Китайская гувернантка

Глава 12. Мастерская сапожника

Советник Корниш остановился на автобусной остановке и с сомнением посмотрел на свою спутницу.

Он был без шляпы, и плащ цвета древесного угля, развевающийся вокруг его костей, перекликался с оттенком и текстурой его буйных волос и бровей, так что он был похож на серого ирландского элкхаунда, бесшумно крадущегося рядом с элегантным ребенком, которого он втайне боялся.

Он прочистил горло: “Я сажусь здесь на автобус до Эбфилда”, - сказал он.

“Я тоже”. Джулия не смотрела на него. В ней было безрассудное упрямство, которое он пытался не замечать, это так пугало его.

“Что ты собираешься делать в Эбфилде?” Он запнулся, подбирая слова, и она пошевелилась, когда красное чудовище надвигалось на них, и сделала жест, чтобы прогнать его вперед нее.

“По дороге туда у меня есть дела”, - сказала она и последовала за ним на полупустую нижнюю палубу.

Когда ускорение швырнуло их на сиденья далеко впереди, он неохотно заговорил.

“Я слышал, твой отец - энергичный человек. Ты, я полагаю, пошел в него?”

“Полагаю, да”, - сказала она. “Я хочу поговорить с тобой о Тиме”.

“Я рассказала все, что знаю. Я дала заявление в полицию. Он был у меня дома примерно с половины восьмого до восьми часов. Я сделала все, что могла”. Он понизил голос, потому что лондонский автобус - не то место, где принято кричать, и продолжал смотреть на нее с каким-то ужасом. Он понял, что она заманила его в ловушку; даже в чайной не было бы более сдерживающих условий. Он не мог выскочить из автомобиля, который трясло на древних камнях Скриббенфилдса на скорости сорок миль в час.

Джулия повернула голову и посмотрела на него обвиняющим взглядом.

“Дело не в этом. Ты думаешь, что знаешь, кто его семья, не так ли?”

“Я, конечно, не знаю! Ты не в своем уме, молодая женщина —”

Он не закончил предложение; необходимость соблюдать разумную тишину мешала ему, но даже в этом случае его реакция была неубедительной для него самого. Он на мгновение замолчал, а она продолжала смотреть на него.

“Ты любишь, не так ли?”

“Что заставляет тебя так думать?”

“Потому что это та же семья, что и ваша”.

Она говорила торопливо и, внезапно откинувшись на спинку стула, запустила руку за голову и опустила ее, чтобы потянуть себя за ухо. Это был любопытный жест, который был очень характерным, но в то же время знакомым ему.

“У меня это получается не очень хорошо”, - заметила она. “Но вы с Тимом делаете это постоянно, когда вам неловко. Вы делаете это сейчас”.

“Ты сумасшедшая!” Он убрал руку от уха и сидел, уставившись на нее. “Это самое абсурдное и опасное обвинение, которое я когда-либо слышал в своей жизни. Я должен посоветовать тебе—”

Она сидела, нахмурившись, глядя на него. “Я не понимаю, почему ты так взволнован”, - сказала она, и ее невинность, внезапно ставшая очевидной, заставила почву задрожать у него под ногами. “У вас наверняка есть какие-нибудь родственники? Тим очень приятный человек. Они могли бы быть очень рады узнать”.

“Я ничего не могу сказать по этому поводу”. Ему казалось, что он переминается с ноги на ногу.

“Конечно, ты не можешь”, - сказала она с невероятной рассудительностью. “Вот почему я хотела поговорить с тобой наедине. Разве у тебя нет братьев или сестер или даже двоюродных братьев? Видите ли, я не знаю, знаете ли вы, но семейные особенности, особенно жесты, могут проявиться самым неожиданным образом. Я знаю, что у моего отца был двоюродный брат-канадец, который служил в армии во время войны. Они никогда не встречались, и их родители не встречались с тех пор, как они были буквально младенцами, и все же первое, что сделал этот мужчина, войдя в дом, - это обеими руками откинул свои волосы, которые были довольно короткими, за уши. Никто никогда не видел, чтобы кто-то, кроме папы, так делал. Это тоже было совершенно бессмысленно, потому что ни один из них никогда не носил длинные волосы, и...

“Ты уверена, что была права насчет юного Тимоти?” он мягко перебил ее. “Насчет дерганья за уши?”

“О да”, - она улыбнулась ему с полной уверенностью. “Я слежу за всем, что делает Тим. Я видела, как он это делает сотни раз, и поэтому, когда ты тоже это делал, я тоже наблюдала за тобой. Кроме того, вы можете этого не знать, но вы улыбаетесь одинаково, и большие линии по бокам ваших лиц идентичны. Это не было бы так уж необычно, если бы вы были дальними родственниками, не так ли? Очевидно, вы оба родом из одного места.”

“Нет, я не из Эбфилда”, - сказал он деревянным голосом. “Я родился в Норфолке. Я приехал в Лондон подмастерьем. Я ничем не могу вам помочь в этом отношении. Если полиция захочет снова подвергнуть его такому испытанию, он может обратиться ко мне. Это все, на что я могу пойти ”.

“Понятно”, - мрачно сказала она и продолжала молча ехать рядом с ним. “Это очень мило с вашей стороны”, - отважилась она наконец. “Пожалуйста, не думайте, что мы не очень благодарны”.

Он хмыкнул и посмотрел поверх ее темноволосой головы на одну из наименее красивых главных дорог в мире; она тянулась милей за милей, широкой изношенной лентой, вдоль которой тянулись убогие двухэтажные магазины и еще более убогие открытые пространства.

“Вы когда-нибудь были влюблены раньше?” Он задал вопрос так неохотно, что он прозвучал сердито.

“Нет. Не совсем”. Она покраснела и послала ему извиняющуюся улыбку. “Не с реальным человеком”.

“Понятно”. Он невольно улыбнулся. “И как долго это продолжается до сих пор?”

“О, с тех пор, как я впервые увидела его. Это ‘всегда и навеки’: я думаю, обычно все знают. Не так ли?”

Он свел брови вместе и некоторое время сидел, формулируя вопрос, который, когда он прозвучал, был совершенно неожиданным.

“Вы говорите, что все время наблюдаете за ним?” наконец начал он. “Вы случайно не смотрели на него, когда он сделал это чертовски глупое замечание о газовом заводе?" Я пытался вывести его из себя, и он внезапно подколол меня определенным видом легкомыслия, со странной ухмылкой на губах ...”

“Я знаю. Как смеющаяся кошка”. К своему облегчению, он увидел, что вопрос не показался ей ни в малейшей степени экстраординарным. “Он не часто это делает. Это всегда, когда кто—то ведет себя немного напыщенно - о, немного величественно, вы знаете. Это, конечно, не похоже на вашу семью, не так ли?”

Он коротко рассмеялся. “Нет”, - сказал он. “Это не похоже на мою семью или на меня. Вовсе нет. Он снова посмотрел на унылую дорогу, и в его свирепых глазах внезапно появились слезы. “Вовсе нет”, - повторил он.

Джулия не слушала его. “Что меня беспокоит, так это то, что это должен быть кто-то другой”, - заметила она. “Кто-то действительно делает эти ужасные вещи ...”

“Поджигать офисные здания?”

“Или разрушение домов престарелых. Вы знаете, Тима спросили, где он был, когда разгромили ту квартиру здесь, в Ист-Энде? В то время мы просто не могли этого понять. Полиция была ужасно вежлива и осторожна, и поскольку Тим тогда не знал, что Кинниты нанимали Сталкеров, чтобы разыскивать Эббифилда, вопросы звучали безумно. Мы никогда не слышали об Эббифилде. Вскоре он убедил детектива, что на той неделе его вообще не было вне Оксфорда, и мужчина уехал ”. Она замолчала и сидела, глядя на него широко открытыми глазами. “Должно быть, полиция расследовала разгром квартиры, потому что это произошло примерно в то время, и Преследователь, который проводил расследование, находился там, не так ли? Я узнала об этом только прошлой ночью от старой няни Тима, миссис Брум.”