Клетка. Грудная клетка

Пройдя по коридору до одного из поворотов – какая же всё-таки большая больница – мы повернули за угол. Я не возражала и не перечила пока что, потому что была занята совсем другим: рассматривала сквозь прозрачные стеклянные двери пациентов. И пусть я видела их лишь вскользь, по спине все равно пробежали мурашки от увиденного.

– Ну, и зачем мы здесь? – спросила я, когда мы оказались в пустой палате.

– Хотел похвастаться тебе своей новой кожаной плеткой, – закатил глаза Андрей, закрывай дверь на замок.

– Вот как?

– Да. Я просто готовлюсь к Новому году – хочу, чтобы желание наконец исполнилось.

– И для этого нужна плетка? – потирая ушибленное запястье, проворчала я.

– Не совсем.Кроме плетки мне нужен тортик,кровь 72 девственниц и вареный тминовый огурец, – он пожал плечами.

– 72? А мне говорили, что 58 надо, эх.

– Ну, не знаю. Так написано в книжке моего дядюшки-сектанта.

– А, ну тогда ладно, тогда конечно.

Я демонстративно отвернулась, когда Андрей подошел ко мне. Он положил руку мне на плечо, я недовольно дернула рукой, заставляя его отодвинуться.

– Я скучал, – тихо сказал Андрей.

– А я – нет.

– Я тебе не верю, – на своей волне распевал он.

– А чему бы поверил?

– Докажи, что ты не скучала, – его шепот раздался слишком близко.

– Как тебе доказать?

Он точно был под кайфом. Потому что зрачки не могут быть такими огромными на свету. Андрей стоял рядом, так близко. Я старалась не смотреть на него, но взгляд против моей воли упирался в зеленый омут его глаз.

– Попробуй...сказать...”нет”, – ухмыльнулся Фейт, делая ещё шаг ко мне. – Попробуй.

Ещё шаг. На шаг по слову ближе ко мне. И мои легкие начинают сдавливаться под тяжестью этой близости. Я отступаю назад, где-то за спиной должна быть эта дверь, эта чертова дверь, которая не прозрачная, как все остальные в реанимации. Призрачная надежда, она тянет меня вниз, я падаю, я понимаю, что я падаю вниз, а моё тело остается на месте.

– Скажи, что не скучала, – рычит он и отпихивает меня в бок.

Я спиной врезаюсь в больничную кровать и сердито шиплю, убирая руку за спину. Какого хрена. Очередное ругательство не успевает слететь с губ, потому что меня грубо и жестко затыкают поцелуем. Язык по-хозяйски проскальзывает в рот, и я не могу сопротивляться, хотя мне кажется, что мои мысли – это достаточно, чтобы он всё понял и оставил меня в покое. Его рот, влажный и жаждущий, накрывает мои губы, зубы прокусывают губу, оттягивают её, пытаются откусить. Эта боль превращается в безумие.

Холодные дрожащие руки уверенно тянутся к моей талии. Свитер кажется слишком длинным и колючим, и по телу проходится волна тончайшей нити дрожи. Я не понимаю, почему не противлюсь этому. Я должна сказать “нет”. Я смогу, я должна, чтобы он не понял, что я принадлежу ему, что я зависима. Сейчас есть более важные проблемы и дела... Почему так медленно? Почему он так медлит с этим чертовым свитером? Руки забрались под теплую ткань и жадно сжимают пышную грудь. Я почти лежу на этой кровати, прижатая сверху Андреем. Меня накрывает с головой это ощущение, я закрываю глаза, чтобы просто чувствовать и не видеть. Как той ночью.

Губы опускаются к шее, а руки властно оттягивают голову назад, вцепившись в мои волосы. Свитер валяется на полу, а жара только прибавляется. Очередной стон растворился на губах, когда он вернулся, чтобы завести меня своим языком ещё больше. Всё смешивается: моя забота о Вике, моя ненависть к Стальцеву, мои ссоры с мамой, мое презрение к Комельскому и моя жажда Андрея.

– Ты ведь скучала по этому... – его голос впитывается в мою кожу вместе с его дыханием, – ...и по этому, – руки тянутся вниз, к ремню на джинсах.

Нет, я не позволю. Я сказала – нет! Голос в моей голове такой громкий, что я поражаюсь, почему его не слышит Фейт. Я хочу сказать это вслух, этот протест, и губы шевелятся, пытаясь выговорить что-то, но сиплый шепот превращается в беззвучную мольбу. Так посчитал Андрей, расстегивая мои джинсы.

Влажное, скользкое, горячее... Это я не могу принять. Я должна сопротивляться. Я не могу: это же просто извращение... Теплое и мягкое.

– Мне кажется, что ты всё-таки скучала, – ухмыляется Андрей, добавляя ещё один палец.

Я уже не открываю глаз. Я не могу на него смотреть, это выше меня. Но его голос, его дыхание, его прикосновения... Я унижена, мне тошно от самой себя, но я хочу ещё. Ещё. Быстрее. Почему он двигается там так медленно? Я густо краснею – и это не от жара, а от стыда – и начинаю двигаться навстречу ему, подаваясь бедрами вперед. Ещё один палец, который прижимается к чувствительной точке, и я сама притягиваю Андрея к себе. Моя гордость летит к чертям, когда я снимаю с него джинсы. Мне уже это нужно, необходимо почувствовать его внутри.

– Нет, – твердо произношу я.

Это вырвалось против моей воли. Я не хотела, правда, не хотела. Мои руки застыли, прижатые к его возбужденной плоти под тканью одежды. Взгляд холодный и отстраненный, я это знаю, потому что он отстраняется, убирая руки.

– Нет, – повторяю я, – я не скучала.

Внутри всё горит. Горит-дрожит-плавится. Каждое его касание до сих пор жжет кожу, внизу живота безудержно ноет и требует продолжения, но я спокойно подбираю свитер с пола и подхожу к двери.

– Либо ты говоришь со Стельцевым по поводу его поведения, либо больше не подходи ко мне, – продолжаю я незаконченный разговор.

Андрей слишком отрешенно выглядит. Он кивает головой, застегивая джинсы, плотно сжимает губы, и зеленые глаза взглядом сверлят дыру в полу.

– Я буду с Викой.

– Так вот что значит: “Такой, как я”, – процедил Фейт, поворачиваясь ко мне.

– Не уверена, что ты понял правильно, – хмыкнула я, поправляя волосы.

– Я понял всё правильно. Раньше со мной были только девушки на ночь. Одна ночь за деньги. А ты согласна и бесплатно. Значит, я чертовски хорош. Ты ведь это имела в виду? – весь его вид показывает то, что теперь я для него в списке шлюх.

– Как ты меня ещё грязнокровкой не обозвал?! – театрально удивляюсь я.

– Ты не грязнокровка, ты просто сквиб.

Он открывает двери и выходит, на пару секунд опережая меня. Хочет показать свое пренебрежение? Да пожалуйста. Катись. Вали. Маршем вместе со Стальцевым. Оба. Два несчастных задрота-дилера.

====== Пати на хате ======

Vegas, baby!

Четыре долгих дня, мучительных по своей сути. Я хотела выбросить это из головы, то, что случилось между мной и Андреем в этой чертовой палате. В той комнате, может, кто-то умирал неделю назад, а этот ублюдок трахал меня там. Это омерзительно, и теперь я это могу признать.