Кинжал из плоти

— Глэдис, — произнес я, — мне очень жаль. Если тебе не хочется говорить сейчас со мной, так и скажи.

Она вздохнула и прикусила губу.

— Да нет, все нормально. Заходи, Марк. Глэдис провела меня в гостиную и опустилась на диван. Я сел в огромное кресло. Момент неудобства миновал, я пробормотал еще раз свои извинения, а она промокнула глаза носовым платком. Даже в этот тяжелый миг неловкого молчания меня интересовала только одна деталь — известно ли ей, что ее мужа убили из моего револьвера.

— А где Энн? — наконец спросил я.

— В своей комнате. Она там с тех пор, как утром приезжала полиция. Она даже не ела.

Голос Глэдис казался тусклым и вялым. Она совершенно не походила на ту женщину, которая проклинала меня прошлым вечером.

— Мне хотелось бы увидеть ее, если она не против. Между прочим, Глэдис, ты узнала о Джее от полиции?

Она молча кивнула. Ну что же, я говорю с безутешной вдовой через несколько часов после смерти ее мужа. И поскольку в этом деле я увяз по уши, лучше не интересоваться ее отношением к тем двумстам тысячам долларов, которые могли бы заставить ее меньше горевать. И все же казалось странным, что она так тяжело переносит смерть Джея. Когда он был жил, она о нем почти не волновалась.

— Полиция вдавалась в подробности? Ты знаешь, как он умер? — спросил я.

— Да. Его застрелили. Он… Глэдис замолчала.

— Я говорю о подробностях. Об оружии. Она слегка нахмурилась.

— Ладно, полиция задала мне несколько вопросов. О тебе, Марк. Но не бойся, я была слишком шокирована и ошеломлена. Она еще больше нахмурилась, и ее глаза слегка расширились.

— И ты сейчас…

Я прервал ее.

— Глэдис, я ничего не слышал о Джее до нынешнего утра. Ко мне пришла полиция, и меня тоже допрашивали. Я… Мое оружие похищено. Это уже доказано следствием.

Несколько секунд стояла жуткая тишина.

— Я пытался помочь Джею. Хотя сейчас ты можешь сказать, что у меня из этого ничего не получилось.

— Я поняла. Она взглянула на меня, тряхнула головой, и ее голос стал резким.

— Я поняла, — повторила она еще раз. — Милый Марк. Милый и когдато любимый. Наверное, это часть твоего расследования. Верно? Разве не так? Именно поэтому ты заходил к мистеру Ганнибалу? О, как она смотрела на меня! Я встал.

— Знаешь… Но Глэдис продолжала. Ее голос стал отвратительным.

— Конечно, это так.

Она пронзительно захохотала.

— А я-то думала, ты пришел выразить свои соболезнования, пришел, чтобы утешить меня… 0-о, в это невозможно поверить! Милый, милый Марк. Мистер Ганнибал ушел всего лишь минуту назад. Он адвокат Джея. Он его друг! Я полагаю, ты все знаешь, правда? Ты снова шпионишь и следишь за мной? За мной и Энн? Ты выпытывал у мистера Ганнибала, кто получит деньги Джея, которые он… О-о! Прочь!

Я упрямо произнес:

— Мне надо поговорить с Энн.

— Нет! Ни за что! — закричала она, выплевывая каждое слово. Глэдис вскочила на ноги, ее рот дрожал.

— Вон отсюда! — кричала она. — Прочь, прочь…

— Глэдис, замолчи!

Энн стояла позади меня в дверном проеме и, когда я повернулся, она спокойно обратилась ко мне:

— Ты хотел меня видеть, Марк?

— Он хочет спросить тебя, не ты ли убила своего отца! Энн, ему интересно только это.

Голос Глэдис был до странности сдавленным. Она говорила не громко, но слова хлестали бичом.

— Джея убили из его револьвера, поэтому он… Она замолчала и села на диван. Ее голова поникла, и она сидела, тупо уставившись в пол.

— Идем, Марк, — сказала Энн. Она повернулась и пошла в коридор. Я последовал за ней. Не оборачиваясь, она медленно поднялась по лестнице на второй этаж в свою комнату, закрыла за мной дверь и села на край постели. Я стоял около двери, проклиная себя за то, что переступил порог этого дома.

Энн указала на низкое кресло, покрытое узорчатым пледом. Я сел и попытался оправдаться:

— Энн, то, что миссис Вэзер говорила о моем оружии…

— Я знаю об этом.

— Знаешь? Откуда?

— От полиции. Они прямо не сказали, но нетрудно было догадаться. Помолчав секунду, она вяло добавила:

— И я тут же догадалась. Помнишь, я говорила тебе, что я гений. Это так, между прочим.

Она не улыбалась. Она почти не изменилась с прошлого вечера, разве что утратила выразительность. На ней был тот же вязаный зеленый ансамбль, а на лице виднелись следы грима. Но не было и намека на былую оживленность. Голос потерял отголоски весны и жизни.

Смерть воздействует на людей по-разному. Некоторые рвут на себе волосы, другие сохнут где-то внутри себя, блекнут в глубине, а потом боль расширяется и прорывается наружу. Третьи уходят в запой. Но Энн относилась к тем, кто днями, неделями ведет себя почти нормально, чтобы однажды распасться на части. Мне хотелось знать, что она думала, когда услышала о смерти Джея и о моем оружии… если только она вообще тогда могла думать. Энн устало взглянула на меня.

— Зачем ты пришел сюда, Марк? После вчерашнего вечера я не надеялась, что ты придешь.

Мы немного помолчали.

— Я слышала крики Глэдис. Ты действительно говорил с Ганнибалом?

Я кивнул и ответил,

— Поверь мне, Энн. Я любил и уважал Джея. Я восхищался им. Ни за что на свете я не пошел бы против него. Но кто-то твоего отца, и я хочу найти убийцу.

Она смотрела на меня — только на меня.

— И поговорив с Ганнибалом, ты узнал, что желал? Папа все оставил мне. Теперь я богатая наследница. Глэдис ничего не получила, и я рада этому. Она не любила отца так, как я.

Энн попыталась улыбнуться, но это скорее было просто движение губ.

— Они даже не спали в одной комнате, и, держу пари, теперь она надолго лишится сна. А возможно, и кое-чего другого.

— Что ты имеешь в виду?

— А ты подумай. Она отвернулись от меня и через миг добавила:

— Я знала, что она все дни ходит по магазинам, но никогда ничего не покупает. Что бы ты подумал на моем месте?

Я ничего не ответил. Это был тот вопрос, на который у меня не имелось ответа. Мы молча посидели, и я спросил ее: