Кира Вайори

– Куда идём мы с Пятачком? Большой-большой секрет...

Я с рёвом обхватила его согнутые колени и ткнулась в них лбом. Он тихо напевал мне песенку, перебирая мои спутанные волосы. Слёзы кончились очень быстро, видимо, с ними вышел последний страх.

– Хороши, да?
– шмыгнула я носом.
– Оба молодцы.

– Теперь будем знать, - виновато ответил он.

– Что знать? Что нельзя совмещать работу с сексом? Я это и раньше знала, я командора Йана с собой на задания не брала. А вот тебя Лали разбаловала, подавая тебе к завтраку.

Он усмехнулся и покачал головой:

– Грубовато, но справедливо.

– Теперь слушай меня, Шокер! Это мне хороший урок. А ты запомни: я никогда не капризничаю и не кокетничаю. Если я сказала "нет", то это не "да" и не "может быть", это - "нет", потому что у меня на это есть причина. И не дай Бог тебе после этого "нет" меня хоть пальцем тронуть.

– Договорились, - кивнул он.

Вагонетка стала ощутимо притормаживать, теряла скорость на специально устроенном подъёме, потом снова выскочила на горизонтальный участок пути, и впереди замаячил тусклый свет в конце тоннеля.

– Приехали, Шокер.

Вагонетка остановилась, не доехав до конца тоннеля несколько десятков метров.

– Могло быть и хуже, - вздохнула я.
– Нам просто повезло. Ладно, пойдём пешком.

Мы с трудом разблокировали погнутую дверь вагончика. Электроника электроникой, а вот с механическими повреждениями справиться смог только Шокер ударом ноги. Потом он спрыгнул вниз и снял меня.

– Местная команда не будет рада, что им ещё вагон разбитый из тоннеля вынимать, - сказал Шокер.
– У меня на базе ребята сильно нервничают в таких случаях.

– Незаметно, чтобы здесь кто-то нервничал. У них на пульте должно быть видно, что вагон застрял на подходе, - возразила я.
– А ни одна собака даже голову в тоннель не сунула, хоть бы поинтересовались для приличия, живы мы или нет.

Мы пошли по рельсам вперёд на тусклый свет впереди. Наконец на фоне светового пятна замаячил силуэт.

– Кирюша!

– Мы здесь, Марат!

– Что случилось?
– обеспокоенно уточнил Марек, вытащив меня на платформу.

Шокер выбрался сам.

– Вагон повреждён. Ходовая в порядке, но корпус сильно помят. Извини, Марек, я маху дала, не справилась...

– Ты просто устала очень...
– возразил Марат.

– Да, и канал грязнущий!
– подхватил Шокер.

– Заткнитесь оба! Когда я виновата, я это признаю!
– я растолкала их в разные стороны, прошла к стене и села на ящик с инструментом.

– Что это с ней?
– встревожился Марек.

– Что, что... Да загнал ты её совсем за эти дни, - проворчал Шокер.
– А я добавил, отвлёк, вот об грань и стукнулись... Вагон-то есть у тебя запасной?

– У меня всё есть, - буркнул Марек.
– Кроме времени и людей.

– Марек, ты когда сможешь меня назад отправить?
– окликнула я его.

– Сейчас вагон вытащим, целый подгоним, и можешь ехать. И домой, отдыхать... Я сейчас пойду распоряжусь, подождите меня.

Марек исчез за какой-то боковой дверью.

Шокер подошёл и сел рядом со мной на ящик.

Через минуту из туннеля раздались характерные звуки перевода стрелки. Похоже, что с какого-то бокового пути подошла маневровая вагонетка и утащила наш вагон в смежное помещение депо.

– Кроха, ты не сердись на меня, пожалуйста. Иногда такие глупости делаю, просто диву даюсь.

– Я не сержусь, Шокер. Не умею я сердиться. Было - прошло. Да и глупости тебе сейчас простительны, это от счастья.

Он усмехнулся:

– Глупости они всегда глупости, и должны быть наказуемы.

Немного помолчав, он вдруг попросил:

– Кира, ты больше не бегай от меня, пожалуйста. Это неправда, что так легче. Не получается легче.

– Андрей, я не бегаю. Я просто отошла в сторону, чтобы вокруг тебя всё было спокойно. У тебя есть Лали...

– Да нет у меня её!
– перебил меня Шокер, - Я скажу тебе, как оно есть. Я не люблю Лали. Ты была права, это обычная история: аристократ, крепкий стол и красивая девочка. Так бывает сплошь и рядом, и я ничем не лучше прочих. Надеюсь, что я не конченный негодяй, и я за многое благодарен Лали, но я её никогда не любил. Она это прекрасно знает и простить это мне не может. А я ничего с собой сделать не могу.

– Ну, раз никто из вас ничего сделать не может, значит, всё останется, как есть. Я ведь тоже ничем вам обоим помочь не смогу.

– А я тебе скажу, как будет, - продолжил Шокер.
– Я не отпущу от себя сына. Наверное, я обрасту ползунками и подгузниками, и это будет здорово мне мешать, но ребёнок останется со мной. Ему нужна мать, значит, она будет с ним. Я стану заботиться о ней так хорошо, как только смогу. Но я не собираюсь делать вид, что у нас с ней семья.

– Шокер, какая мне-то разница, как это у тебя будет называться? Семья, не семья... "Что есть... что будет". Ещё бы сказал, чем сердце успокоится. Гадальщик!..

– Ты где тут ночевала в эти дни?
– спросил он вдруг с любопытством.

– А там в каморке, - я мотнула головой.
– Вон дверь в проходе.

– Может, пойдёшь, отдохнёшь?

– Там окон нет. У меня клаустрофобия. Я и не спала там совсем, лежала и боялась.

Шокер грустно улыбнулся:

– Я с тобой пойду. Убаюкаю и страшно не будет.

– На чёрта ты мне там нужен?..
– фыркнула я и поймала его обнимающий взгляд.

– Я просто хочу быть с тобой. Пойдём, - тихо проговорил он.
– Пожалуйста.

– Нет, Андрей. Не пойдём.

– Почему?

– Мне уже есть, что вспомнить.

Он снова повернулся ко мне, посмотрел с укором:

– А мне? Мне-то что делать?

– Что хочешь.

– Я не хочу вспоминать, я жить хочу!

– Живи! Я тебе что, мешаю? Ты приехал с Нарратором посовещаться. Вот и совещайся. А потом живи, сколько влезет! У тебя и без меня всё замечательно. Я же сказала тебе: будет плохо - зови. Тебе что, плохо?

Шокер тяжело вздохнул, угрюмо глядя под ноги.