Кэсседи, космический политолог!

Мои движения не остались незамеченными, Кристоф выпучил глаза, явно намекая, что меня ждет разговор. Попала я. Собственно, попала, как только с РЕЧНО начала сотрудничать.

– У меня только один вопрос, леди Элмерз.
– очень вежливо и крайне едко произнес Уинстон.
– Каким...участок вашего великолепного мозга вы думали, когда принимали эту дрянь? Вы же знали о последствиях!

– Я?
– честно, удивление была даже не наигранным! Я реально в осадок выпала!
– То есть вы действительно не понимаете зачем я это сделала? Господи, - Простонала я.
– я же политолог со складом ума аналитика, сэр Карльз. И для меня все происходящее - сущий ад. Для меня, которая привыкла все знать, контролировать, быть на волне происходящего, просчитывать каждый возможный шаг, нахождение на этом корабле без гарантий, без планов на будущее, в неизвестности, в полнейшей неосведомлённости, это как...свалиться в ледяную воду посреди океана! Абсолютное ощущение безысходности, страха, отчаяния. И я чувствую себя точно также, словно пытаюсь барахтаться в воде, плывя в неизвестном направлении, выбранном наугад, постоянно думая, что в любой момент могу утонуть.

– Я судорожно вздохнула, обводя собравшихся взглядом.

Рейнгар вскинул бровь, ожидая продолжения. Он явно рассчитывал не на это, отправляя меня оправдываться перед черствыми негодяями. У аналитика был удивленный взгляд, словно он поражался тому факту, что я решила донести до них мои чувства. Да, Рейнгар был прав, они не аналитики, им трудно понять все то, что испытываем мы.

– Ваши упреки, обвинения, косые взгляды, все это - словно заставляет меня тонуть.
– в отчаянии развела руки, пытаясь подобрать необходимые слова, донести до них все то, что творится у меня в душе, чтобы они наконец поняли меня, но столкнулась с холодными и мрачными взглядами собравшихся, которым было абсолютно безразлично мое самоощущение.
– Та таблетка давала мне призрачную опору, лишала эмоций и чувств, слегка притормаживала гадкое ощущение происходящего. Я выпила ее, Уинстон, и не поверите, но это был самый правильный поступок за последние лет пять. Потому что конкретно вам, Карльз, абсолютно плевать на то, что я чувствую. Вы считаете себя правым в этой ситуации и не желаете смотреть на происходящее моими глазами, думая, что я обязана вам по век своей жизни за то, что вы успели похитить меня раньше, чем от меня избавился Император. Вы сделали это для себя, а не для меня, поступив в принципе также, как поступали все остальные.

– Вы подвергли себя этой опасности, Кэсседи, - произнес Грейстон, - чтобы избавиться от противоречивых чувств сомнительного содержания. Вы сделали это только для себя, и не в вашем праве обвинять нас в подобном. Вам нужно было только объяснить ваше эмоциональное состояние, мы бы смогли вам помочь, выписав антидепрессанты, назначив психолога. Вы же, Кэсседи, предпочли другой вариант, который оказался проще и желаете сейчас снять ответственность с себя.

Вот и встретилась эмоциональность Земли с расчетливостью Виктории. Да здравствует языковой барьер и разные менталитеты!

– Хорошо, думайте так, как вам будет удобнее.
– вежливо ответила я, закрывшись от них.

Только сейчас поняла, что каждый раз я открываю перед ними свои чувства, которые им не нужны. Они просто давятся ими, потому что те им чужды. А мне действительно нужен психолог, которому я смогла бы объяснить все происходящее и кто смог бы понять мою точку зрения. Они же слишком "взрослые дяди", чтобы возиться с моими "детскими" закидонами. Рейнгар бы прав, они не поймут, точнее не смогут принять то, что испытывают аналитики.

– Кэсседи, - недовольно произнес Генри, поморщившись от периодичности моего поведения.
– нам действительно не ясны корни ваших намерений. Вы устроили там большой шум, леди, поставив всю Викторию на уши и напугав нас. И мы хотели бы услышать извинения, а не ваши псевдо упреки по поводу того, что в вашей мутации виноваты мы.

Я открыла рот, предчувствуя очередную громкую ссору. "Псевдо упреки?", "Ваши извинения?". Он серьезно это? Отлично, Кэс, просто расслабься, эти сволочи и не на такое способны. Просто помни, что половина из них - истребители, а другая часть - высший свет Виктории, явно эгоцентричный и самовлюбленный. Терпи, милая, терпи, они - твое начальство.

– Извините.
– холодно произнесла я, сверкнув взглядом в сторону Грейстона, мечтая вцепиться ногтями в его доброжелательную улыбку. Убила бы гада!

– Ваши извинения приняты.
– крайне довольно произнес Генри, а я вдруг успокоилась.

У меня же будет много возможностей подставить их. Если я буду работать на них, то найду много компромата, и вот тогда мы поиграем, дорогие. Моя очаровательная улыбка была им ответом, я даже смогла смущенно опустить глаза.

– Но теперь нам нужно решить, что дальше делать с вами, Кэсседи.
– продолжил Грейстон.

– Я думал над этим, - сообщил доктор.
– ее нужно под наблюдение поместить. Камеры в каюту, постоянный присмотр нашего человек за ней, маячок. Все средства предосторожности.

– Ты думаешь, что это поможет?
– с сомнение в голосе, вопросил Уинстон.
– Нет, конечно ее крики и истерики любой истребитель стерпит, да и связать Кэсседи они точно смогут, но ведь она хитрая, а парни не привыкли к подлости девушек.

– Да, нужны такие, чтобы обладали большей хитростью, чем Кэс, смекалкой и логикой. Желательно еще умом, чтобы могли занять ее разговором. Думаю, нам стоит подобрать претендентов с помощью их анкет...- задумчиво произнес док.
– И ограничить их общение с Крисом.

Вот гад. А я его еще другом считала.

– Запереть ее в каюте будет недостаточно?
– вопросил Грейстон, задумчиво постукивая пальцами по столешнице.

– При всем уважении, сэр, - сверкнул глазами Уинстон.
– эта женщина сущее зло, и что-то подсказывает мне, что просто закрыть ее будет действительно недостаточно.

– Сэр Карльз прав, - кивнул доктор, доставая свой планшет, при виде которого у меня начался дергаться глаз.
– при составлении психологического портрета леди, я смог наблюдать некую особенность ее характера. Девушка из-за пережитого в детстве стресса начала бояться замкнутых пространств, из которых не может выбраться. Боюсь представить, что она сделала бы с каютой, если бы мы ее там заперли...

Взгляды собравшихся устремились на меня. Я вновь улыбнулась, даже не собираясь комментировать произнесенное. Нет у меня не клаустрофобии. Во мне не вызывает страха замкнутое пространство, но я ощущаю себя неуютно в запертых помещениях. Они же снова готовы назвать меня психически неустойчивой только потому, что не знают как справиться с этим. И куда я попала? Да, точно, к истребителям.

– Но лишать девочку личного пространства...
– с сомнением произнес Грейстон..

– Поверьте, сэр, это действительно то, что поможет нам быть уверенными в безопасности корабля, - док кинул на меня смущенный взгляд.
– и в безопасности Кэсседи, конечно.

Спасибо, что не забыл.

– Ну, если ты считаешь это необходимым, Виктор, то мы сделаем это.
– кивнул Грейстон доку, собирая со стола бумаги. - Сообщим о нашем решении Императору, после чего уведомим технологов, пусть те установят камеры и выделят людей для наблюдения за девушкой. Надеюсь вы, Кэсседи, согласны с нашими выводами.

А разве у меня есть выбор?

– Конечно, Грейстон.
– кивнула я, продолжая благосклонно улыбаться.
– Если в ваших правилах лишать людей личного пространства, нарушая права человека, то вперед. Долой Конституцию, да здравствует беззаконие!
– Буркнула, не в силах сдержать едкость.

– Ваш ответ, Кэсседи, никого не интересовал, но мы рады, что вы согласны с нами.
– хмыкнул Рейнгар, складывая руки на груди. Вот гад!

Я едко улыбнулась.

Собственно, так и началась новая неделя на корабле истребителей. Я уже потеряла счет во времени и окончательно запуталась, когда же мы прибудем на Райзер. Но приставать с вопросами не захотела, тем более, что режим работы истребителей и делегации начался с новой силой. Поэтому они все время были заняты. И если мне и удавалось встретится с кем-то из Приближенных к Императору, то происходило это во время того, как они быстро шагая по коридору, спешили приступить к новому заданию. Удивительно, как только успевали назначать надзирателей (людей, приставленных следить за мной. Обычно они сидели холодной глыбой в моем кресле, даже не пытаясь заговорить со мной), если у них дел по горло?