Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.4

К ним поворачивались головы.

– Брезгуешь? – спросила Вера.

– Нет, – сказал Егор. – Честное слово, мне это и в голову не приходило. Но у меня, ей-богу, важное дело в Бологом. От этого зависит жизнь многих людей.

– Цицерон! – воскликнула Вера. – И я должна ему верить.

– Как хочешь, – сказал Егор.

Воздух за окнами трамвая стал синим, желтые огни – так давно он их не видел! – зажглись в домах, загорелись фонари. Люди проходили черными силуэтами мимо витрин, приобретали объем и цвет, когда оказывались на фоне стены.

Огни отражались на крышах автомобилей.

Егору казалось, что город веселится, как Рио-де-Жанейро во время карнавала.

Впереди показалась площадь с высоким обелиском. Площадь была почти круглая и очень просторная. Справа виднелось здание Московского вокзала.

– Спасибо, – сказал Егор Вере, – я пошел.

– Мне тоже сходить, – сказала Верка.

Они сошли с трамвая и пошли к входу в метро.

– Простите, Вера, – сказал Егор. В конце концов, Вера была его единственной знакомой в Петербурге. – У вас не найдется телефонной карточки?

– Проблема, – вдруг развеселилась бомжиха. – Я люблю скоротать вечерок в телефоне-автомате, беседуя с подружкой Мэри в Лос-Анджелесе!

– Извините, – сказал Егор.

– А что, совсем денежек нет?

– Я спешил и не взял.

– И мог бы взять, врунишка мой?

– Мог бы и взять. Сколько угодно. Они же взяли.

– Кто это такие они? У тебя есть враги?

– Не столько у меня, как у всех нас.

– Меня включая?

– И вас.

– Значит, демократы и президент Клинтон.

Вера принялась смеяться. Она все делала преувеличенно, громко и даже вызывающе.

– Значит, тебе карточка нужна?

– Мне надо позвонить в Москву.

– Только не произноси передо мной слова «правоохранительные органы». Если половые органы – пожалуйста, а если правоохранительные, я тебя убью.

– Я не из милиции, – сказал Егор.

– Что же, у меня глаз нет, что ли? Конечно, ты не из милиции, я думаю, ты краденый.

– Как так?

– Тебя украли, чтобы насолить твоему папаше-депутату. А твой папаша им говорит – режьте сына, бейте, убивайте, но бабок от меня вы не увидите. Вот они и держали тебя в подвале, казнили и убивали, а потом плюнули и отправили тебя куда глаза глядят.

– Очень интересно, – сказал Егор и подумал, что при всей нелепости этой версии она была не так уж далека от действительности.

– Мне нужно две минуты...

И он тут же замолк.

Не нужна ему телефонная карта. Просто мозг его настолько ослаб, что выкинул из себя нужные факты: у него же нет домашнего телефона Гарика, а в Институт экспертизы он сможет позвонить только завтра. А завтра он может оказаться так далеко от Петербурга и от телефона...

– Черт побери...

– Опять что-то не так? – спросила участливо Вера.

– Мне нужен билет до Бологого.

– Переночуешь у меня, получишь завтра билет.

Егор спросил:

– А где вход в вокзал?

– Здесь много входов.

– А где кассы?

– С той стороны... Да что я тут с тобой расселась! Иди занимайся своими проблемами, а меня оставь в покое.

Но никуда Верка-снайпер не ушла.

– Вы хотели купить мои часы, – сказал Егор. – Хорошие часы, «Сейко».

– Идут?

– Там, где я был, часы не идут, – сказал Егор.

– В любой зоне часы идут, – возразила Верка. – Может, батарейка кончилась? Покажи.

Егор снял часы. Он их не выбросил в том мире, потому что это был подарок отца, когда он получил аттестат.

Верка взяла часы, стала рассматривать, прочла – «Сейко», потом потянула за винтик, подвела стрелки.

– В порядке, – сказала она. – Идут.

– Не может быть!

– А ты погляди, зачем свои вещи унижаешь?

«Господи, – подумал Егор, – ну как сказать тебе, чтобы отодвинулась? У меня теперь такое обоняние – катастрофа».

Верка протянула Егору часы. Секундная стрелка двигалась толчками – по секунде толчок. Часы шли. Они возвратились домой, все вернулось для них на свои места. А вот для тебя, Егор, ничего не вернулось. Тебе здесь не жить. И Верка тебя, переоценивает. Если бы даже захотел отплатить ей за билеты или за телефонную карточку ночью любви – ничего бы прекрасная бомжиха не добилась от молодого джигита.

– Ты что? – спросила Верка. – Раздумал часы отдавать?

– Возьми.

– Сколько? Только учти, мне еще клиента надо отыскать и всучить. А часы не новые, еле идут.

Егор улыбнулся.

– На твой век хватит, – сказал он.

– Сколько?

– Билет до Бологого и телефонную карточку. И еще на автобус. Может пригодиться.

– Да у тебя губа не дура.

– Я обещаю все тебе вернуть. Все деньги... А часы будут в подарок. Хорошенько подумай, Вера. Может, тебе это выгодно?

– И я должна тебе верить?

– А кому еще, как не мне?

– Разумно, – сказала Верка, почесала в голове острым длинным ногтем. Вокруг совсем стемнело, и потому освещенная площадка перед входом в вокзал, куда они поспешили, казалась яркой сценой. А за ней утопал в темноте зрительный зал.

– А какой вагон тебе? – спросила Верка.

– Все равно какой. Лучше, конечно, купейный. Но все равно.

– Общий пойдет?

– И общий пойдет.

– И карточку? И билет? А сколько билет на автобус стоит?

– Дай из расчета десяти долларов, – сказал Егор.

– Бери свои часы и разбегаемся, – твердо ответила Верка.

– Ну ладно, ладно, сколько дашь, столько и возьму, – сказал Егор.

Верка кинула часы в карман шинели, залезла рукой за пазуху и вытащила оттуда целую пачку десяток.

Отсчитала несколько штук и протянула Егору.

– Этого тебе хватит в два конца. Потому что я жду тебя, понял?

– Спасибо, Вера, – сказал Егор.

– И возьми мою визитную карточку.

Верка протянула ему визитку. Егору показалось нетактичным рассматривать ее, и он сунул в карман куртки. Сунув, спросил:

– А там адрес есть?

– Ну ты, блин, даешь! – сказала Верка. – Я, знаешь, визитками не разбрасываюсь. И кому попало не даю. Все там есть – и адрес, и телефон.