Кэтрин Эбдон и школа волшебников

Однако... Она усердно каждый день размахивала волшебной палочкой. Заучивала многосложные формулы трансфигурации. Тщательно отрабатывала все движения, которые им показывал профессор Флитвик, внимательно слушала мадам Хуч. Но ничего не получалось! Ничего! Абсолютно!

Профессор Флитвик проверял её палочку – палочка была в порядке. Он выпустил из неё сноп великолепных искр, уменьшил свой стол, вновь вернул ему прежние размеры, поднял к потолку скамейку, вместе с сидящими на ней Нейлом и Карлом. Потом превратил стопку книг в семейство ежей, которые разбежались по всей комнате, а после того, как он превратил их обратно, остаток урока студенты доставали учебники из-под столов и из-за шкафов.

Так что и волшебная палочка, и метла были в порядке. Что-то не в порядке было с самой Кэти.

Дойдя в своих рассуждениях до этого вывода, Кэти тяжело вздохнула, посмотрела на возбуждённых одноклассников, потом собрала свои вещи и ушла в спальню. Нужно было побыть одной и хорошенько обо всём подумать.

Забравшись с ногами в кресло, Кэти принялась рассуждать. Как она однажды уже рассуждала, причём совсем недавно. Кэти вспомнила то утро в парке, после дня рождения. Как она сидела, щурилась на солнце и рассуждала: шутка – или не шутка, звонить или не звонить... будут над ней смеяться или нет... Теперь вопрос был такой: почему же она оказалась в Хогвартсе, школе волшебников, если никаких волшебных способностей у неё никогда не замечалось? И не замечается до сих пор...

Нет, это не розыгрыш. Но, может быть, это ошибка?

Одноклассники не слишком обращали внимания на её неудачи. У них свои проблемы: Марк погружён в мечты о блистательном будущем в квиддиче, Том и Карл полностью поглощены занятиями. У Ребекки подружки в Хаффлпафе и Слизерине, и у Нейла – приятель в Хаффлпафе. Проблем не было, пожалуй, только у Квентина. Хоть с учёбой дело у него обстояло не блестяще, он был неизменно жизнерадостен.

«Может, и мне так нужно? Радоваться тому, что сбылась самая несбыточная мечта – я в Хогвартсе, а не задумываться о неприятных вещах», – подумала Кэти, но тут же вспомнила про неуклюжие иголки Квентина, про воду, которая закипала, когда он пытался её заморозить. А в довершение всего – сегодняшняя убегающая метла. Не лежащая безжизненно на траве, как у Кэти, а резво скачущая по всей площадке. «Это совсем, совсем другое! У него всё получается шиворот-навыворот, а у меня не получается вообще!»

В спальню кто-то вошёл. Кэти оглянулась – это Алиса. Алиса, которая делает заметные успехи в учебе, но за весь месяц разговаривала со своими однокурсниками раз пять, не больше. Всегда молчаливая, всегда в сторонке, но не заметно, что она погружена в какие-то свои мысли, нет: когда в её присутствии происходило что-то интересное, она слушала и смотрела, когда было весело – смеялась, когда нужно – огорчалась. С Кэти она разговаривала только раз – после того урока трансфигурации. «Может, если получится поболтать с Алисой, что-нибудь изменится?» – мелькнуло в голове.

– Ты закончила сочинение для Дамблдора? – спросила Кэти.

Алиса промолчала, она наводила порядок на своей полке. Потом села в кресло напротив Кэти, положила перед собой книгу, наконец подняла глаза.

– Почти. Почему ты спрашиваешь? У тебя-то, как всегда всё готово, наверное.

Кэти удивилась. Алиса сказала это так, будто никаких затруднений у неё, Кэти, нет и быть не может. Странно.

– Нет, у меня тоже ещё не готово. И вообще... у меня ничего не готово...

Алиса не отвечала, только вопросительно смотрела на Кэти.

– Ты что, на самом деле не замечаешь, что у меня ничего не готово? Сочинение любой дурак написать может, а ты вот... преврати свою книгу в... во что-нибудь! Преврати! Сумеешь? Ты-то сумеешь! А я – нет.

– И я не сумею. МакГонагал нам этого ещё не показывала.

– А я не умею даже то, что она уже показывала!

– Ты хочешь сказать...

– У меня ничего не получается! Вообще ничего! Что я вообще здесь делаю? Вообще, кто меня сюда прислал?! – у Кэти началась самая настоящая истерика. Она сидела, изо всех сил уцепившись в подлокотники, и яростно глядела на свою собеседницу.

Алиса отвела взгляд.

– Может быть, ты мало практикуешься?

– Я?! Да я ничем другим не занимаюсь, только палочкой махаю, как дурочка! А ничего не происходит... Будто это не волшебная палочка, а так, сучок какой-то...

– Я, правда, не обращала внимания. Я только замечала, что у тебя хорошие оценки, и что со Снейпом ты... как бы сказать, поладила.

– Поладила? – усмехнулась Кэти. – Да, то ещё утешение – Снейп...

Она вспомнила сегодняшнее занятие. Ей пришлось вылить почти готовое зелье, потому что проклятому зельевару удалось-таки сбить её с толку, и она ошиблась: в крошку измельчила высушенных скарабеев, хотя нужно было лишь слегка раздавить их. Как же рад был профессор Снейп! А она в то мгновение его просто ненавидела. Добился-таки своего: выставил её полной идиоткой. Хотя он умел обернуть дело таким образом, что после его занятий Кэти всегда чувствовала себя никчёмной дурочкой.

В комнату влетела Ребекка.

– Вы что, ещё не спите? – удивилась она, швыряя сумку в угол.

– У Кэти проблема, – серьёзно сказала Алиса.

– Да? Я тоже никак не могу закончить алхимию. А ещё для Снейпа писать – целый свиток про сочетаемость целебных минералов. У-у, злыдень! Как он меня достал! Кэти, и как только ты можешь с ним так спокойненько... У меня так не получится никогда! Да и ни у кого не получится. Я у Луизы спрашивала – в их классе та же самая история. Все от него уже наплакались! Я специально узнавала: оказывается, одна ты пока сопротивляешься! Говорят, и в прошлом году то же самое было. Хоть бы уж отравил его кто!

– Ребекка!

– А что? Подумаешь...

Кэти вздохнула. От Ребекки совета ждать нечего. Если уж Алиса ничего странного не видит в том, что у неё, Кэти, никак не колдуется, что уж говорить про эту вертушку...

Глава 8

Интересный феномен?

Следующим утром на уроке трансфигурации все сгрудились вокруг профессорского стола и усердно старались превратить большое бронзовое пресс-папье, сделанное в виде шляпы волшебника, в настоящую шляпу.

Кэти не стала даже вставать со своего места. Она сидела, подперев подбородок кулаками, и наблюдала за одноклассниками.

Пресс-папье не меняло формы, пока за дело не взялся Квентин.

– Лизерис Мутатус ! Лизерис Мутатус! Лизерис Мутабус !– кричал он, размахивая палочкой.

У него получилось весьма убедительно, потому что под его напором пресс-папье наконец задрожало и стало как бы таять. Оно уменьшалось в размерах, кривясь и подрагивая, а под ним растекалась лужа расплавленного металла. Тут вмешалась профессор МакГонагал. Она взмахнула своей палочкой, и пресс-папье приняло прежний вид.

Наконец, общими усилиями, удалось превратить его в бесформенный блин, не бронзовый, но и не кожаный... а так, непонятно из чего. Однако МакГонагал осталась довольна: она похвалила Нейла и Ребекку и опять вернула несчастному пресс-папье прежний вид. А потом подошла к Кэти. До этого профессор только раз взглянула в её сторону и покачала головой, но ничего не сказала. Теперь же она спросила:

– Мисс Эбдон, почему вы не принимаете участия в занятии? Вам следует проявить больше интереса к предмету. Я не могу сказать, что вы проявляете выдающиеся способности к трансфигурации.