Кэсседи, космический политолог!

– Помнится, что ты тоже в чем-то подобном была замешана.
– хмыкнул аналитик.
– Но тебя никто не обвиняет в связи с террористами.

– Оу, Рей, - хмыкнула обиженная девочка внутри меня.
– вы обвиняли меня в этом. Даже, помнится, предлагали купить мою скотскую и продажную душонку, насколько я помню.
– произнесла я и вскинула руку, предотвращая очередной скандал.
– Да-да, я знаю, что наша неприязнь взаимна. Только сейчас не об этом, ладно?

– Не перебивай меня, Элмерз.
– холодно, словно кнутом ударил, произнес Рейнгар.
– То, что я пытаюсь быть с тобой вежливым еще не значит, что мы друзья. Мы будущие коллеги, и все, что от тебя требуется - послушание. Мы не обязаны любить друг друга, но вежливость должна сохраняться всегда. Я не хочу тратить в будущем свое время и авторитет на препирательства с тобой.

– Отлично, Рейнгар.
– прошипела я, поднимаясь на ноги, беря в руки бук и шагая к двери. Зря я сюда пришла, вообще зря помешала ему. Какая же я идиотка.

Дверь преградила рука, обхватив меня за таллию, и тяжело вздохнув, Рейнгар потянул меня к себе, оставив в метре от своей груди. Я возмущенно затихла, не поднимая взгляд на него.

– Кэсседи, мы с разных планет, помнишь?
– вопросил он, приподняв меня за подбородок.

Его глаза потемнели, заполнив темно-синюю радужку глаз, в зрачках заплясали искры, а кончики моих пальцев задрожали, и я сжала кулаки, прижав бук к своей груди. Он аккуратно убрал разметавшуюся прядь от лица, не коснувшись лица.

– У нас разные менталитеты и привычки. То, что кажется безобидной фразой тебе, брошенной случайно и которая ничего не значит для Землян, для Викториансов - жестокое оскорбление, милая. Наши жизненные устои разные, и то, что для Викториансов обыденная фраза для тебя - жестокая издевка. Говоря тебе то, что способно довести тебя до слез, я не могу понимать всего ужаса сказанного. Вам, Землянам, важны эмоции и чувства, нам, Викториансам, честность и формальности. Понимаешь? И сказав это, я хотел подчеркнуть, что у тебя есть выбор, и ты можешь не притворяться, говоря со мной дружелюбным тоном в неформальной обстановке. Ты можешь ненавидеть меня в открытую до начала рабочего дня и по его истечению, это то, что я хотел сказать тебе. Как это услышала ты?

– Ты подчеркнул, что мы не друзья, и выделил, что пытаешься играть в вежливость со мной, но у тебя это не получается, и ты требуешь от меня только послушания. Сам факт дружбы невозможен. Из этого следует подтекст, что ты не можешь хорошо общаться со мной не притворяясь, потому что я неприятна тебе как человек.
– пояснила я, слегка склоняя голову. В его глазах пробежала тень. Моя тень, отражающаяся в его зрачках. - У нас действительно разные шаблоны в речи.

– Но мы уладили конфликт, верно?
– вопросил он.
– И можем возвращаться к работе.

– Только отпусти меня, и мы приступим.
– хмыкнула я, опуская взгляд и чувствуя, как в душе зарождается что-то неправильное, непонятное, неизвестное мне. Неужели мутация начинает прогрессировать? Точно она, родимая.

Рейнгар отошел, скрестив руки на груди, устремив взгляд в сторону бука. Хорошо, вернемся к разговору.

– Так вот, кхм...- начала я, но почему-то затихла, встретившись взглядом с ним.
– Леонель была в организации, пропагандирующей анархию, и на одном из своих многочисленных митингов, они подорвали банк, использую одну примечательную бомбу.

– Какую?
– напряженно вопросил он.
– F11?
– Я мрачно кивнула, подтверждая его опасения.

– Это бомбу невозможно найти на чёрном рынке и приобрести ее официально они также не могли.
– кивнула я.
– Такую бомбу мог достать кто-то, кто каким-то образом был связан с организацией вроде террористической. А напарники Леонель единогласно указали пальцем на нее, боясь сесть в тюрьму.

– То есть, ты подозреваешь Леонель?
– хмыкнул Рейнгар, но дождавшись моего утвердительного кивка, добавил:

– Ты права, это действительно вызывает недоверие. И еще более настораживает тот факт, что попала она в высший свет уже через год после того случая.

– Ты помнишь ее дело?
– удивилась я.

– Да, - кивнул аналитик.
– и ее дело, и дела еще одиннадцати тысяч таких же. Единственное, что стало проблемой - обработка этой информации. Но твоя помощь очень ускорила процесс, спасибо.
– Я чуть не упала, услышав последнее. Черт, еще немного, и я даже поверю в то, что он хороший. Надо бы потом сходить к доку, просветить насчет прогрессирующей мутации, заставляющей меня думать хорошо о всяких психах.

– Нужно проверить ее клиентов, сомневаюсь, что террористы бы не воспользовались услугами такого прекрасного сотрудника.
– выдаю я, стараясь не выказать своего шока. - И допросить тех, кто ранее сотрудничал с ней, участвуя в банде анархистов, швыряющихся бомбами.

– Если она и ранее подставили Леонель, боясь расправы суда, то и теперь, навряд ли, начнут прикрывать девушку.
– задумчиво произнес Рейнгар.

Ясно, тут мыслительный процесс зародился, и теперь я ему абсолютно безразлична. Пора делать ноги.

– Да, а еще стоило бы поговорить с родителями Леонель, ее мужем, подругами, правда, желательно с одной единственной из них - лучшей подругой.
– сообщила я, наблюдая за его стеклянным взглядом. Меня вообще не слушают, что ли?

– Лучшей подругой?
– переспрашивает аналитик, поднимая на меня взгляд.
– Ты думаешь Леонель что-то рассказала ей?

– Рейнгар, она девушка, - пожимаю плечами.
– а девушкам нужен кто-то, с кем они будут делить все, что знают. Слухи, свои маленькие победы, козни, воспоминания, тайны. И как правило носителями сверхсекретной информации становятся лучшие подруги, чья дружба прошла сквозь года, особенно, если она занимает такой же высокий пост, и в случае чего, может помочь давлением сверху. Это очень удобно.

– Понял, - кивнул Рей, - у Леонель действительно есть такая подруга. Еще с университетских времен, жена конгрессмена Флавиан. Эта женщина подойдет на роль соучастницы?

– Да, - киваю.
– еще нужно проверить любовника Леонель, тот наверняка и является ключом давления на нашего адвоката.

– Любовника?
– вскидывает бровь Рейнгар.
– Не припомню хоть одного упоминания о любовнике леди Леонель.

– Правильно, потому что скрывает его не только она, но и те, кто имеет на нее влияние.

– Ты уверена в этом?
– вопрошает Рейнгар.
– Навряд ли ей нужен любовник, Кэсседи. Если бы об этом узнали, то она стремительно бы упала со своего поста, потеряв всякий авторитет в глазах окружающих. Она бы не стала рисковать.

– Рейнгар, поверь мне, пожалуйста.
– улыбаюсь я. Взрослый мужчина, а такой наивный.
– Любовник в этой ситуации и есть гарантия того, что она не потеряет свой авторитет. Мне кажется, что он имеет непосредственную связь с нашей организацией "Х", не прямую, конечно, но косвенно он связан с террористами. Он вроде рычага давления на Леонель, кнопочка подтверждения, что она не подставит их, не сдаст Содружеству, не уйдет раньше времени. Если Леонель попытается избавиться от давления террористов, то те просто испортят ее репутацию, обналичив ее связь с любовником. У нее элементарно выбора нет, Рейнгар.