Кирюха

– И тогда ты пошёл ко мне, боясь, что я подумаю на тебя?

– Да.

– Почему я сейчас не должна на тебя думать?

– Не знаю. Вот. Возьмите, - я протянул ей оставшиеся деньги и чек, который на всякий случай сохранил, - Простите меня! Можно я пойду?

– Ты спешишь?

– Нет, но...

– Ты думал, что после того, как ты признался, я видеть тебя не захочу?

– Да...

– Если бы всё было так просто... Сегодня утром тебя родители искали.

Я покраснел.

– Правда я не совсем поняла, что им от тебя было нужно, они, как бы это помягче сказать, были не совсем трезвыми.

– А как вы узнали, что это мои родители?

– Вчерашняя медсестра решила, что я сестра или твоей матери, или твоего отца. Отрицать я не стала, а родителям твоим, по-моему, вообще неважно, кто их сестрой назвался.

– Так и есть.

– Честно говоря, после того, как я узнала о них, то решила предложить пожить тебе у меня, если они постоянно пьют. Но теперь... Даже не знаю.

– Не надо. Я привык. Выживу.

– Выживешь. Но, какой ценой?

В палате повисло тягостное молчание, которое прервала заглянувшая в дверь моя, с позволения сказать, мать.

– Кирюша?

– Чего тебе?
– оглянулся я на неё.

– Ты не знаешь, где здесь магазин какой есть?

Я покрутил пальцев у виска, сказал:

– Ты в больнице!

– Но, мне... мне...

– Опохмелиться надо, - закончил я, - Твои проблемы.

– Вот ты где!
– услышал я голос своего, с позволения сказать, отца, оставшегося скрытым за дверью, - Смотри, что я добыл! Спирт!

– Отлично, а теперь закройте двери с той стороны!
– рявкнул я. Да так рявкнул, что тётя Маша опешила.

– Это же твои родители!
– прошептала она.

– Родители!? Родители - это те, кто заботятся о тебя, кормят, одевают, растят! А это так - исходный биоматериал, не более!

– Откуда в тебя столько зла?

Я пожал плечами.

– Ладно, иди с миром. Устала я. Спать хочу.

Наверно то, что взрослые называют смешанными чувствами, я испытывал, выйдя из больницы. С одной стороны отчаянно хотелось навсегда переехать жить к тёте Маше, с другой стороны было стыдно перед ней. Бесцельно бредя я не заметил, как вышел к школе. Ну что ж, как раз на пятый с шестым уроки успеваю.

Однако, попасть на них мне было не суждено.

– Кирюха!
– услышал я Оксанкин голос и отыскал её взглядом. Девочка отчаянно о чём-то сигнализировала мне руками. Я направился в её сторону.

– Привет! Что случилось?
– спросил я у неё.

– Тебя с утра милиция искала. Они почему-то решили, что ты имеешь отношение к убийству нашего историка.

Сердце ушло в пятки. Казалось, я забыл, как дышать.

– Да? И почему они так решили?
– спросил я.

– Особо информацией менты не делятся, но по слухам, якобы выяснилось, что у убитого была с собой изрядная сумма мавродиков. А на следующий день после убийства какой-то мальчик, похожий по описанию на тебя, на рынке мавродиками расплачивался.

Закончив, Оксанка вопросительно посмотрела на меня.

– Нет, не я. Я расскажу тебе, только обещай, что никому не скажешь, - не смог я выдержать её подозрений.

– Я - могила! Говори.

– То, что я видел. Неизвестная мне компания загнала вашего историка в тупик. Что они там с ним делали, не знаю. Потом парни ретировались. В тупике осталось лежать тело. Я пошёл посмотреть. Вокруг него валялись мавродики. Всё, во что я сейчас одет, куплено на них.

– Но это же мародёрство!
– возмутилась девочка.

– Ему они были уже ни к чему, а у меня не было ни осенней, ни зимней одежды, - ответил я, прекрасно понимая, что Оксанка права.

– Ты должен рассказать всё милиции!

– И как они к этому отнесутся? Разве не проще повесить всё на подростка, тем более, из неблагополучной семьи. Нет, в колонию, меня, конечно, не заберут - четырнадцати нет, но могут лишить родителей родительских прав и отправить в детдом. Меня как-то такая перспектива не радует. Нет, буду отрицать. Скажу, что мавродики нашёл.

– Не поверят. Нужен человек, который бы подтвердил, что самолично дал их тебе, чтобы ты на рынок сходил. Твои родители подошли бы идеально, но для этого они должны быть трезвыми.

Я горько рассмеялся:

– Скорее рак на горе рак свистнет после дождичка в четверг, чем они трезвыми будут.

– Тогда, нужен кто-то ещё, кому ты можешь довериться, открыться...

– Есть один человек. Но это будет трудно. Попробую. Слушай, у тебя поесть ничего нет?

– Кто о чём, а вшивый о бане...

– Сыт голодного не разумеет, - парировал я.

– Держи, - Оксанка протянула мне кусок шоколадки.

– Ну, вообще-то я имел ввиду что-то, типа хлеба или булочки какой, - смутился я.

– Чем богаты...

– Ладно, спасибо! Пойду я, пожалуй, договариваться с тётей Машей о лжесвидетельстве, кажется так это называется.

– Давай я с тобой?
– спросила Оксанка.

– Наверно, не стоит. Хотя, решай сама.

– Пойду, только домой зайду, вещи оставить.

– Ну, пошли тогда.