Классическая проза Дальнего Востока

– Ежели О Лой согрешит с чьей-нибудь дочерью и будет пойман с поличным, представьте его пред Наши очи. Мы выплатим жалобщику возмещение в тысячу связок монет. Но ежели кто убьет или ранит О Лоя, с того Мы взыщем в казну десять тысяч связок.

А было все просто: сам государь развлекался нередко вместе с О Лоем.

Как раз в это время жила в деревне Иян-мук (Людское око) принцесса А Ким по прозванию "Золотой лотос". От роду ей было двадцать три года, муж ее умер, и она оставалась вдовой. Принцесса была обольстительна и на диво хороша собой; о такой красоте говорят: она рушит крепостные стены и низвергает царства, - равной ей на свете не сыщешь. Государь, охваченный страстью, домогался любви принцессы, но ничего не добился и втайне ее возненавидел.

Вот почему он сказал как-то О Лою:

– Измысли какую ни на есть хитрость и овладей ею, Нам тогда станет легче на сердце.

– Подданный просит год сроку, - отвечал О Лой.
– Если не возвращусь через год, значит, не вышло дело и нет уж меня среди живых.

С тем поклонился он и вышел.

Воротившись домой, О Лой сбросил одежды и улегся в грязь, потом обсушился на солнце и снова обмазался грязью; затем он вырядился в холщовые порты и рубаху, взял в руки серп и две бамбуковые корзины и отправился к дому принцессы. Сказавшись конюхом, он задобрил молодого привратника двумя свертками бетеля и попросил у него разрешения войти в сад и нарезать травы.

А было все это в пятом месяце года, когда распустились цветы тхай ле. Срезал О Лой все цветы до единого и сложил их в свои корзины, но тут какая-то из служанок принцессы подняла шум, велела схватить О Лоя и держать взаперти, покуда хозяин его не явится с выкупом.

Так прошло три дня и три ночи, но когда и на четвертый день никто не пришел за О Лоем, служанка спросила:

– В чьем доме ты служишь и почему не несут за тебя выкуп?

– Я ведь побродяжка, - отвечал Ха О Лой, - и нет у меня ни хозяина, ни дома, ни отца с матерью. Таскаю пожитки певиц и лицедеек, тем только и кормлюсь. У южной окраины, близ коновязи, встретился мне чиновник; нечем ему было задать корм коню, и он, посулив мне пять монет, велел нарезать травы. Обрадовался я деньгам! А какие такие цветы тхай ле - знать не знаю и ведать не ведаю, по мне, все одно - трава. Откуда возьму я выкуп? Лучше примите меня в работники, и я отслужу вам свою провинность.

Подумали и решили: держать его за домом для черной работы. Так прошло более месяца. О Лой поначалу сильно страдал от голода и жажды, но служанки, жалея его, стали носить ему потихоньку еду и питье. Зато вечерами О Лой заводил свои песни для развлеченья привратника, и не было между служанок и евнухов никого, кто, внимая ему, не лил бы слезы от умиления, не растрогался бы, позабыв о делах и заботах.

Однажды некому оказалось зажечь светильники в покоях принцессы. Обождав немного, она крикнула служанок и в сердцах разбранила их, грозя отхлестать плетью. Тотчас признали они свою вину и воскликнули:

– Бейте нас и казните, мы виноваты! Заслушались мы, недостойные, песен косаря и не заметили, как время прошло.

Принцесса удивилась и отпустила их.

Как-то душными летними сумерками сидела она со служанками подле дома, как говорят, привечая ветер и забавляясь с луной. Вдруг послышалась песня О Лоя. Переливы его голоса были так чарующи и прекрасны, словно он повторял напевы богов. Принцессе казалось, что душа ее истаивает в звуках песни. Чувства ее и мысли пришли в смятение, сердце замлело в истоме.

Тотчас призвала принцесса его в дом и сделала доверенным слугой, желая видеть его подле себя постоянно и слышать вблизи его голос. Все чаще, чтобы рассеять снедавшую ее тоску, заставляла она О Лоя распевать нгэмы. А он, пользуясь всяким удобным случаем, преклонял пред ней колени, спешил на каждый ее зов и старался не отдаляться от нее и на волосок, когда надобно, поднимая и опуская взор. Днем он с величайшим усердием прислуживал ей, а вечерами стоял близ нее со светильником. Принцесса была весьма довольна новым слугой. Когда же она приказывала ему петь, голос его наполнял весь дом и разносился по ближним и дальним пределам:

В одной из песен он шутил с ветром:

"Откуда, ветер, ты летишь? В забытые века Ты из пещеры вылетал - из темного мешка. В цветущем ты играл саду, качался на луче: Ты, как никто, умеешь гнать ладьи и облака. Влетишь в окно - и нам легко, как древле - Хуан-ди. Нас, как Сян-вана, посетишь - душа поет в груди. Развей же девичью печаль, веселье разбуди".

В другой заигрывал с луной:

"Луна, о яшмовый поднос! Как ты изменчива, луна. Глядишь на запад, на восток, То ты ущербна, то - полна. Берешь у солнца яркий свет. Плывешь в небесной вышине, прекрасна и нежна. Тебе, земле и небесам навечно жизнь дана. Неужто можешь ты остыть, о светлая луна?"

Голос О Лоя разливался, наполняя все и вся; он поддерживал диких гусей в небесах и пронзал рыб в океане, словно нанизывая их на бечеву.

Тем временем сердечное увлеченье принцессы выросло в истинную страсть; прошло месяца три или четыре, и она вконец извелась тайным любовным недугом. Служанки и слуги с ног сбились, угождая ее прихотям, и засыпали как мертвые, едва наступал вечер.

Однажды среди ночи позвала их принцесса, но они не услышали зова; один Ха О Лой явился в ее покои. И тут принцесса, не совладав со своими чувствами, сказала:

– Вот что сделал со мной твой голос. Источила меня любовная хворь. Теперь мне и жизни нет без тебя. Едва ты запел в моем саду, ветер примчался и замер, облака опустились пониже лишь для того, чтобы послушать твое пенье. Уж если сама природа возлюбила тебя, то каково же мне, смертной? Что мне до твоего рода: высок ли он или низок, все одно, пускай соединятся цитра и гусли и будет сломлена потаенная орхидея! И не надобно мне иного целителя моего недуга, кроме тебя.

О Лой стал было отнекиваться, но принцесса воскликнула в нетерпении:

– Ах! До чего ты неразумен! Что может быть прекрасней сочетания неземного голоса и несравненной красы? Не заставляй же Нас попусту тратить слова и упрямством своим не отнимай надежду на исцеление!

Тут наконец О Лой согласился, и тотчас они кинулись друг другу в объятия. Позабыли они обо всем на свете, отринули всякие тревоги и сожаленья.

Болезнь принцессы вскоре пошла на убыль, любовь же ее к О Лою становилась день ото дня все неистовей, будто подгоняемая бичом. Ничего ей не было жаль для возлюбленного, и решила она отдать ему все свои земли.

– У меня никогда ведь не было и крыши над головой, - сказал О Лой госпоже.
– Ныне я встретил вас, прекрасную, как небожительница, и нету теперь человека счастливей меня. Для чего недостойному рабу поля и усадьбы, зачем ему жемчуга, каменья и злато? Подарите мне, если можно, ту шапку, в какой вы являетесь ко двору. Она будет мне памятью и утешеньем до самого смертного часа.

Шапку эту, украшенную золотом и яшмой, в знак великой своей милости подарил ей покойный государь. Но принцесса и ее не пожалела для своего возлюбленного!