Клан – моё государство.

– Тем и питаюсь. То пальцы "отключу", то руку. Ноги нельзя, топать надо. Плутона дрочу.

– Собака эта не проста.

– В смысле?

– Кан случал и потом экспериментировал. Лёха его учил по Кановой методике. Кан мощный мужик был. Брал ведь не просто собак, из лесных подбирал поддающихся. Фу!!- Проня махнул перед лицом рукой.

– Слушай, а если Плутон говорить начнёт?

– Ну тебя! Окаянный! До мистики не опускайся, прохиндей. Связки ему не дадут голосовые тебя послать куда подалее,- прохрипел Проня.

Они долго хохотали, смахивая слёзы.

Глава 8

В середине марта Сашка вернулся из Ходорок. Как и предсказывал Проня, он не пожалел, что согласился. Гост являл собой великолепную энциклопедию по документам, феноменальную. От химического состава красок до изготовления бумаги, водяных знаков, печатей, графики построения. И не с помощью хитрых средств, а обычных, примитивных, имеющихся в любом магазине канцтоваров. На Сашкин вопрос о купюрах Гост, усмехнувшись, сказал, что это запросто. Только мелкие купюры (стало быть большой объём производства) – выделки не стоят, а крупные в наличном обороте редкость. Для определённых операций, мол, есть смысл готовить партии таких денег, и это делается, редко, правда. Это по части советских. Лучше изготавливать липовые доллары и на них приобретать чистые рубли. На изготовлении фальшивых валют в мире живут многие, даже спецслужбы не гнушаются. Но, так как механика этого дела очень сложна и трудоёмка, довольно велики затраты, поэтому фальшивки ради денег не оправдываются.

Сашка пыжился изо всех сил и даже продлил обучение на две недели, чтобы, оставшись с Гостом сам на сам, уточнить свои способности, отдав, как и увещевал его Проня, приоритет документам. Учитель нашёл в Сашке хорошего ученика, благодарного, заинтересованного и вывалил ему всё, что знал, научил всему, чем владел. Изготовляя липовые документы, Сашка объел Госта вопросами со всех сторон: и по специализации, и по части жизни, так как Гост прожил пятнадцать лет в двадцати европейских странах, имел связи со многими преступными группами, занимавшимися изготовлением фальшивых бумаг. Сашка действительно не пожалел, что послушал Проню и приобщился к этому направлению, составив для себя, с помощью того же Госта, программу дальнейшего совершенствования.

Через сутки после возвращения Сашки домой отец привёл Лёхиного Ваньку.

– Принимай племяша. Довёл мать до белого каления.

– Почему за счёт меня?- Сашке не хотелось возиться с Ванькой, растрачивая драгоценное время.

– Так у него пружина в одном месте. Я сам пытался, но ничего не выходит. Справиться не могу. Володька было взялся – неделю спустя вернул. Все руки, говорит, себе поотбивал. Потому, выходит, твой черёд.

– Так, Ванька,- обратился Сашка к племяшу.- Я тебя беру. Слово дай соблюдать мои поручения. Не сдержишь – вылуплю и выгоню вон.

– Дя Саш, даю,- Ванька шмыгнул носом.

– Старатель сопливый,- бросил отец и пошёл к выходу.

– Топай к деду, книги возьми. Сходишь к дедушке Ло с запиской моей, у него возьмешь кое-что, а на обратном пути в магазин завернёшь, купишь бумаги, тетрадки, линейки, карандаши. Бать,- крикнул Сашка отцу,- дай внуку десятку.- Отец кивнул.- И санки прихвати, ноша немалая. Вперёд,- дал Сашка команду. Ванька мигом исчез, плотно прикрыв двери. Не прошло и часа, как он обернулся.

– Не таскай. Выстудишь. Волоки прямо с санками,- сказал, не отрываясь от книги, Сашка втащившему в баньку стопку книг Ваньке.

– Дя Саш,- вперев, пыхтя, гружённые санки и раздеваясь, обратился Иван к нему.- Я готов. С чего начнём?

– Бойкий ты больно. Раскладывай своё хозяйство. И говори. Чего читал, чего хочешь?

– Геологию хочу.

– Ух, какой! Грамоту знаешь?- спросил Сашка.

– Читаю, пишу. Три года уж.

– Проверим сейчас. Вот это прочти и перескажи,- Сашка подал ему в руки первую попавшуюся книгу.

– Я её от корки до корки три раза прочёл. И читать не надо, так отвечу,- Ванька стянул валенки, оставшись, как и Сашка, в носках.

– Давай,- согласился с доводом мальца Сашка.

И Ванька ему поведал о сотворении Земли и всех геологических эпохах, ловко выговаривая труднопроизносимые названия. Когда тот дошёл до динозавров, Сашка его прервал.

– Хорош. Вижу, толк будет. Какой ещё язык знаешь?

– Корейский.

– Вали дальше на нём.

– Зачем?- Ванька смотрел непонимающе.

– Ещё раз упрёшься – выставлю,- Сашка сделал недовольное лицо.

– Понял

Ванька, запинаясь и делая ошибки, пошёл рассказывать от динозавров на корейском. Сашка его поправлял по ходу. Два часа без умолку племяш тарахтел.

– Так,- Сашка поднялся с лавки.- Хватит. Иди к бабушке, принеси обед. Пора. Перекусим, начнём с писания.

Через три дня Сашка уже не замечал Ваньку. Получив задание, тот писал и чертил, молча выслушивал, где ошибки и, получив новое задание и вводные, стихал. Малый был толковый. Хватал всё на лету, ошибок в повторах не допускал. И, главное, не егозил, трудился размеренно, неспешно. "Вот хитрые,- думал Сашка, наблюдая исподтишка за ним,- подсунули мне его, мол, неусидчив. А он как крот, роет и роет. Ну, родственнички". Когда Сашка колол дрова, Ванька таскал и складывал нижние ряды поленницы. Вдвоём дело ладилось споро. Мать то и дело поглядывала на них в окно, улыбка не сходила с её лица. Её радовало, что Ванечку, как она его ласково называла, прикрепили к Сашке. В двери баньки стучала весна. Пошли на убыль морозы, продолжительность светового дня росла, солнце всё выше поднималось к зениту, температура в эти часы подходила к нулю. Бросив занятия, Сашка тащил племяша на банную завалинку с солнечной стороны, где, усевшись, по часу-два его экзаменовал или рассказывал сам, или заставлял переводить устные тексты с языка на язык. Ванька владел четырьмя: русским, корейским, якутским и "семейным". Для его возраста этого было достаточно, остальные, необходимые до десяти, ему предстояло добрать за два года учёбы. Если, как обещали, после летнего сезона отправят в Китай.

Глава 9

Отработав два штрафных оставшихся лета, Сашка собирался убыть весной на свой участок, где долгих три года копытил Кузьма, добывая по тонне за сезон. Но в западном секторе, где Сашка бегал в маршрутке грузовиком, вскрыли пласт. Кроме золота шла самородная платина, где-то в пределах двадцати процентов, и совет дал ему права контрольщика по россыпи. Мыть стали сразу в пяти местах. Это дело Сашке понравилось, и он отписал свою землицу двумя равными долями Кузьме и Бояну – как-никак кум. Совет отписку не поддержал, но Сашка объявил, что ложится в нелегалы и заниматься не будет, а хозяин должен быть постоянно, после чего совет дал добро. В июне мимо разработки проследовала группа. Она появилась аккурат к обеду. Старший стрелок, приняв на кордоне от караванщика, вёл в родные пенаты молодняк, прошедший в Китае обучение. Это были десяти и двенадцатилетние пацаны. Двигались цепочкой: стрелок, а это был Патон, впереди, а пятёрка хлопцев сзади, как утиный выводок. Племяш Ванька шёл вторым сзади, замыкал группу крупного телосложения паренёк, сын одного из добытчиков. Полтора месяца, с начала мая, они топали своим ходом домой. Повзрослевшие, смуглые, они ступали по родной земле. Мужики, бросив промыв, в момент собрались вокруг них. Посыпались вопросы, подколки. Стоял шум, гам. Всё эту кутерьму перекрывал бас Патона.

– Чё налетели, как ястребы. Давай, расступись, а то ненароком зашибу,- он защищал их, молодых, как когда-то много лет назад, Сашку.- Здоров, Александр Сунтар! Верховодишь? Вот, пополнение молодое веду. Все как один, соколы.

– Так уж и соколы?- пожимая руку и обнимаясь, спросил Сашка.

– Все. Сняли возрастной ценз нынче, наши вот пятеро сдали всё по программе, затарились и смылись до дому,- пояснил Патон.

– А остальные?

– Трое в высшую подались. Старшие. Одного, вот их возраста, вывели в разведку, другие не вытянули.

– В разведку кто попал?

– Игнат Крымов. Ванька твой тоже сдал, но отказался,- Патон кивнул в сторону Ивана, стоявшего у шлюзов и жадно наблюдавшего за процессом промывки.

– Что так?- крикнул ему Сашка. Иван подошёл.

– Ну их к бесу,- был его ответ.

– Домой потянуло?- полюбопытствовал Сашка.

– Не. Мне, дя Саш, с ними не по пути. Пять лет надо вариться в этом котле, а я уже за три мог сдать, но по системе этого нельзя, надо все пять и баста. Что ж мне торчать там, в этой узде? И так еле-еле терпел дисциплину, все зубы покрошились.