Кейджера Гора

– Ты можешь закончить свою работу, - сообщила я рабыне из Цинциннати, штат Огайо.

– Да, Госпожа. Спасибо, Госпожа, - сказала девушка, и через мгновение, уже снова стояла на четвереньках, опустив голову, и мокрой тряпкой оттирала каменные плитки пола, тщательно с них удаляя остатки липкого, уже подсохшего вина.

– Сьюзан, - окликнула я её.

– Да, Госпожа? – девушка оторвалась от работы и подняла голову.

– Лигуриус уже говорил с Тобой? – спросила я.

– Да, Госпожа, - кивнула она.

– Значит, Ты уже знаешь, что сегодня вечером Тебе придётся танцевать перед мужчинами, - поняла я.

– Да, Госпожа. Перед отобранными им гвардейцами. Танец плети.

– Это была не моя идея, Сьюзан. Я не просила, чтобы Лигуриус наказал Тебя. Это он сам решил. Я хочу, чтобы Ты знала это. Мне, правда, жаль.

– Мне даже в голову не могло прийти, что это, могло, быть Вашей идеей, Госпожа, - улыбнулась Сьюзан. – Ведь Вы даже не хотели моего наказания. Госпожа всегда выказывала ко мне невероятную мягкость. Госпожа всегда была невероятно добра ко мне. Почти как если бы ….

– Что? – не поняла я её оговорку.

– Почти, как если бы Госпожи кое-что понимала в беспомощности и уязвимости рабыни.

– И что могу я, свободная женщина, понимать в этом? – сердито спросила я.

– Простите меня, Госпожа, - взмолилась Сьюзан. – Конечно же, Вы, как свободная женщина, не могли!

Признаться, я рассердилась на неё. Я даже на секунду задумалась о том чтобы немного выпороть эту щлюху в стальном ошейнике. Сьюзан, словно почувствовав неладное, быстро опустила голову, и продолжала свою работу, грязную работу, работу, подходящую для таких как она, для рабынь.

– Сьюзан, - вновь позвала я девушку.

– Да, Госпожа?

– А это трудно изучить танец плети? – небрежно поинтересовалась я.

– Я не танцовщица, Госпожа, - пожала Сьюзан плечами, - по крайней мере, не больше всех тех, кто исполняет этот танец. Это даже и не, танец, точнее не совсем танец. Обнажённая рабыня просто двигается перед сильными, строгими мужчинами так, как они хотели бы, чтобы женщина двигалась перед ними. А когда кто-то из них достаточно возбудится, он указывает рабыне на это, и Вы ублажаете его.

– А как же Ты узнаешь, что надо делать? – удивилась я.

– Женщины применяют разные приёмы, - пустилась она в объяснения, -например, извиваться вокруг или на предметах мебели, на полу, вокруг их тел, у их ног, на своей спине или животе. Надо испробовать всё и надеяться найти что-то, на что они среагируют. Иногда мужчины сами дают явные инструкции или команды, например, как если бы женщину ставили в рабские позы на торгах. Иногда они направляют, или помогают, иногда плетью, иногда криком или выражением лица. В иных случаях девушка, если можно так выразиться, слушается рабского огня в своём животе, как может показаться, становится единым целым с ним и с танцем. А затем, весьма скоро, уже сама вынуждена, своим танцем, своими жалобными жестами и выражением лица, умолять мужчин уменьшить беспощадное напряжение в её теле, и разрешить ей закончить мучительный цикл возбуждения, позволить ей получить их и подчиниться им, своим владельцам, в чувственной и судорожной капитуляции беспомощной рабыни.

– Но плеть, - вздохнула я.
– Разве Ты не боишься её?

– Конечно, я боюсь её, - призналась она и рефлекторно вздрогнула.
– Но я не думаю, что почувствую её на себе.

– Почему? – удивлённо спросила я.

– Я хорошо танцую, - улыбнулась Сьюзан, и внезапно посмотрела мне прямо в глаза.

– Ох, - только и смогла произнести я, отвернулась от неё, чтобы успокоить сбившееся дыхание.

Когда я пришла в себя, и снова обернулась к рабыне лицом, та уже закончила свою работу.

– Госпожа ещё будет нуждаться во мне в течение этого вечера? – спросила она.

Я с удивлением осмотрел Сьюзан, словно увидела её впервые.

Какой целомудренной, скромной и даже застенчивой она казалась в своей короткой тунике и ошейнике, с таким обворожительным лицом и восхитительной миниатюрной фигурой. Какой грациозной и изящной! Какой почтительной и робкой! Конечно, сейчас она была рабыней женщины, и только, но какой внимательной, умной, умелой и вежливой.

Но мужчина, такой как Лигуриус купил её голую с рабского прилавка на Косе. Какая милой и робкой девушкой она была сейчас.

Но сегодня вечером она будет танцевать нагой перед гвардейцами.

– Госпожа? – вывела меня из задумчивости Сьюзан.

– Ты не кажешься несчастной, от того, что сегодня ночью будешь танцевать голышом перед несколькими мужчинами, - заметила я.

Действительно, мне даже показалось, что она нетерпением ждала этого!

– Нет, Госпожа, - улыбнулась рабыня.

– Но почему? – крайне удивилась я.

– Я обязана говорить? – спросила она, опустив голову и, кажется, пряча довольную улыбку.

– Да, - потребовала я.

– Я люблю мужчин, и хочу служить им. Полностью, - призналась Сьюзан.

– Похотливая, бесстыдная шлюха! – крикнула я на неё.

– Я - рабыня, - напомнила она мне.
– Простите меня, Госпожа. Но, меня не допускали к мужчинам уже одиннадцать дней. Мои ногти сцарапаны в кровь в каменный пол в моей клетке.

Я вздрогнула. До сих пор я как-то совсем не думала о том, где рабыни содержатся по ночам. Безусловно, я знала, что они не блуждали свободно по дворцу. Теперь, я выяснила, что, по крайней мере, некоторых, запирают в клетках. В этом, конечно, имелся смысл, по той причине, что они, как и похотливая маленькая шлюшка Сьюзан, считались домашними животными.

– Значит, мне не зря показалось, что танец плети, в действительности, не был бы большим наказаньем для Тебя, - отметила я.

– У Лигуриуса немало женщин, - пожала она плечами.
– Он не так чтобы хорошо меня знает. Несколько раз он, уже довольно давно, он брал меня, и возможно я не показалась ему, но с тех пор рабский огонь в моём животе запылал сильнее, и я значительно повысила своё мастерство.

– А он думает, что для Тебя это будет ужасное наказание? – усмехнулась я.

– Я предположила бы именно так, - засмеялась девушка.
– Несомненно, он ожидает, что я буду хорошенько выпорота.

– Ну и каково это, быть в руках такого мужчины, как Лигуриус? – задала я давно мучивший меня вопрос, стараясь придать голосу небрежный тон.

– Он опустошает женщину, - сказала она, - превращает ее в измученное, стонущее животное, а затем он вынуждает её отдаваться ему, полностью и без остатка, как рабыню.

– А Ты случайно пролила вино не нарочно?
– озвучила я вдруг пришедшую в голову мысль.

– Нет, Госпожа, - засмеялась Сьюзан. – Откуда же мне было знать, что Лигуриус придёт в Ваши покои. Ведь надо было бы подгадать, чтобы всё произошло перед самым его приходом. Я же знаю, что Вы не были бы столь жестоки, чтобы назначить мне наказание танцем плети. А, кроме того, обычным наказанием за такую неуклюжесть, скорее всего, стала бы не бескомпромиссная, унизительная жестокость танца плети, а нечто по своему характеру более прозаичное, ну что-то вроде уменьшение, или изменение порций, близкие кандалы, или, чаще всего, удары плетью или стрекалом.