Класс отщепенцев 2. Плащи и маски

– Будет очень печально, ес-с-сли мы что-то найдем, а магис-с-страт в благодарнос-с-сть выдаст наших гномов в руки толпе... Им-то опять никто ничего не объяс-с-снит...

– Если мы что-то найдем, то действовать будем опять через деканат, - Пояснил Сержи.
– так, чтобы у магистрата появилась очень веская причина сдувать с наших гномов пылинки...

– И ненавидеть нас еще больше...
– Вставил Валек.

– Куда уж без этого?
– Темный эльф пожал плечами.
– Чтобы мы гарантированно нравились магистрату, нам нужно всем совершить массовое самоубийство, взяв на себя предварительно все магические преступления за последние пятьдесят лет. Да и то, ворчать будут, что площадь испачкали и самоубийство оформлять долго. У нас нет такой цели - понравиться магистрату. Наша цель - выцарапать оттуда гномов, при том, по возможности, сделать это так, чтобы "гениальная" мысль о последующем привлечении нас в качестве заложников или бесплатных сотрудников снилась верхушке магистрата в самых тяжелых ночных кошмарах.

– Да, и для этого нам предстоит в кратчайшие сроки перерыть носом самые зловонные места столицы...
– Буркнул Маури.
– Не знаю, что там будет сниться магистрату, а вот что в ближайшие годы будет сниться мне - догадываюсь!

– Выставим им это отдельным счетом...
– Примирительно сказал Лоувель.

– Как, интересно?
– Маури не спешил успокаиваться.
– Пока что на их разногласиях выигрывает только наша дражайшая Академия, а нам тут хорошо, если дальше учиться позволят... Хороша награда для лучшей по успеваемости группы, нечего сказать...

– Это ты решил записаться к Валеку в группу страждущих "Все и сразу"?
– Грустно улыбнулся Сержи.
– Я бы не рассчитывал на какую-нибудь похвалу от больших дядей. Хочешь, чтобы тебя заметили? Погладили по головке? Не сомневайся - заметят и погладят, с тем, чтобы потом нагрузить по самое "не могу". Большие дяди этим и занимаются, и потому они стали большими. Главное в этой жизни то, что мы можем сами. Ни на кого не рассчитывая, ни на кого не полагаясь. Только тогда мы чего-то добьемся, потому что результат своих усилий мы рассчитываем тоже для себя. Не когда-то в будущем, теша себя надеждой на то, что станем себе хозяевами, гнуть спину ради чьего-то блага. Уже сейчас. Не зарься на те интриги, которыми балуется Академия с магистратом. Они тебе ни к чему. Сейчас мы спасаем друзей, только и всего. И ради этого я вполне готов испачкаться.

Маури что-то буркнул на счет "а кто тут против?", но это было уже для порядка. Темный эльф нечасто обсуждал вслух проблемы власти и зависимости, но когда начинал - к нему стоило прислушаться. Потому что такие слова редко от кого еще можно услышать.

***

– Ффух, ну и запашок...
– Скривившись, выдавил из себя Валек. Столь неразумная трата остатков свежего воздуха не была так уж необходима - окружающие и без его констатации уже ощутили на себе всю убойную силу крови, но и задерживать дыхание сил больше не было.

Вообще-то некромантия не подразумевает под собой особой брезгливости. Это вам не предсказания, где малейшее возмущение реальности может замутить астрал и повредить хрупкий дар ничегоневидения у магов с особо тонкой душевной организацией. Тут частенько приходится забывать и о комфорте, и об уюте (разве что вам кажутся уютными полуразвалившиеся склепы с полуразложившимися же останками), и об элементарной гигиене. Прямо скажем, чистюлям - не сюда. Валек чистюлей и не был, да и брезгливым назвать его сложно, но одно дело - соскабливать останки плоти с костей перочинным ножом, а другое - погрузиться в царство крови с головой...

– Так и становятся вегетарианцами...
– Выдавил Лоувель. Светлый эльф находился перед серьезной дилеммой - вставить затычки в нос, чтобы не нюхать этого удушливого запаха, или в уши - чтобы не слышать доносящихся со всех сторон визгов забиваемых животных.
– Ты же говорил, что скотобойни небольшие!

– Насколько это возможно для города подобных размеров...
– Произнес Маури почти без выражения. Ему - по натуре хищнику - сохранять тут душевное равновесие было особенно тяжело. Борьба звериного начала и цивилизованности сводила с ума субъектов и покрепче духом.

– А почему не устроить все это подальше от города?
– Налинна почти кричала, потому что уже сделала свой выбор в пользу затычек для ушей, а посему практически ничего вокруг не слышала.

– Потому что мясо портится быстрее, чем нервы.
– Буркнул Сержи.
– Сама могла бы сообразить. Забивать скот далеко за городом, чтобы везти потом мясо на рынок, слишком дорого... Очень уж оно портится, особенно если стоять в очередях на воротах... А стражники слишком любят создавать заторы, чтобы получить мзду за скорейшее разрешение ситуации. Траты на лед не окупятся никогда, разве что посадить в подвал криомага на цепи... да и то, сомнительно... А мясо с душком любят не все. Испорченное мясо - чистый расход для скотобойни, ведь за живой скот уже уплачено... Вот и получается, что единственный выход - иметь в городе такую биологическую бомбу-вонючку, хоть это никому и не нравится... Ладно, оставим в стороне мысли о доходах наших спасителей-кормителей и займемся делом. Есть идеи?

– Я - пас...
– Покачал головой Валек.
– Тут вокруг столько смерти, что услышать на ее фоне старые кости просто не реально...

– А вы?
– Сержи обращался к поддерживающей друг друга парочке светлых эльфов.
– Можете отличить смерть животных от людей?

– Не в такой концентрации...
– Лоувель еле сдерживал рвоту.
– Мы тоже пас...

– Кто еще думает, что это плохое место для того, чтобы спрятать огромную кучу костей?
– Саркастически произнес Тридрилл.
– Кажется, самое оно! Лучше не придумаешь!

– Ну хоть колбасы нормальной прикупим...
– Хмыкнул Друххук, глядя на всю эту композицию. Ему о тонкой душевной организации было известно то, что это какая-то странная, но, к счастью, не заразная болезнь.

– И ты еще можешь думать о еде?
– Дуча не могла поверить.
– При такой-то вони? Да от нее же наизнанку выворачивает!!!
– Гномка и вправду боролась с приступами тошноты. Ее позеленевшее лицо было видно даже сквозь бороду и под шлемом.

– Наизнанку меня выворачивает от писклявых и заунывных песнопений, историй про золото и всеобщую любовь!
– рыкнул Друххук.
– А что касается запаха, то наш Браззарукк примерно так же и пахнет!

– Это потому что готовится в основном из свежих внутренностей и потрохов!
– Любезно добавил Баргез, не без удовольствия наблюдая за мучениями гномо-эльфийской коалиции. И веско добавил - Очень уважаемое ритуальное блюдо! Готовится в основном по случаю большой победы...

– Не будем уточнять, из чьих внутренностей...
– Сухо добавил Сержи.

– Да, подается традиционно на щите...
– Кивнул Друххук, все шире улыбаясь.

– Из чего, говоришь, готовиться это ваше блюдо?
– Отстраненно спросил Тридрилл, потирая подбородок и буравя взглядом землю.

– Из свежих внутренностей, кучи жаренного лука и поистине дьявольской смеси из четырех перцев. Черного, белого, красного и синего. Символизируют собой разностороннюю, но одинаково сокрушающую силу всех четырех стихий, объединенных могучей дланью оркских шаманов!

Гремлин неожиданно сорвался с места, проворно вскарабкался по плащу Баргеза, уселся ему на плечо и проникновенно заглянул в глаза:

– Я внезапно очень заинтересовался оркской кухней! Ты не мог бы приготовить это блюдо?!
– Только гремлин может смотреть в глаза одновременно проникновенно и глумливо! И пока эльфийско-гномская коалиция дружно опорожняла желудки, Баргез смерил усевшегося к нему на плечо гремлина косым взглядом и так же проникновенно ответил: