Кэннон

— Чёрт возьми, нет, — отвечает он. — Ты думаешь, что я позволю тебе появиться на людях за рулём?

— Хендрикс, перестань. Я уже водила её раньше, — говорю я. Но он ухмыляется, и я знаю, что он шутит. Он точно позволит мне вести его машину. Развалюху, этот старый «мустанг», который он купил на свои заработки от работы прошлым летом. Он не хотел покупать его ни на чьи другие деньги, ни на деньги своего отца, ни на мои. От него смутно пахнет спортивными носками, но всё равно это потрясающе.

Он открывает дверь в отдел автотранспорта, поворачивается ко мне и опирается на неё:

— Но ты знаешь, что нам следует сделать.

— Что?

— Дорожная поездка.

— Да, точно.

Хендрикс пожимает плечами:

— Ты не хочешь тусоваться со мной, просто будь честна, сладкие щёчки. Я даже собирался позволить тебе проехать часть пути за рулём.

— Мы не можем просто бросить всё и отправиться куда-нибудь в путешествие.

— Кто за тобой наблюдает? Наши родители уехали на выходные, — произносит Хендрикс. Он наклоняется близко к моему уху, его голос переходит в шёпот. — Если только ты не трусиха, девочка Эдди. Ты боишься, что я развращу тебя?

Боюсь, ты уже это сделал.

Дрожь пробегает у меня по спине. Я знаю, что он говорит не о сексе, но по какой-то причине мне так кажется, и моё сердце так громко колотится в груди, что кажется, оно вот-вот взорвётся.

— Хорошо, — говорю я. — Но только если я сдам экзамен.

Хендрикс садится на одно из дешёвых пластиковых кресел в зале ожидания.

— Иди уже сдавай свой грёбаный экзамен, девочка Эдди, — говорит он. — У нас с тобой свидание с открытой дорогой.

***

Наши дни

Чёрт. Кровь громко стучит у меня в ушах, а сердце бешено колотится. Я закрываю дверь своей спальни, прислоняюсь к ней, как будто забаррикадирую её своим телом. Как будто Хендрикс последует за мной в мою спальню или что-то в этом роде. Я уверена, что сейчас он меня ненавидит. Он был в ярости, когда шёл по коридору. Когда он ушёл от того, что только что произошло между нами.

О Боже. Что, чёрт возьми, только что произошло между нами?

Мой мозг отказывается обрабатывать эту информацию. Что бы ни произошло там, в коридоре, это было просто странное событие из параллельной вселенной, о котором слишком рано задумываться. Это были не мы с Хендриксом.

О чём я думала, бродя там в футболке и трусиках?

Я думала, что Хендрикс ушёл на пробежку и что дом в моём распоряжении.

В любом случае, я даже не знаю, почему встала так рано. С Хендриксом мне должно было бы лучше спаться. Он был действительно полезен в некоторых отношениях, составляя расписание и заботясь обо всём, прежде чем я успевала спросить. Он даже готовил. Это всё равно что иметь личного ассистента, телохранителя и шеф-повара в одном лице.

За исключением того, что я не высыпалась в последнее время. Мой сон был беспокойным, фрагментированным сновидениями, разорванным на части полуосознанными воспоминаниями о прошлом, о Хендриксе перед его отъездом в учебный лагерь. И из-за того, что я чувствовала к нему тогда.

Вижу, как он стоит в моём коридоре, в нескольких дюймах от меня, одетый в боксерские трусы, которые облегают его идеально сформированную задницу и его чертовски огромный член… что ж, это тоже никак не поможет мне выкинуть его из головы. Я думаю, что этот образ навсегда запечатлеется в моём мозгу. И то, что он сделал минутой позже, то, как он схватил меня за волосы и притянул к себе… Даже сейчас кажется, что каждая часть моего тела каким-то образом подключена на клеточном уровне.

Я прислоняюсь к двери, у меня всё ещё перехватывает дыхание, грудь поднимается и опускается. Мои соски твёрдые, настолько чувствительные, что обычно мягкая хлопчатобумажная ткань футболки, которая на мне надета, больше похожа на наждачную бумагу. Я закрываю глаза, представляя руку Хендрикса в своих волосах, ощущая, как грубо он схватил меня, приступ боли, пронзивший меня, когда он дёрнул волосы за корни. Когда я сейчас провожу рукой по груди, у меня между ног разливается жар, и я не могу представить там чью-либо руку, кроме руки Хендрикса.

Хендрикс должен быть последним человеком на земле, о котором я мечтаю. Я должна была бы представлять кого-нибудь другого — одного из известных мне кинозвёзд, любого из множества великолепных кантри-певцов, с которыми я дружу, или, чёрт возьми, кого-то, с кем я встречалась. Даже того моего придурочного бывшего парня.

Кто угодно, только не Хендрикс.

Но Хендрикс — единственный, кого я могу представить, единственный, кого я хочу представлять.

Я провожу рукой по внутренней стороне ноги и между бёдер, отыскивая свой клитор. Мои пальцы легко скользят по нему, чему способствует моя влажность, и я тяжело выдыхаю, когда возбуждение разливается по моему телу. Я представляю руки Хендрикса блуждающие по моему телу, руки Хендрикса в моих волосах.

Губы Хендрикса на моих, его язык находит мой язык.

Его лицо зарылось у меня между ног.

Когда я провожу пальцем ниже, находя свой вход, я уже близка к краю. И когда крепко прижимаю ладонь к своему клитору, мои пальцы проникают глубоко внутрь меня и я почти сразу же перехожу через край.

Я вижу лицо Хендрикса.

И имя Хендрикса, срывающееся с моих губ, меньше похоже на слово, больше на стон, когда я кончаю.

Минуту спустя пульсация у меня между ног всё ещё не утихла, и я открываю глаза. Осознание того, что только что произошло, переполняет меня.

Я просто кончила, думая о Хендриксе.

Не похоже, что это случилось в первый раз. Но это случилось впервые за многие годы. Определённо, это первый раз, когда такое случилось с ним прямо в соседней комнате.

— Эдди, — Хендрикс произносит моё имя низким и скрипучим голосом с другой стороны двери.

Чёрт.

Его даже не было в соседней комнате. Он был по другую сторону двери. Смущение накатывает на меня, как приливная волна, и я с трудом сглатываю. Конечно, он не слышал, что я только что сделала. Конечно, он не слышал, как простонала его имя.

— Открой эту чёртову дверь, — требует он.

Я не двигаюсь.

— Нет, — говорю я, мой голос звучит мягче, чем я намеревалась.

— Я знаю, Эдди, — говорит он. Он не толкает дверь, хотя мог бы с такой лёгкостью. Хочу ли я, чтобы он это сделал? Несколько недель назад я бы решительно ответила «нет» на этот вопрос. После того, что он сделал со мной, что он сказал… по-моему, он мог бы гнить в аду. Когда он ушёл, я больше никогда не хотела его видеть. За исключением того, что я никогда не могла выбросить его из головы.