Кероглу.Азербайджанский народный эпос.(перепечатано с издания 1940 года " Кёр-оглы")

И Кероглу повторил то, что спел под звуки саза:

— Эй, мясник! Я удалой Кероглу. Предо мною трепещут паши и султаны. Но кто продолжит мой род — у меня нет детей. Я беру Эйваза себе в сыновья. Будут под его началом семь тысяч семьсот семьдесят семь удальцов. Когда ехал сюда, крепкое слово дал я в том. Не обрекай же меня на бесчестье перед друзьями и недругами. Не отнимай у меня Эйваза. Дозволь увезти сто. Если же буду я заботиться о нем хуже, чем ты, пусть скажут люди, что не достоин я носить папаху. Когда бы ни захотел ты увидеть его — он твой сын. И не только он, но и я: считай, что был у тебя один сын, а стало два.

Подумал Гассаб-Алы: «Коли человек говорит так, обидеть его, отнять Эйваза неблагородно. И для меня будет честь, если Эйваз останется у Кероглу. Все станут уважать меня и слово мое. А когда захочу, всегда смогу повидать Эйваза».

И он сказал:

— Кероглу, не нанесу я обиды тебе, не отниму Эйваза. Что ж, увози его, только береги, как зеницу ока.

— Будь покоен, — отвечал Кероглу, — буду я ему не худшим отцом, чем ты. Бери из отары моей пятьсот голов баранты, а остальные пятьсот отдал я этому чобану.

Кероглу и Эйваз расцеловались, распрощались с Гассаб-Алы, с чобаном и ускакали. Гассаб-Алы — в Тэкэ-Туркмен, а Кероглу с Эйвазом — в Ченлибель.

Оставим Кероглу по дороге в Ченлибель и расскажем об Араб-Рейхане.

Араб-Рейхан вел свой род от туркменских беков… О его отваге знали хорошо в этих краях и никто еще здесь ему не перечил.

Только Кероглу и Эйваз распрощались с Гассаб-Алы, как показался Араб-Рейхан с отрядом в сто всадников.

— Послушай, что это за люди? — спросил он Гассаб-Алы.

— Это Кероглу, — ответил Алы. — Он увез Эйваза.

— Как так Кероглу!? Зачем увез Эйваза!? Что ты городишь? Или тебе лошадь угодила копытом в голову? Как посмел отдать? — крикнул Араб-Рейхан.

— А как было не отдать? — отвечал Гассаб-Алы. — Кабы я мог справиться с Кероглу, то был бы не мясником, а таким же пехлеваном, как он. Если ты не можешь одолеть его, под силу ли это мне?

Слова Гассаб-Алы разгневали Араб-Рейхана. Он все думал, когда Эйваз подрастет, взять его в свой отряд. Об этом он не раз говорил и Алы. Но Гассаб-Алы был не по душе Араб-Рейхан и его нрав. Только не осмеливался он ему перечить. Сейчас же нарочно-хотелось ему уязвить его. Дерзкие слова Гассаб-Алы и потеря Эйваза и то, что Кероглу осмелился на такой поступок в Тэкэ-Туркмене, — все это разожгло душу Араб-Рейхана. Собрав своих людей, пустился он в погоню за Кероглу.

Кероглу не знал здешних дорог, а Араб-Рейхану была здесь знакома каждая тропа. Послал он часть отряда вперед, занять горный проход. В проходе этом скрещивались и отсюда расходились в разные стороны дороги Туркмении. Подъехал Кероглу и увидел — проход закрыт. Понял он, что ему преградили путь.

Хлестнул коня и поднялся на вершину скалы, чтобы оттуда лучше разглядеть врага. Эйваз всмотрелся пристально и узнал Араб-Рейхана.

— Кероглу, это Араб-Рейхан. Смотри, как бы мы не попались ему в руки. Еще никто не уходил от него целым и невредимым…

Кероглу знал Араб-Рейхана. Хоть им и не приходилось сталкиваться лицом к лицу, но слышать о нем ему не раз доводилось. Знал, что это могучий и не ведавший страха пехлеван.

Видит он, если спуститься в горный проход, там не пробьешься, — негде развернуться. А другой дороги нет. Хлестнул коня и подъехал к самому краю скалы. Видит, нет, и отсюда проехать нельзя. Под ним ущелье, — дна не видать, а шириной шагов в пятнадцать-двадцать. И он задумался, что делать, как быть?

Араб-Рейхан прекрасно знал все это. Преградив, горный проход, он спокойно сидел и ждал — ведь через ущелье не перескочишь. Придется Кероглу спуститься вниз, а не осмелится на это, пусть остается на скале и умирает с голоду.

Кероглу одиноко высился на скале. Вспомнил он Ченлибель, своих удальцов. И захотелось ему, чтобы в эту горькую минуту были они возле него. Смотрит — со стороны Ченлибеля тянется вереница журавлей. При виде их сердце Кероглу сжалось, взял он саз и послушаем, что спел:

О, в небе летящий клин журавлей, Мое племя родное на месте? Журавли, вы один другого белей. Мое племя родное на месте? Шла беседа и саз звенел в темноте. Плыли легкие гуси по белой воде. И желанные сердцу девушки те, Что пели со мною, — на месте? — Те, которых я выбрал и полюбил, Чей дружеский голос меня будил, Опора моя, с кем я рядом был — Игиды-герои — на месте? Края, где ловил торгашей в ночи, И одевался в их кумачи, Краса Ченлибеля, вершина, ключи С водой голубою — на месте? И девушки, что, как сиянье дня, Шутили, смеялись, встречали меня И крепко держали поводья коня Умелой рукою — на месте? Те, с кем я бок-о-бок сражался, кипел, С кем я добиваться победы умел. Соратники славных воинственных дел, Зачинщики боя — на месте? Всю жизнь Кероглу ненавидел обман. Душа моя плачет, аман, аман!.. Мой брат Демирчи и Дели-Гасан За дальней горою — на месте?

Думал, думал Кероглу и решил: единственный путь для него — через ущелье. Вниз не спустишься. Надо испытать судьбу — собьет он журавля, вожака стаи — Гырат перескочит через бездну, если же нет, — придется искать другой выход.

Кероглу вложил стрелу, натянул тетиву. Едва лишь стрела вылетела из лука, как тут же журавль-вожак, кувыркаясь, упал к ногам Кероглу. Отлегло у него от сердца. Вынул он пучок журавлиных перьев и воткнул их в папаху Эйваза. Сел Кероглу на коня, усадил Эйваза позади, крепко-накрепко привязал его к себе и дал Гырату разбежаться.

Когда Кероглу пел песню журавлям, Араб-Рейхан внимал и ухмылялся. Он решил, что Кероглу пришел конец. Вдруг смотрит, тот скачет на коне у самого края бездны.

— Эй, вы, будьте наготове! — крикнул Араб-Рейхан своим людям. — Кажется, он собирается улизнуть от нас.

В это время раздался голос Кероглу. Смотрят, обмял он шею коня и поет:

Злой недруг сзади, бездна — впереди. Меня ты в Ченлибель умчи, Гырат! Я на тебя надеюсь, выручай, Меня ты в Ченлибель умчи, Гырат! Там ждут друзья и там рокочет саз, Поет весна, не пряча светлых глаз. На крупе у тебя сидит Эйваз, Меня ты в Ченлибель умчи, Гырат! Труд Кероглу не пропадет вовек — Пусть кровью захлебнутся хан и бек. Перелети — да будет быстрым бег! Меня ты в Ченлибель умчи, Гырат!

— Он или настоящий удалец, или безумец. Да разве может конь перескочить через такую бездну? И еще с двумя седоками на спине?

Кероглу еще раз заставил Гырата разбежаться. Тогда Араб-Рейхан крикнул:

— Если сумеет он перескочить через эту бездну, не подниму я больше на него меча!

Все так и впились глазами в Кероглу. Он поднялся на самую вершину. И у края ущелья так хлестнул коня, что, казалось, в небе сверкнула молния. Гырат, подобрав ноги, полетел соколом и опустился по ту сторону ущелья. И прыгнул он так, что папаха и та не шевельнулась на голове Кероглу.

Гырат передохнул и помчался по дороге.

Посмотрел Кероглу на коня, обернулся, посмотрел через какую бездну они перемахнули и пропел:

Душа-Гырат, глаза мои — Гырат! Заботы и даров достоин ты. С тобой не пропадешь — больших дорог, Скажу без лишних слов, — достоин ты! Когда сажусь я с маху на коня — Он на дыбы встает, несет меня. Сегодня десять мерок ячменя И сбруи из шелков достоин ты! Я, Кероглу, стрелой врага разил, Со многими сражался, полон сил. Лишь ты бы, мой Гырат, здоровым был. Серебряных подков достоин ты!