Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")

Эйваз:

Туркменов славных соберу я в строй. Над Ченлибелем пронесусь грозой. Заплачет горькой Кероглу слезой — Ведь нас тэкэ-туркменами зовут!

Ашуг Джунун:

Джунун Кероглу послужит, любя, Пусть хлещет огонь, врага ослепя. Посадит он на Гырата тебя, Звать сыном станет тебя Кероглу.

Эйваз:

Коль бой начну — не будет мне преград. Враг в страхе отведет блудливый взгляд. Нет, мне не страшен Кероглу, Гырат, — Ведь нас тэкэ-туркменами зовут!

Ашуг Джунун нашел то, что искал. Поэтому, не теряя времени, на другой же день после свадьбы пустился он в обратный путь. Обратясь в вихрь в пут летел, бушевал, нигде не спал, не отдыхал, долго ли ехал, коротко ли, как-то раз на рассвете добрался, на конец, до Ченлибеля. Там разнеслась весть, что ашуг Джунун вернулся. Игиды, женщины — все окружили Джунуна.

Кероглу спросил:

— Рассказывай, ашуг Джунун, откуда ты едешь? Где был так долго? Что видел, что слышал?

Прижал ашуг Джунун к груди трехструнный саз и запел:

Я обошел кочевья, города Весну и зиму, брат мой, видел я, Скитался по горам и по долам, Блеск родниковой мяты видел я. Стал горный снег оттаивать вдали. Айвовые деревья зацвели. Ушла зима — и светел лик земли. И много птиц слыхал и видел я. Бродил один я много дней подряд, Прошел долины, тропы горных гряд, Дворцы Алеппо видел и Багдад, Рассветы и закаты видел я. Отвесный зной и холод горных стуж, И Кагызман, и Каре, Стамбул и Муш, Чанаккала, затем Сарыкамыш, [69] Игидов в тяжких латах видел я. Когда Аладжалар [70] перевалил, Когда по Эрзеруму проходил, — Один другого в поединке бил — И недругов проклятых видел я. Игида с острой саблей до колен, Не знающего страха и измен Гассабоглу Эйваза средь туркмен, И мужество во взглядах видел я. Коль пир — он возглавляет торжество. Коль бой — не отступиться от него. И сорок дев, встречающих его В сияющих нарядах, — видел я. Парит он, словно сокол в небесах, Сердца его врагов сжимает страх. Гостей обходит кравчий на пирах. Сверканье струн крылатых видел я. Ашуг Джунун правдивый вел рассказ. Полмира обошел я, торопясь, Таких же, как Нигяр и как Эйваз, Впервые в жизни вместе б видел я.

69

Карс, Кагызман, Муш, Чанаккала и Сарыкамыш —названия турецких городов.

70

Аладжалар —название горы.

Песня была окончена. И все, что сказал под звуки саза, ашуг Джунун повторил снова. Он так расписал Эйваза, что все, еще не видя и не зная его, пленились им.

— Ну, Кероглу, что ты теперь думаешь делать? — спросил Джунун.

Посмотрел Кероглу на удальцов, посмотрел на голубоглазую Нигяр и запел:

Богатство у неба бы я попросил, Чтоб был бы в Кахетии сад у меня, И мраморный был бы бассейн и покой В три цвета, чтоб радовал взгляд у меня. Стальные наплечники тоже нужны, Игиды — с одной и с другой стороны. Мой дом — Ченлибель, он венец вышины, И сердце пусть бьется с ним в лад у меня. Не молод, знаком я со злом и добром, И брови творец очертил мне пером, Хочу я, пируя в меджлисе моем, Чтоб кравчим Эйваз был, мой сын у меня.

Едва песня была окончена, как Нигяр-ханум подмигнула виночерпию. Тотчас было освобождено место, разостланы суфры. Вошел виночерпий. Рассказывают, что каждая чаша Кероглу вмещала ровно полбурдюка вина. Выпив одну, Кероглу сказал Дели-Мехтеру:

— А ну-ка, оседлай Гырата!

Дели-Мехтер оседлал коня и подвел к Кероглу. Кероглу попрощался с женщинами, удальцами и, когда хотел сесть на Гырата, Нигяр-ханум подошла к нему и сказала:

— Послушай, Кероглы, ты едешь в такой далекий, опасный путь, в Теке-Туркмен. Пусть несколько удальцов поедут с тобой. Вдруг завяжется бой, одному тебе не сладить.

— Нигяр-ханум, — отвечал Кероглу, — хорошенько смотри за Ченлибелем, заботься об удальцах. А за меня не бойся. Раз я на Гырате, никакая беда мне не страшна. Из любой беды я выйду невредимым. Не тревожься, не терзай свое сердце. Через несколько дней я привезу тебе Эйваза.

Кероглу проверил подпругу Гырата и, положив руку ему на круп, вскочил на коня. Женщины и удальцы только и видели, как он сел на Гырата. Конь помчался, словно вихрь, полетел, словно птица. Мчался через горные проходы, переваливал через горы, поднимался на кручи, спускался в ущелья, и через несколько дней доехал до Тэкэ-Туркмена.

Кероглу проделал большой путь, сильно проголодался и устал. Хотел он было спешиться — дать отдохнуть коню и самому поесть. Оглянулся кругом — неподалеку от дорога какой-то чобан пас отару. Сошел он с коня, пустил Гырата на траву, а сам подошел к чобану и сказал:

— Брат-чобан, не даром наши отцы и деды говаривали, проголодался, — ступай к чобану, устал — иди к сарбану. [71] Есть что-нибудь поесть?

— Молока вдоволь, — ответил чобан, — но хлеб не для гостя: весь зачерствел.

71

Сарбан —погонщик верблюдов.

— Не беда, давай сюда, — сказал Кероглу. — Где тут, в степи, отличать черствое от свежего.

Чобан был высоким, сильным мужчиной. А бадья у него была на полтора батмана [72] молока. Взяв ее, он подоил несколько овец и принес ломоть хлеба.

— Гость мой, — сказал он, — придется прощенья просить у тебя, — уж очень черств хлеб. Не знаю даже, как ты будешь его есть.

— Не беда, — ответил Кероглу. — Я такой голодный, что, как говорится, съем все, что мягче камня.

72

Батман —мера веса на Востоке, в разных местах различная — от трех до восьми фунтов.

Кероглу накрошил черствый хлеб в молоко, взял в руки ложку и принялся хлебать. За это время и Гырату вдоволь досталось свежей травы.

«Если я приеду на кочевье в этой одежде, — подумал Кероглу, — меня узнают. Самое лучшее обменяться одеждой с чобаном».

— Брат-чобан, — сказал он, — ты хорошо угостил меня. Даст аллах, будет время, я отплачу тебе за добро. А сейчас у меня к тебе просьба.

— Изволь, брат! Все, что смогу, сделаю, — отвечал чобан.

— Брат-чобан! Я не здешний. Приехал издалека. В наших краях бараны маловато, а тут вон какие стада, и продаете дешево. Я хочу закупить скот и погнать в свои края. Да боюсь — увидят меня в этой одежде, при оружии, побоятся, и никто не захочет продать мне бараны. Давай обменяемся одеждой. Пускай и конь мой остается тут, у тебя. Я пойду куплю, что надо. А когда вернусь, я в долгу у тебя не останусь.

— Ну, что ж, брат, — ответил чобан, — как хочешь, так и сделаем. Лишь бы дело твое сладилось.

Кероглу переоделся чобаном, взял в руку дубину и пошел к кочевью.

Ашуг Джунун разузнал, где лавка мясника, отца Эйваза, и все объяснил Кероглу. Тот и пошел прямо к лавке. Видит, лавка заперта. Он расспросил, что и как. Оказалось, что Эйваз с отцом, мясником Гассаб-Алы, отправился в поле, где паслись их отары. Кероглу сразу повеселел. Выведал он дорогу на пастбище и пошел туда. Только вышел он к пастбищу, смотрит, старик-мясник тащит из стада жирного барана. Кероглу подошел и поклонился. Тот ответил на поклон, а потом спрашивает:

— Что прикажешь?

— Приказывать ваше дело, хозяин. Я гуртовщик, хочу купить баранов.

Услышав это, Гассаб-Алы крикнул:

— Эй, Эйваз, поди сюда, пришел покупатель. Помоги мне.

Смотрит Кероглу, с другого конца пастбища идет к ним отрок, да какой!.. Как Джунун ни расписывал его, а все ж не дотянул. И в самом деле, вот кто достоин быть сыном Нигяр-ханум! Эйваз подошел к ним, поклонился. Кероглу ответил на поклон.

— Ну, друг, — спросил Гассаб-Алы, — сколько баранов надобно тебе?