Клуб для избранных

Выйдя из душа, он облачился в брюки цвета хаки и рубашку с открытым воротом, закатав рукава до локтей. Картинки он заметил сразу.

— Чудесные снимки! — Взгляд его упал на фотографию особняка. — А это что?

— Подойди ближе. Там написано.

Марк наклонился и прочел вслух:

— «Карлтон-клуб».

— Мне хотелось что-то противопоставить университетскому вымпелу.

— Этот плакат лучше повесить над нашей кроватью. Он будет прекрасно сочетаться с пуховыми подушками и новыми простынями.

«Нашей кроватью» — с бьющимся сердцем повторила про себя Кэтлин и подумала, что их любовь воплощает в себе все:смех и нежность, вожделение и романтику, авантюризм и традиции, а значит, ей соответствуют и задорный вымпел, и изысканные простыни, и роскошная картинка с Карлтон-клубом.

За обедом Кэтлин рассказала Марку о своей встрече с Дженет.

— Ты помнишь певицу-любительницу, которую мы в среду прослушивали на «Джоанну»?

— Ту, что тебе понравилась? Кажется, роль досталась ей. Да, помню. А что?

— Это была Дженет, — с расстановкой ответила Кэтлин.

— Неужели? — «Ну конечно, Дженет. Всю жизнь она только этим и занималась — отбирала роли у признанных солисток. И не потому, что хотела кого-то превзойти, а потому, что не могла жить без пения». — Я рад за нее. В среду ты об этом уже знала?

— Нет. Она значилась в списке под девичьей фамилией.

— Сама она, конечно, в восторге?

— Еще бы!

Разговор перешел на другие темы. Ни о чем серьезном они не говорили и вообще были молчаливее, чем всегда. Поздно вечером, когда пришло время ложиться спать, Марк как бы между прочим спросил:

— Наверное, тебе придется присутствовать на репетициях?

— Вовсе нет. Я сказала, что вряд ли приду.

— Мне бы хотелось увидеть ее на сцене, — помолчав, признался он.

— Ей бы тоже этого хотелось. Она мне так и сказала.

В эту ночь любовь происходила традиционно, можно сказать, целомудренно. Сначала они долго целовались, потом Марк овладел ею, и они начали двигаться — неторопливо, ритмично, спокойно.

Кэтлин не знала, что Марк и Дженет всегда занимались любовью только так. Сотни раз. Из года в год.

В последующие две недели бывали дни, когда Марк, погруженный в себя, казался Кэтлин каким-то далеким. Она не понимала причины. Это могло быть из-за Дженет или потому, что оба пациента со СПИДом умерли в один день прямо у него на глазах. Он наблюдал, как они умирали, и был не в силах им помочь.

А может быть, виной тому был его долгий телефонный разговор с отцом. Марк попросил Кэтлин выйти в соседнюю комнату, но даже сюда долетал его сердитый, раздраженный голос, чего за ним прежде не водилось. Услышав, что он повесил трубку, Кэтлин вернулась в гостиную. Казалось, Марк не замечает ее присутствия. Он сидел в углу, уткнувшись в «Приключения Шерлока Холмса». Кэтлин наугад вытащила с полки книгу — это оказался «Улисс» Джеймса Джойса — и тоже попыталась читать. Но ей никак не удавалось сосредоточиться, и в конце концов она отложила увесистый том и стала молча наблюдать за Марком.

— Это нехорошо, — прошептала она, когда прошел час, а Марк так ни разу на нее и не взглянул.

Он поднял голову.

— Что ты сказала?

— Нехорошо, что ты от меня отгораживаешься. Отгораживаешься. Это слово прозвучало бы уместнее в устах Дженет.

Марк отложил «Шерлока Холмса» и подошел к ее креслу.

— Что ты имеешь в виду? — как можно мягче спросил он.

— Как я понимаю, у тебя был серьезный разговор с отцом, после чего ты замкнулся и ведешь себя так, словно меня здесь нет и никогда не было.

— Извини, я этого не заметил. А что, по-твоему, я должен был делать?

— Не знаю. Ну, например, сказать: «Мой отец — порядочный негодяй. Ты не возражаешь, дорогая, если я ненадолго сбегу от него в Лондон к Холмсу?»

— Как просто! — улыбнулся Марк.

— К сожалению, ты даже не замечаешь, когда на тебя находит.

— А что, такое уже бывало? — с тревогой осведомился он, привлекая ее к себе.

— За последние две недели — не раз. За последние два месяца — частенько.

— Честное слово, я не нарочно!

— Знаю.

Кэтлин поняла, что это старая привычка, и подумала: «Интересно, как к этому относилась Дженет?» Но теперь хотя бы стало ясно, что задумчивость Марка не имеет никакого отношения к его бывшей жене.

— И что ты посоветуешь?

— Быть внимательнее. Если тебя что-то беспокоит, мне необязательно об этом знать. Я только должна быть уверена, что причина не во мне.

— Клянусь, ты тут ни при чем! — торжественно заверил он.

— Тогда можно я буду тебе напоминать о нашем разговоре, когда ты слишком углубишься в себя? — «Глядишь, чему-нибудь да научишься».

— Конечно! Я не хочу, чтобы ты думала, что я отгораживаюсь.

— И ты не будешь рычать?

— Я никогда не рычу, — мягко возразил он.

— Еще как рычишь!

Следующая неделя оказалась лучше предыдущих. Чувствуя необходимость погрузиться в свои мысли, Марк заранее с юмором объявлял об этом Кэтлин. В такие минуты она, уважая его право на уединение, брала в руки «Улисса» и ждала, пока дурное настроение пройдет. Обычно оно проходило, прежде чем они отправлялись в постель.

— Ты наверняка понимаешь этот роман, — однажды насмешливо проговорила Кэтлин, когда они лежали рядом. — А мне он не по зубам, хотя в свое время я получила наивысший балл за сочинение о нем!

— Да, он один из моих любимых. Шедевр.

— Может, как-нибудь прочтем его вместе?

— Обязательно, только не сейчас, — пообещал Марк, лаская ее грудь.

— Ну конечно, не сейчас!

К исходу третьей недели февраля Кэтлин начала догадываться, что у Марка слишком много проблем: Дженет, неудачная женитьба, непростые отношения с отцом. Он был не готов к новой постоянной привязанности, пока не улягутся эмоции, связанные с распавшимся браком. А для этого требовалось время.

Кэтлин не могла ему помочь, да и не хотела взваливать на себя проблемы разведенных супругов. К концу февраля она приняла решение.

— Мы с Бетси собираемся попутешествовать.

— А как же Джефф? Как-никак жених!

— Перебьется.

— И куда вы направляетесь?

— На Гавайи. Мы ездим туда вдвоем каждые полгода — поболтать, побездельничать, полежать на солнышке.

— Когда вы уезжаете?

— Послезавтра.

— А когда вернетесь?

— Бетси через неделю. — Кэтлин помолчала. — А я — через четыре месяца.