Кейджера Гора

Я уже было вздохнула полной грудью, как внезапно почувствовал, что мой плащ задран мне на спину.

– А у неё ноги, достаточно хороши, чтобы быть таковыми у рабыни, -сказал всё тот же пьяный голос.

Мы продолжали двигаться в направлении, известном лишь моими освободителям, или похитителям. Я была потрясена. Только что я на своём опыте узнала, что значит общедоступность тела рабыни. Меня резко дёрнули назад, в тень между какими-то палатками. Два часовых, подсвечивая себе дорогу фонарем, неторопливо прошли мимо. Выждав несколько секунд, мы продолжили движение среди брезентовых палаток полевого лагеря армии Аргентума.

В большинстве палаток было темно. Внутри некоторых горели неяркие лампы. Когда мужчины проходили между лампой и холщёвой стеной, мы могли видеть их неясные двигающиеся тени. В одной из палаток перед сидящим мужчиной медленно и чувственно танцевала девушка. Её уверенные движения позволяли предположить, что она могла быть лагерной рабыней, девушкой из одного из караванов общественных рабынь армии, или из каравана принадлежавшего одному из маркитантов, имевших контракт с армией на время определенного сезона или кампании. Эти торговцы оставались в пределах лагеря, и путешествовали с войсками, и помимо снабжения солдат продуктами, сдавали рабынь в аренду за таксу, предусмотренную в контрактах. Конечно, это могла бы быть и девушка, захваченная в Корцирусе, или в другом населённом пункте, возможно девушка из пага-таверны. Подобная практика иногда приносит в воинские лагеря элемент конкуренции. Такса за использование рабынь маркитантов в контракте точно не прописана, в отличие от обычных лагерных рабынь, чьи цены фиксированы и практически ничтожны. Это значительно, хотя и неофициально оказывает влияние на рынок подобных услуг. Низкие цены и доступность обслуживания устанавливают конкурентоспособные нормы, гарантируют реалистичный прейскурант и уменьшают риск возникновения чрезмерной спекуляции. Кстати, на Земле, для свободной женщины, весьма обычна практика извлечения пользы из её собственной красоты, используя это, например, для карьерного роста, или в конкуренции на работе, ради улучшения своего благосостояния. На Горе, однако, если та же самая женщина окажется в рабстве, она очень скоро обнаружит, что прибыль, получаемая с её красоты, принадлежит теперь уже не ей, а её господину. И это трудно назвать неправильным. Ведь она сама является его собственностью и средством получения прибыли.

Когда мы проходили мимо другой, тёмной палатки, изнутри послышался звон цепей, и отчаянные стоны и крики.

– О-о-ох! Ещё, Господин, я прошу-у-у-о-о Вас, пожалуйста-а-а, ещё-о-о, - услышала я, - Ещё-о-ох, пожалуйста, о-о-о, мой Господин, ещё, пожалуйста ещё, пожалуйста-а-а-о-ох, мой Господи-и-ин, я умоляю Ва-а-ас!

Насколько шокирована была я услышанным только что! Кто был там внутри? Проститутка, шлюха?! Но я боялся, что это был кто-то намного хуже. Кто-то в тысячу раз ниже. Кто-то в тысячу раз более презренный и беспомощный – там была рабыня.

Через некоторое время мы, наконец-то, остановились среди тёмных палаток. Здесь меня усадили землю.

– Почему мы остановились здесь?
– испуганно пошептала я.
– Кто Вы? Что Вы делаете?!

Мой последний вопрос был вызван тем, что один из мужчин, тот, что из них был крупнее, и кто держал меня за левую руку в течение всего бегства через лагерь, теперь скрестил мои щиколотки. Затем он, вытащив длинную тонкую верёвку, и принялся быстро, и умело связывать мои ноги, то оборачивая шнур вокруг обеих ног, то накидывая петли на каждую в отдельности, обеспечивая тем самым плотное плетение. Иногда он протягивал конец верёвки сквозь уже заплетённые петли. В конце мужчина затянул весь сложный узел. То, что он сделал, было намного тщательнее продумано и исполнено, чем того требовалось для простого связывания ног девушки. Я не сомневалась, что одной двух петель, должным образом затянутых узлом, было бы достаточно для прекрасного выполнения такой задачи. Но затем он, к моему удивлению, вложил оба свободных конца верёвки мне в обе руки. Я, озадаченная происходящим, автоматически сжала их. Он не завязал их узлом. Он не сделал никакой попытки связать мне руки.

– Подождите! – отчаянно прошептала я.
– Нет!

Я вдруг поняла то, что они собирались сделать! Меньший из них тот, кто был настолько опытен в обращении с замками и цепями, приложил пальцы к моим губам.

– Нет! – в ужасе шептала я. – Только не оставляйте меня! Кто Вы? Почему Вы сделали это?

Мужчина лишь сильнее прижал пальцы к моим губам, и я замолкла. Тут он наклонился вплотную к моему уху и зашептал. Его голос мне был не знаком.

– Мы привели Тебя сюда, - расслышала я.
– Мы в половине пасанга от клетки. Ты поняла?

Я отчаянно закивала головой.

– Подъём в лагере сыграют через три ана, - продолжил он, и я снова закивала.

Я сразу почувствовала, что давление на губы исчезло, он убрал пальцы.

– Не оставляйте меня! – взмолилась я.

– Подъём в лагере через три ана, - повторил он.

– Кто Вы? – спросила я, но мужчина молчал. – Почему Вы сделали это?

– Когда-то Вы были добры ко мне, - ответил он.
– Я этого не забыл.

– В чём добра?
– отчаянно захотела узнать я.

– Я расплатился по своим долгам, - сказал он.
– Что сделано, то сделано. Вопрос закрыт.

– Тогда, почему он здесь?
– указала я на более крупного мужчину.

– У него свои мотивы, - пожал плечами меньший.

Тем временем, тот что крупнее, сдёрнул с меня плащ, и я осталась сидеть на голой земле, обнажённая, со связанными ногами и двумя концами шнура, сжатыми в моих руках.

– Не оставляйте меня здесь, - взмолилась я.
– Возьмите меня с собой. Я на всё готова! Даже стать Вашей рабыней!

Внезапно, крупный мужчина, злобно, схватил меня за горло. Я с ужасом почувствовала, как эти сильные руки сдавили моё горло. Дышать! На мгновение у меня потемнело в глазах. Я отлично поняла, что ему ничего не стоило выдавить из меня жизнь по малейшему желанию.

– Не убивай её, - остановил крупного другой, и давление исчезло с моего горла.

Я шумно вдохнула. Горло саднило, глотать было мучительно больно. А мужчина спокойно надел плащ на себя.

Мужчины встали, и отвернувшись, собрались уходить.

– Только не оставляйте меня здесь одну, прошу Вас!
– безнадежно зашептала я.

– Уже, тем, что сделано, мы предоставили Тебе больее чем в сотню раз большее снисхождение и любезность, чем Ты того заслужила, - вдруг прорычал меньший.

– Вы - не мои друзья?
– озадаченно спросила я.

– Нет, - ответил он.
– Мы - твои враги.

Я несчастно посмотрела на него.

– Прощай, Леди Шейла, угнетательница и тиран Корцируса.

– Подождите! – уже без всякой надежды прошептала я в темноту.

Но они уже исчезли, причём, разойдясь в разные стороны. Я чуть было не закричала от отчаянья охватившего меня, но вовремя сообразила, что, несомненно, к тому времени, как здесь появятся солдаты, привлечённые моим криком, они будут уже далеко и стоит им снять маски, то, что им можно будет предъявить? А вот мне… Я преуспела бы лишь в том, чтобы вновь оказаться в клетке, и отправиться в Аргентум, на свою собственную казнь.

– Подождите, - тихо и жалобно прошептала я.

Но вокруг уже никого не было, они исчезли.

– Подъём в лагере через три ана, - вспомнилось мне.

Лихорадочно я начала разматывать и развязывать плетение на моих лодыжках. Мне понадобился целый ен, чтобы освободить ноги.

В панике, я смотрела, на приближающийся ко мне фонарь, удерживаемый одним из двух часовых. Я отпихнула сбившуюся в клубок верёвку, и упав на живот, отползла в сторону, в тень позади палатки. Я вздрогнула и чуть не заорала от испуга, почувствовав на своём плече касание одной из веревок палатки. Внутри палатки кто-то зашевелился палатки во сне. Пятно света медленно проплыло мимо и начало удаляться.