Клинок предателя

Я перешел все возможные границы, но в какой–то момент мне вдруг показалось, что я ее убедил. А потом я услышал покашливание и повернулся.

Шивалль держал в руке пистоль, нацеленный мне в грудь.

— Не нужно драматизма, мой драный друг, — сказал он. — Если эта Тиаррен не глупа, она вывесит свой фамильный герб из окна и сдастся. А если глупа, то в доме наверняка найдется несколько слуг с боевой выправкой — они заставят ее сдаться ради ее же собственного блага.

— А что потом? — спросил Кест, смерив Шивалля взглядом.

— Затем имя Тиаррен вычеркнут из списков знатных родов, и ее щенки станут прислуживать своим победителям — по крайней мере, будут сыты.

— И кто эти победители? — осторожно спросил Фелток.

— Откуда мне знать. Как видите, на доспехах нет герба.

Кест шепнул мне на ухо:

— Весь мир станет таким, Фалькио, если герцоги осуществят свой замысел.

У меня кружилась голова, я едва держал себя в руках.

Однако Шивалль с легкостью справился с ситуацией.

— А теперь, мои драные пташки, предлагаю поступить так, как сказала принцесса Валиана. За работу! — Он поманил Кеста пальцем. — И не трать время зря на бесплодные фантазии, мой друг. Вон у того дома позади нас стоят мои арбалетчики. Я никогда не выезжаю без охраны во время Кровавой недели.

Я знал, что мы должны повиноваться, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Словно ноги вросли в землю, а правая рука помимо моей воли тянулась к рапире.

Ко мне подошла Валиана.

— Остановись, Фалькио.

Впервые она назвала меня по имени. Обычно звала шкурником.

— Я… мне тоже не безразлична судьба этих людей. Но Шивалль прав: женщина сдастся прежде, чем прольется хоть капля крови.

Я попытался ответить, но удалось лишь прошептать:

— А что их ждет потом, ваше высочество? Неволя? Рабство?

Валиана заглянула мне в глаза. Она была прекрасна, но красота давно не имела надо мной власти.

— Я поговорю о ней со своим отцом, с его светлостью. Обещаю, что если ты отправишься сейчас со мной, то я гарантирую: Тиаррен не станет ничьей служанкой. Обещаю.

В ее глазах я увидел то, чего раньше не замечал, — не раздражение, а страх. Она не доверяла Шиваллю и боялась за свою жизнь, сомневаясь, что Фелток в одиночку сможет защитить ее. Я собирался оставить ее в руках этого прохинедея, и что потом? У меня не было людей, чтобы сражаться с целым городом, а если бы я и вступился за семью Тиаррен, то, может, только все испортил бы. Сейчас их ждет лишь нищета, но будет гораздо хуже, если их сочтут союзниками плащеносцев.

Я рухнул на колени, потому что ноги больше меня не держали.

— Благодарю вас, ваше высочество. Я поступлю так, как вы приказываете.

Шивалль спрятал пистоль в складках камзола и захлопал в ладоши.

— Замечательно! — сказал он. — Как же хорошо, когда в наши непростые времена человек знает свое место.

ПРИШЕСТВИЕ ПЛАЩЕНОСЦЕВ

Те дни, самые первые, были лучшими. Мы с Пэлисом играли в старинные военные игры, беседовали о стратегии и тактике, философии и идеологии, правосудии и законе. Мы много ели в те месяцы, чтобы нарастить на костях мясо, поэтому любое кушанье казалось невероятным пиром. Раны мои еще болели, а Пэлис порой заходился в кашле, особенно когда похолодало, но в целом мы были крепки и бодры. Я научил его драться на клинках, он показал мне несколько приемов, вычитанных в книгах, о которых я даже не слышал.

— Единственной роскошью, дозволенной мне отцом за три года в башне, были книги, — сказал он, когда мы упражнялись в поле за бараками. — Он бы даже их мне не дал, но я спросил отца, неужели он боится, что я смогу забить его этими книгами. Думал, он меня убьет в тот момент, но король крепко верил в древние предрассудки и считал, что нельзя проливать королевскую кровь.

— И много ты прочитал? — спросил я.

— Все, что было. В библиотеке замка хранилось лишь двадцать книг, удивительных древних фолиантов о войнах и сражениях. Фалькио, если хочешь, я покажу тебе трактаты, написанные четыреста лет назад великими мастерами клинка: свои приемы они надежно спрятали среди множества стихотворных строк. Когда я прочитал всё, моя матушка, да благословят ее боги, послала слуг в монастырь в Газии за другими. Я читал работы философов и тиранов, писарей и королей, и когда закрывал последнюю страницу, то начинал перечитывать их с самого начала.

— Ты никогда не рассказывал о своей матушке.

Он опустил глаза.

— Она так хотела.

Мне показалось, что я чем–то оскорбил его.

— Как–то и я читал одну книгу, — сказал я. — Там было про всякую похабщину. Мне понравилось.

Пэлис улыбнулся и шлепнул меня по затылку.

— Так–то ты разговариваешь со своим королем? Кроме того, ты меня не обманешь, Фалькио. Ты же книжный человек, такой же, как и я сам. Слуги видели, как по вечерам ты таскаешь тома из моей библиотеки.

— Спать больше не хочется, а что еще делать по ночам… — процедил я сквозь зубы. Боялся, что Пэлис сейчас скажет что–нибудь о дамах из замка: лучше бы он подумал дважды, прежде чем такое предлагать.

Но он хлопнул меня по плечу.

— Иногда книги становятся лучшими друзьями, Фалькио. Бери столько, сколько хочешь.

* * *

Первым к нам присоединился Кест. Я нашел его в Луте, там же, где оставил, когда наша детская дружба угасла и появились новые приятели.

— Ждал тебя, — ответил Кест на мой вопрос, что он делает в кузнице своего отца. Прежде чем я смог что–то сказать, он отложил клинок, который ковал, снял с полки несколько готовых и сказал: — Что ж, пошли.

— А ты разве не хочешь узнать, что мы собираемся делать? — спросил я. — Или хотя бы рассказать родителям о том, что ты уходишь?

— Мои родители всегда знали, что рано или поздно я уйду. Я давно с ними попрощался. А насчет того, что мы собираемся делать… видимо, что–то интересное, раз я тебе понадобился.

Когда мы выходили из кузницы, Кест наконец–то заметил Пэлиса, стоявшего в дверях.

— Здравствуй, — сказал он. — А ты кто еще такой?

В воздухе кузницы витали дым и пыль, поэтому королю пришлось откашляться, прежде чем он смог ответить.

— Пэлис Первый, — сказал он. — Твой король.

— А! Здорово. Ну, пошли, а то впереди тучи собираются.

Кест был странным парнем, но я по нему скучал. Бок о бок с лучшим другом детства мы поскакали по полю, следуя за юным королем–идеалистом, который решил возродить орден плащеносцев. Поистине это было самое счастливое время моей жизни.

* * *

А самый лучший момент наступил спустя еще несколько месяцев. Нас к тому времени уже было двенадцать, девять мужчин и три женщины: Кест, Брасти, Шэйна, Киллата, Морн, Беллоу, Пэррик, Дара, Найл, Уинноу, Рэн и я. Двенадцать странствующих магистратов, которые знали королевский закон, умели выносить справедливые решения, быстро скакать и хорошо драться. Возможно, мы слегка заносились, но были готовы ко всему.

В первый день весны пришло время изменить мир. Король призвал нас в тронный зал, и мы подумали, что сейчас состоится пир в нашу честь с цветами, а может, даже и с парадом. По этому случаю я заказал у местной портнихи длинный плащ. Понимал, конечно, что пытаюсь воплотить в жизнь детскую мечту, но я и так теперь почти приблизился к ней. Плащ выглядел так, как я его представлял с самого детства. Брасти тогда здорово повеселился за мой счет.