Кетцалькоатль

С плесенью у меня был связан один забавный случай. Как-то во время стоянки в канадском порту Ванкувер я зашел поужинать в ресторан. В меню блюдо называлось Lobster mushrooms, что я, принимая во внимание довольно высокую цену, перевел, как Лобстер (Омар) с грибами. Каково же было мое удивление, когда вместо ракообразного получил жареные грибы, правда, с его привкусом. Позже узнал, что это грибы, пораженные особым видом плесени, благодаря чему приобретают особый вкус, напоминающий мясо вареных лобстеров, из-за чего и получили название. Оказалось, что они часто попадались мне, когда собирал белые грузди. Заплесневелые грибы были похожи на лисичек, только более крупные и яркого красновато-оранжевого цвета. По необразованности выбрасывал этих гибридов. В ванкуверских магазинах они стоили около семидесяти канадских долларов за килограмм, обгоняя омаров,

Следующим нашим пунктом должен был стать Талоль. Пока ждали возвращения разбежавшегося гарнизона, пока обустраивали переселенцев, прибыла делегация на переговоры. Жители Талоля согласны покориться Кукулькану и готовы платить дань. Взамен просили не менять у них правящую верхушку и не требовать отмены человеческих жертв. Второй пункт был добавлен для торга. Когда я сказал, что готов удовлетворить только одно из пожеланий, от него отказались без раздумий. О величине дани тоже договорились быстро. Правящему сословию было плевать на проблемы крестьян и ремесленников. К концу сухого сезона нам будут приносить перья кетцаля и попугаев, табак, мед, копалли, ткани, чтобы наши купцы во время дождей успевали отвезти и продать другим племенам большую часть этих товаров.

Еще через день прибыли делегация из Самы. Возглавлял ее Камон, который опять был накомом. В Тихоо перед нашим походом побывали купцы из Самы, которые опознали меня. Как догадываюсь, именно за этим их и послали, потому что привезенную вяленую рыбу и обсидиан продали быстро, Впрочем, майя не умеют торговаться даже по-европейски, не говоря уже об азиатских эмоциональных баталиях, когда процесс не про деньги, а про почувствовать, что живешь на полную катушку. Обычно центральноамериканские индейцы упираются в цену и держат ее, пока одной из сторон не надоест. Я через них передал приветы Камону, который опять был накомом, и Хтуну, заменившему в должности ахкина своего отца Хура, почившего года два назад.

Камона назначили старшим потому, наверное, что знал меня лучше всех. Мне преподнесли в подарок щит из панциря черепахи и двуручный макуавитль с красивой резьбой на голомени между вставленными пластинками обсидиана. Я подарил накому бронзовый кинжал в деревянных ножнах, обтянутых шкурой вилорогой антилопы, и всем членам делегации — по золотому медальону с барельефом Кетцалькоатля, которые отлили в Толлане по моему заказу в большом количестве еще до исхода. Я награждал им своих отличившихся воинов и вождей союзных племен. И те, и другие носили блестящий предмет с гордостью. Камон и его сограждане оказались не менее падкими на блеск.

Когда мы с накомом удалились в мою временную резиденцию — жилье бывшего ахкина, я угостил гостя напитком из бобов какао, приготовленного по моему рецепту, после чего спросил прямо:

— Тебя послали узнать, собираюсь ли я нападать на Саму?

Камон смутился и забормотал:

— Нет, мы знаем, что ты наш друг…

— Передай, что нападать на вас не буду, — прервал я. — Но вы войдете в мой союз городов. Вам придется вносить свою лепту в содержание нашей общей армии, которая будет приходить на помощь всем городам при нападении врагов. Если нападут таино, мы придем на помощь. Если успеем, конечно. Слишком вы далеко.

— Ты сам знаешь, у нас маленький город, мы не сможем платить так же много, как Талоль или Изамаль, — сказал он.

— Будете отдавать каждый год десять поклаж носильщика вяленой рыбы и одну обсидиана. Можете двумя частями: одну в начале сухого сезона, вторую в конце, — сообщил я.

— Столько мы за один раз принесем! — радостно заверил Камон.

Видимо, были уверены, что, если договорятся, платить придется намного больше.

— Еще я хочу создать в каждом поселении по группе гонцов, которые бы, получив мое или ваше послание, бегом относил его в следующее поселение и так далее, чтобы быстро доходило до того, кому направлены, — продолжил я.

— Это легко сделать. Нам самим нужно будет быстро сообщить о нападении, — сразу согласился он, после чего допил какао и произнес разочаровано: — Странный вкус. Остроты не хватает.

Для центральноамериканских индейцев без перца всё невкусное, а если хорошо наперчить, то сожрут даже дохлую кошку. Впрочем, в джунглях я встречал то ли маленького оцелота, то ли крупную кошку, но домашних — ни разу за все время в этой эпохе. Да и в будущем эти животные как-то не впишутся в культуры Центральной и Южной Америк. В двадцать первом веке кошки, обычно предельно чистоплотные, попадались мне изредка в городах замызганными и пугливыми, хотя, как меня заверяли, имеют хозяев. Если по собаке можно судить о характере ее владельца, то по кошке — о его чистоплотности.

41

Столицей своего государства я выбрал Тихоо из-за его расположения неподалеку от моря. Мало ли, что со мной может случиться. Подданным строго-настрого приказано доставить мое тело в случае тяжелого ранения или болезни на берег моря, положить в лодку вместе с оружием, доспехами и моими личными вещами и отправить ее в плавание, даже если будет шторм. Вдобавок климат здесь суше, чем в Чичен-Ице или Толале, и сезон дождей переносится легче. К тому же, в Тихоо собирались торговые караваны из подвластных мне городов, за исключением Самы, чтобы вместе добраться до рыбачьей деревни на берегу Мексиканского залива и отправиться в плавание. Чем больше караван, тем меньше шансов, что на него нападут. Впрочем, я не слышал о случаях пиратства. Может, именно потому, что купеческие караваны были большие, могли постоять за себя.

Во всех моих городах прошли усиленные переподготовки воинов гарнизона. Особенно трудно было переучивать майя. Назначил им усиленный курс строевой подготовки и владения новым для них оружием, бронзовым, более эффективным. Осталось отучить их брать пленных во время сражения и от куч чимала. Я, как мог, втолковал воинам-майя, что все пленники будут убиты сразу, в зачет их подвигам не пойдут, а за бегство с поля боя останутся без головы, причем сразу. В последнем они явно сомневались, потому что после моей гибели некому будет отдать такой приказ.

Оружие для них было закуплено в Толлане или изготовлено из металлов, привезенных оттуда. На Юкатан перебралось много мастеров, оставшихся практически без работы. Власти Толлана не заказывали оружие, а из обычных граждан мало кто мог позволить себе такие дорогие предметы. Был пул околовластных металлургов, которые обслуживали жречество, изготавливая в основном ритуальные побрякушки. Остальные мастера прибыли в поисках счастья ко мне. Я загружал их, как мог. Обычно занимались переплавкой бронзовых изделий. С металлами на Юкатане плохо. Где-то возле Талоля (место тщательно скрывали) и в западной части полуострова добывались в небольших количествах золото и медь. Всё остальное приходилось завозить из горных районов, выменивая на ароматическую смолу копалли, птичьи перья и морские раковины. Тащить так далеко дешевые товары в большом количестве было нерационально.

Введенные мной лайфаки в сельском хозяйстве резко повысили урожайность. Еды стало больше, что позволило отвлекать часть населения на строительные работы. Во всех городах, за исключением Талоля и Самы, всего лишь находившихся под протекторатом, начали строительство пирамид с храмом Кетцалькоатлю или, как предпочитали называть майя, Кукулькану. Были они разной формы и размера. Самую большую и красивую возводили в Чичен-Ице. Я вспомнил, какая она должна быть: на большой террасе, окруженной широким парапетом; квадратной с гранью пятьдесят пять метров и ориентированной по сторонам света; высотой в девять ярусов по количеству небес в мифологии тольтеков и лестницей, разделяющей их на две части, чтобы получалось восемнадцать отсеков — количество месяцев в году; на каждой стороне по пятьдесят два рельефа — по количеству лет в календарном цикле; у лестниц по девяносто одной ступени плюс верхняя платформа — всего триста шестьдесят пять, как дней в году; по бокам лестниц балюстрады в виде спускающейся анаконды, голова которой уже добралась до основания, построенные так, чтобы в день весеннего равноденствия тень от них была похожа на змею, ползущую вверх, а в день осеннего — спускающуюся; наверху каменный храм для принесения жертв и чтобы тени-гаду было где отлеживаться в ожидании следующего своего триумфа.