Кинжал Зигфрида

Ему очень хотелось бы продать какому-нибудь свихнувшемуся коллекционеру Кинжал Зигфрида, получить двадцать миллионов евро… или больше. Двадцать миллионов – стартовая цена. Если поторговаться, ее можно увеличить вдвое, втрое. Разбогатеть одним махом без изнурительной гонки за благосостоянием. Тогда он сможет ничего не делать, ни-че-го. И все иметь, чего душа пожелает. Из продавца он сам станет покупателем – высокомерным и требовательным, не ограниченным в средствах.

Он имеет на это право, ведь именно его отец додумался, где запрятан заветный клинок! Его отец заплатил за это жизнью. Будучи подростком, Валерик лишился отцовской любви и заботы, денег, наконец. Мама поднимала его на пределе сил, сутками пропадала в больнице, ездила к пациентам на дом, экономила каждый рубль. Разве они с мамой не заслужили сытой, обеспеченной жизни?

«Если сын профессора обладает хоть какой-то информацией о местонахождении клинка, он пойдет на все, чтобы завладеть им, – вплоть до убийства, – думала Астра, шагая по Долгопрудной улице. – Какой он, Валериан? Такой, как в моем воображении, или другой? Непритязательный? Апатичный? Или наоборот, активный и жизнерадостный? Может быть, я ошибаюсь и мне предстоит встреча с милым, излучающим довольство молодым мужчиной?»

Валериан Дмитриевич оказался высоким, худощавым и нервным молодым человеком с кислым лицом. Поскольку мать настояла, чтобы он рассказал журналистке о своих отношениях с отцом, ему пришлось согласиться.

«Какая компания взяла его на работу? – подумала Астра, широко улыбаясь. – Его вид у кого угодно отобьет охоту купить хотя бы миксер. Не верится, что в его жилах течет кровь коммерсантов. Ген, отвечающий за предприимчивость, явно дал сбой».

Через мгновение Лианозов спрятался за привычной маской уверенного в себе, интеллигентного продавца новой формации. Миг между настоящим Валерианом и маской был ничтожным. Менее внимательный глаз не заметил бы этого молниеносного перехода.

Он пригласил гостью в тот же кабинет, уставленный книгами, с музейно-чистым письменным столом, за которым священнодействовал покойный Дмитрий Лукич.

Мать хлопотала на кухне, откуда доносился запах жареных котлет.

– Я открою окно, – как бы извиняясь, произнес молодой человек. – Вы располагайтесь.

Астра опустилась в глубокое кресло.

– Вы правда напишете статью о папе? – с недоверием спросил он, усаживаясь напротив.

– Да. Мне хочется показать профессора не ученым, а прежде всего неординарной личностью. Чем он увлекался? О чем мечтал?

– Разве мама вам не рассказала?

– Отношения с женой – одно, с сыном – другое. Отец не делился с вами чем-то сокровенным?

– Сокровенным! – фыркнул Валериан. – Он считал меня ребенком, не способным понять высшие материи. Когда он закрывался здесь, в своем кабинете, мне запрещалось даже подходить к двери.

Видно было, что он до сих пор не простил отца и переживал его смерть как уход из семьи. Отец не имел права бросать их с матерью на произвол судьбы. Маска благовоспитанного человека, за которой скрывался молодой Лианозов, расползалась на глазах.

Астра решила забросать его неожиданными вопросами, не связанными с профессором.

– Вам нравится ваша работа?

Он растерялся:

– Д-да… а при чем тут…

Она не дала ему опомниться:

– Вам приходится много ездить, не так ли?

– Да… У нас повсюду открываются филиалы…

Валериан не понимал, куда она клонит.

– Сколько длилась ваша последняя поездка?

– Около двух недель.

– Вы путешествуете на машине?

– Вряд ли это можно назвать путешествием, – скривился менеджер. – Автомобиль принадлежит фирме, я еще и водитель по совместительству. Дороги оставляют желать лучшего, и вообще…

Он осекся и замолчал, глядя куда-то в сторону, мимо настольной лампы отца. Его губы кривились в однобокой усмешке. Вероятно, он сожалел об упущенных возможностях. Займись он наукой, жизнь протекала бы по-другому. Но со временем и это вызвало бы у него раздражение – сын профессора относился к типу людей, которые всем и всегда недовольны.

– А куда вы ездили? – спросила Астра. – Интересно посещать разные города?

Молодой человек ответил только на первую часть вопроса:

– В Тверь, Питер, Новгород… Но мне некогда любоваться достопримечательностями. Мои поездки носят деловой характер.

– В Новгородской области умер Дмитрий Лукич. Вас не тянуло на место, где он скончался?

– Зачем? Я даже на кладбище хожу редко. Ненавижу похороны, могильные камни, смерть… Это омерзительно. Вы же не думаете, что мой отец лежит там, под мраморной плитой? Он ушел от нас, вот и все. – Валериан опустил глаза. Вопросы его насторожили. – Вы это будете писать в своей статье? Куда я езжу?

– Дмитрий Лукич, насколько мне известно, увлекался составлением генеалогического древа, – прямо заявила Астра. – Вы не продолжаете его поиски?

– Какие поиски?

Он чуть-чуть замешкался, стараясь быть естественным.

– Родственников за границей, например, эмигрантов, бывших масонов. Сейчас модно интересоваться своими корнями.

– За модой не угонишься, – небрежно бросил Валериан.

– Вам знакома фамилия Куприяновых?

– Кто это?

– Компания «Куприянов и партнеры», слышали?

Лицо молодого человека дрогнуло, но он сохранял нарочитое спокойствие.

– Куприяновы… Что-то припоминаю. Отец откопал в нашей родословной каких-то Куприяновых. Купцы или мануфактурщики – до революции, разумеется. Он даже собирался встретиться с одним из них, то есть с кем-то из нынешних потомков.

– Встреча состоялась?

– Откуда мне знать?

Валериан передернул плечами. В нем соединялись заученная вежливость и подростковая угловатость. В сущности, перед Астрой сидел большой обиженный ребенок. От такой обиды до агрессии – один шаг. Сделал его сын профессора или нет?

– Отец говорил вам о Кинжале Зигфрида?

Астра готова была поклясться, что Валериан не впервые слышит об этом. Он уловил ее догадку и не стал отпираться:

– Ах… да… кажется. Глупость страшная! Все одаренные люди немного чудаковаты. Папа не был исключением. Он вообразил, будто существует некий мифический клинок, наделенный властью над временем. Это нонсенс!

– Вы полагаете? Но Дмитрий Лукич был уверен в обратном.

– Я не хочу, чтобы над отцом смеялись, – с нажимом произнес молодой человек. – Он был ученым, педагогом, ему присуждали премии, его труды признаны выдающимися физиками нашего времени. А вы предлагаете опорочить имя профессора Лианозова? Представить его на страницах вашего журнала этаким свихнувшимся кладоискателем? Нет уж! Я вам не позволю трепать нашу фамилию в «желтых» изданиях! Откуда вы, кстати? Где ваша корреспондентская корочка?