями о стекло, затаив дыхание, Фрэн смотрела на эту удивительную картину. У нес возникло импульсивное желание позвать Сэма. Она принялась гадать, что он сейчас делает. Спит? Мучается бессонницей, как и она? Читает свои рукописи?

А Сэм в это время тоже не спал: ему захотелось пить. По крайней мере так он это себе объяснял. Надо спуститься, достать из холодильника кока-колу или что-нибудь еще. Он бесшумно выскользнул из-под одеяла, осторожно, стараясь не издавать ни шороха, пошел вниз, на кухню. Не хотелось будить мать и сестер.

Единственной причиной, почему он сейчас шел по коридору, был еле слышный звук, донесшийся до него с кухни, — звук осторожно раздвигаемых штор. Он точно слышал этот звук. Какой же он мужчина, если не выяснит, что за шум доносится с той стороны, где комната Фрэн? Но когда он босиком прокрался по гладким половицам к полуоткрытой двери, сердце и желудок его разом подступили к горлу. На Фрэн была длинная, до пола, светлая ночная рубашка с длинными рукавами. Сэм подумал, что если бы окно было открыто, то ветерок обтянул бы на ней ткань, как на статуе, и Фрэн стала бы похожа на деревянную фигуру женщины на носу корабля.

Но в первую очередь его внимание привлекли распущенные волосы. И такими они будут до самого утра. Сэм, чуть не задохнувшись от волнения, сдавленно кашлянул.

Фрэн обернулась. Спросонья сначала не поняла, что это Сэм, потом узнала его, не могла взять в толк, почему он здесь, почему возник перед ней ночью босиком, в одних джинсах. Фрэн растерялась, сердцс ее забилось, но уже через мгновение она взяла себя в руки.

— Привет, Сэм! — сказала Фрэн спокойным, уверенным голосом. — Не спится?

— Да.

Он потряс головой, пытаясь прийти в себя, освободиться от очарования.

— У тебя какой-то удивленный вид, как будто в первый раз меня видишь.

— Да нет, это так…

Они стояли в противоположных углах кухни, разглядывая друг друга, как незнакомые люди, встретившиеся впервые.

Сэм чувствовал, как кровь стучит в висках.

Фрэн не двигалась. Руки и ноги как будто налились свинцом.

— Ну, и что дальше? — спросила она.

Он хотел сказать: «Ты такая красивая», но получилось: