Клан Одержимого

Я впервые серьезно задумался о том, что он говорил. Я вспомнил слова Тиельманса о том, что у каждого могли быть дети и потомки, а теперь их не будет.

Мне стало очень тяжело на душе. Мой брат встал, обнажил свой клинок и направился ко мне.

— Но ты будешь драться за свою жизнь. Я даю тебе шанс умереть как мужчина только по одной причине — ты трижды спас маркизу Дарию. В замке, хотя тебя об этом не просили, и ты спутал мне все карты, в кабаке Папа Пай, и на корабле.

— Какая неслыханная щедрость, — съязвил я. — можешь не благодарить, я не для тебя старался.

— Идиот! Она будет принадлежать мне.

Теперь вспыхнул Аарт молча слушавший нас до этого мгновения.

— Хрен тебе моржовый, а не маркизу!

— Успокойся Аарт, не забывай, что мы с тобой истинные братья, потому что в нас течет кровь наших отцов. А это отродие…, — он указал на меня острием своей рапиры в вытянутой руке.

Кристофер хотел поободрать слово, но не сумел. Он снова обратился к Аарту.

— Когда я разберусь с ним, я дам тебе возможность умереть за свою любовь с честью.

— Стой! Кроме меня больше никто не умрет, — я прервал его, — я меняю свою жизнь на жизнь маркизы и всех моих друзей. Убей меня, если сможешь и отпусти их.

Я знал, что Аарт, какой бы он не был сильный и тренированный не сумеет справиться с десятью неспящими за раз.

А Гольят не собирался оставлять нас в живых. После стольких смертей, произошедших по моей вине мне нужно было хоть кого-нибудь спасти.

Я все вспомнил. Я вспомнил как попал сюда.

Я московский сисадмин, Савва Филатьев, хромой на правую ногу, работавший в Пушкинском музее.

Умер от удара током упав со стремянки на рабочем месте.

Я всегда любил живопись. Я мог часами рассматривать альбомы с картинами, в изобилии присутствующими в книжных шкафах моих родителей.

У них не было времени и денег водить меня на кружки, поэтому единственным моим развлечением после школы было разглядывание этих альбомов.

Моими друзьями были персонажи с полотен величайших художников.

И к шестнадцати годам я знал о живописи примерно столько же, сколько опытный пятидесятилетний эксперт с аукциона Сотбис.

Потом я легко поступил в МГУ, отучился и был быстро принят на работу в музей.

И вот после того как меня долбануло 220 вольт. Я рухнул у картин Брейгеля, привезенных в наш музей на летнюю экспозицию.

Я не знал, как это работало, но факт оставался фактом. Там в Москве я умер, а здесь попал в тело молодого человека. Девитта Ланге.

Все это было бы прекрасным преображением, трансформацией, если бы не смерти, о которых говорил Кристофер.

Отрицать их связь со мной и моей беспечностью было глупо.

Моя отменённое решение вернуться обратно во времени могло спасти многих из них. Я это отчётливо осознал в тот момент.

Мои мысли отвлек окрик.

— О, нет! Я не дам тебе такой возможности! Решил побыть героем? После всего, что ты тут наделал? Бери в руки оружие и дерись! — он приложил рапиру к моей шее.

— Ты не можешь заставить меня делать то, чего я сам не хочу. У тебя нет власти надо мной, — я спокойно посмотрел ему прямо в глаза.

— Идиот! Ты так и не стал взрослым. Ты не понял каком мире ты доживаешь свои последние минуты.

Его брови сдвинулись. Я пытался найти в его лице сходство с собой, но креме голубых глаз нас внешне ничего не объединяло.

— Если я захочу, то заставляю тебя ползать и лизать мою обувь!

Я поморщился, взглянув на его тапочки, напоминавшие макасины

— Нет не сможешь.

— Я все могу. Просто я хочу показать, кто ты есть на самом деле — ущербный, — тихо ответил он, — ты не умеешь постоять за себя, ты приносишь беды, я поклялся что покончу с тобой в поединке. Я мог убить тебя раньше. Но я ждал именно такой случай. Дерись!

На последнем слове он нажал на рукоять своей рапиры сильнее, так что я почувствовал боль неглубокого пореза в области шеи.

— В тебе столько пафоса. Ни хрена ты не можешь! — я спокойно смотрел в его глаза, пылающие от гнева.

— Думаешь? Введите ее.

Один из черных плащей развернулся на пятках и направился к открывающемуся в стене проходу, темного которого вытолкнули Элайну.

— Если ты не будешь драться, я поимею ее сейчас у тебя на глазах, потом отдам своим парням. А когда они вдоволь наиграются отправлю ее самый дешёвый бордель в Риме. Знаешь, что там бывает с такими красотками?

Я увидел ее испуганное лицо и оскалился. Один из киллеров в маске крепко держал ее за предплечье.

— Сначала у нее выпадут все зубы, потом волосы, а потом она умрет от язв на теле.

Я понял, что мне придется соглашаться на поединок.

— Хорошо. Я буду драться. Но обещай мне, что как бы ни кончился поединок, ты отпустить ее и всех моих друзей и больше никогда не станешь их преследовать.

Брат смотрел мне в глаза обдумывая моё условие.

— Я обещаю, отпустить ее и твоих друзей. Бери оружие.

В его словах чувствовался какой-то подвох. Я лихорадочно пытался разгадать его ловушку.

— Аарта ты тоже отпустишь. Не пытайся меня обмануть.

— Аарта тоже, — Кристофер надменно улыбался.

Я понял, что не угадал и промахнулся. Один ноль в его пользу.

Начиналась игра нервов и выдержки.

Делать было нечего — я принял вызов. Я снял куртку, кошелек с пояса, достал из-за пазухи изображения убитых в замке барона киллеров.

Бережно положил их на пол рядом с курткой. Все это время Кристофер сверлил меня взглядом с высокомерным выражением лица. Он явно старался меня раскачать на ответную нервозность.

Я как бы пряча от него лица его друзей деловито и бережно положил портреты на пол рядом с курткой. Словно это была большая ценность для меня.

Самый верхний неслучайно выпал и перевернулся лицом на верх. Это был мастерский портрет того самого бородатого киллера, которого я убил первым.

Наиболее опытный боец из всех по представлению старого художника.

Кристофер исподволь покосился на изображение.

Всего лишь тень гнева пронеслась по его лицу, но этого было достаточно для того, чтобы засчитать следующее очко в мой актив. Мерзкая улыбочка сошла с его лица. Один — один.