Кембриджский затворник

Фрэн грустно улыбнулась:

— Поверьте, это обыкновенное влечение. Страсть. Желание. Думаю, я ему нравлюсь как женщина, вот и все. Еще, может быть, я нравлюсь ему тем, что не вешаюсь на шею, как все остальные женщины. Он привык к слепому обожанию.

— Сэм не может не нравиться женщинам. Это идет помимо его воли, автоматически. Он не играет, не рисуется, не кокетничает. И он не заслужил, чтобы ваша подруга так говорила о нем, — с горечью сказала Мэдди.

— Не знаю, не знаю. Я уверена в одном: факт об отношениях Рози и Сэма не подлежит сомнению. Сэм сам мне в этом признался. Однако нельзя было допустить, чтобы это все произошло на балу… Теперь я это понимаю. Началось как шутка, а потом пошло само собой, как поезд под гору — не остановишь. Но… все забывается. И Сэм забудет.

— Может быть, и забудет. Но я не понимаю, почему вы здесь.

Фрэн тоже не могла это объяснить, даже самой себе. Он хотел, чтобы она поверила в красивую историю про хорошего парня Сэма Локхарта, но как-то это все не очень убедительно.

— После Дня святого Валентина я осталась должна ему. Мне надо отработать, вот и вес.

Узнав о невесте Сэма, Фрэн была смущена, подавлена. Она поняла, что его считают холодным и замкнутым потому, что он действительно холоден и замкнут. А причина в том, что единственную женщину, которую он любил, отняли у него. Некоторые не могут этого пережить, и даже время не залечивает душевную рану.

Фрэн пришлось оторваться от грустных мыслей, чтобы сконцентрироваться на праздничном ужине. Начали с шампанского, говорили тосты в честь Хелен, в честь покойного отца Сэма, и после очередного бокала Фрэн почувствовала себя не в своей тарелке.

— В чем дело, дорогая? — мягко спросила миссис Локхарт, заметив ее состояние.

— У Фрэн отец умер в прошлом году, — сказал Сэм негромко, но так, чтобы все слышали.

Фрэн тронуло, что он помнил этот незначительный для него факт, и еще то, что следующая бутылка шампанского, которую он открыл, была розлива года, когда родилась се мама. Фрэн понимала, что это не случайно. Кроме того, Сэм настоял, чтобы Фрэн села за стол вместе со всеми.

— О-о, Сэм, нет! — взмолилась она.

— О-о, Фрэн, да! — шутливо, в тон ей настаивал Сэм.

— Но это же семейное торжество…

— Вот именно. Праздник! По крайней мере, когда вы будете сидеть за столом вместе со всеми нами, вечер превратится из бесконечной родственной пикировки в нечто веселенькое. Вы же не Золушка, чтобы постоянно торчать в комнате для мытья посуды.

— Но здесь нет комнаты для мытья посуды!

— Тогда тем более — решено! Вы должны сидеть за столом, рядом с нами.

Она весело хихикнула. Это что, шампанское делает се такой легкомысленной?

Вечер получился превосходным, разве что морковь оказалась жестковатой, но Фрэн заметила, что сейчас модно подавать морковь в полусыром виде, и все это приняли как должное.

Главным событием был, конечно, праздничный торт, и Хелен Локхарт прослезилась, когда Сэм торжественно внес его — на этот раз по настоянию Фрэн.

— Да это же вылитая я в молодости! — воскликнула миссис Локхарт.

— На мой взгляд, ты и сейчас очень привлекательна, — заметил Сэм.

Все подняли бокалы с шампанским.

Было уже за полночь, когда Хелен Локхарт с дочерьми отправились спать, оставив Сэма помогать Фрэн мыть посуду. Когда Фрэн распрямила спину, установив посуду в посудомоечную машину, она поймала на себе пристальный взгляд Сэма.

— Устали? — спросил он.

— Да, денек был не из легких.

Все это время у нес не выходила из головы невеста Сэма, эта несчастная девушка. Вышивки, подсолнухи над кроватью… Досталось ему…

— Да, длинный был денек, — согласился Сэм, восторженно глядя на нее. — И хороший.

Она была какой-то другой сегодня. Какая-то перемена. Что-то в глазах, чего раньше не было. Прядь волос, выскользнув из тугого узла на затылке, непослушно покачивалась около шейки, нарушая строгую симметрию прически. Ему хотелось дотронуться до этого локона.

— Идите-ка спать, Фрэн, — негромко сказал он. — Я сам здесь все закончу.

Она подняла взор, не в силах больше молчать.

— Почему вы умолчали о своей невесте? Сэм замер.

— Кто вам рассказал?

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Мэдди?

— Это так важно, кто рассказал?

— Молодец, не хотите никого выдавать. Нет, не важно.

— Вы об этом ни с кем никогда не говорите?

— Не говорю. Не вижу смысла.

— Тяжело вспоминать? Он кивнул:

— Что-то в этом роде. — Боль вообще-то уже исчезла, я не говорю об этом больше по привычке.

— И все-таки я не буду больше приставать к вам.

— Не хотите слушать?

— Напротив, очень хочу, — ответила Фрэн, понимая, что ему давно пора выговориться.

Она вытерла руки полотенцем, ожидая, пока он уложит чистые ножи и вилки в ящик комода.

— Мы познакомились в университете, когда я был на последнем курсе, а Меган на первом. Столько времени прошло! — Сэм задумался, мысленно перебирая все эти годы. — Мы устроили маленькую студенческую вечеринку по окончании курса. Она тоже пришла, и почти все время мы не отходили друг от друга, а потом я улетел в Лондон и очень долго ее не видел.

Фрэн понимающе кивнула: она знала, что такое студенческие вечеринки.

— Мсган явилась ко мне в офис, — продолжал Сэм. — Она написала книгу и знала, что я работаю в компании «Гордон-Брауни». Меган передала мне рукопись, и я пообещал, что прочту и постараюсь помочь.

— Получилось?

Сэм грустно усмехнулся:

— Книга была абсолютно пустая. Чепуха. Когда я ей об этом прямо сказал, она, естественно, вспыхнула как порох, очень огорчилась, но через некоторое время успокоилась. И решила в меня влюбиться.

— Вы это говорите как врач, объявляющий диагноз.

— Может быть, так оно и было, — он пожал плечами.

— И вы решили принять в этом участие?

— В жизни всякое случается.

— Может быть, — согласилась Фрэн. Она вспомнила, что Шолто на первых порах их совместной жизни чувствовал себя очень уверенно. А потом, когда страсть перегорела, совместная жизнь превратилась для него в клетку, в которой ему стало тесно и неуютно.

— Я думаю, — продолжал Сэм, — то, что я отказался продвигать се книгу, не пошел на компромисс со своими принципами, понравилось Мсган. Ей симпатизировало, что я… э-э… скажем торжественно, несгибаемый.