Клуб отъявленных негодяек

Оля не дышала, казалось, с самого начала их разговора, чтобы не выдать себя ни единым звуком. Когда Миша проходил мимо окна, она даже закрыла глаза. Как будто если она его не видела, то и он тоже не видит.

Потом она услышала чмокающий звук и едва не зарыдала. «Ну конечно! Они с этой библиотекаршей волосатой встречаются!» Оля не обратила внимания на то, что звук был слишком звонким, совсем не таким, какой бывает при настоящих поцелуях, и означал дружеский «чмок» в щеку.

Розалина и Миша попрощались. Когда Миша вышел за дверь, Оля почти моментально вскочила с подоконника и вместе с книгами понеслась к Розалине.

— Ой, я и забыла, что вы еще здесь, — пробормотала она. — Будете все брать?

Оля кивнула, стойко сдерживая себя, чтобы не расплакаться или не начать выдирать волосы дурацкой библиотекарше.

Розалина достала Олину карточку и заполнила пустые строчки. Почти не глядя, Оля расписалась в трех местах и, прижав к груди книги, выбежала в коридор.

Она шла и не понимала, почему вдруг стало так грустно. Тупые сны, тупая библиотекарша, тупой Миша! Почему такие пустяки стали выводить ее из себя?

Она неслась так быстро, что не сразу услышала, как ее кто-то зовет.

— Оля, блин! Подожди!

Оля остановилась, узнав голос Ники. Быстрым движением она утерла глаза. Слез не было, но лицо, наверное, покраснело.

— Ты в порядке? — спросила Ника и взгляд ее стал обеспокоенным.

— Да.

Ника несколько секунд молчала, а потом сказала:

— Ты соврала, но, если хочешь, я не буду допытываться.

— Спасибо, — кивнула Оля.

Нику такой ответ не удовлетворил, но она все-таки пообещала не выспрашивать правду. Тем более ее явно волновало что-то свое.

— Представляешь, блин, какие-то тупые телки с четвертого курса вечно ходят в наши туалеты! Задрали уже! Как не зайду — они вечно там! Одна — страшная, вторая — с дебильным бантом на пол башки. Стоят возле зеркала, кудахчут, и мажут свистки бальзамами. Наверное, им каждую неделю новый требуется, такими-то темпами… В смысле бальзам, а не рот…

Оля слушала Нику в пол уха. Она пыталась подвергнуть сомнениям свою теорию о Мише и Розалине. Парочка из них, конечно, что надо! Только Розалина старовата, если учесть, что Миша — еще студент. Но, может, Оле просто показалось и между ними не такие уж тесные отношения? Хотя они с друг другом на «ты» общались, а к Оле Розалина обращалась уже на «вы»… Да не, они точно парочка.

— Короче, я теперь называю их туалетными утятами[1]! Не в лицо, конечно… А то у этой с бантом такая морда злая и шпильки — жесть! Она мне ими глазки повыкалупывает, если сильно захочет… Ты меня слушаешь вообще?

Оля встрепенулась и поспешила заверить Нику, что все слышала.

— Врешь, но ладно. Не важно. Сегодня день какой-то дурацкий…

— И не говори, — отозвалась Оля.

Ника

Ника не встретила Малышку ни через неделю, ни через две. Может, она потерялась и все-таки надо было довести ее до папы?

На самом деле Ника не беспокоилась о том, что Малышка пропала. Скорее всего родитель больше не разрешает ей в одиночестве слоняться по пустым коридорам. И правильно делает. Нику беспокоило только то, что она пообещала Малышке встретиться, а этого так и не произошло. Значит она снова соврала маленькому ребенку.

Ника вышла из учебного корпуса и пнула камешек, который по несчастливой случайности оказался на дорожке, где проходил ее путь. Холодало. Теперь приходилось одеваться теплее, но Нике это даже нравилось. Наконец-то можно одевать свитера с воротами под горло и не беспокоиться, что в штанах будет слишком жарко.

Под ноги попался жухлый лист. Если бы у него были ножки, он бы убежал, заметив, как Ника расправилась с камешком, который преграждал ей путь. Но ножка у листика была только одна, да и та кривая, так что Ника пнула и его.

— Ника! — вдруг услышала она.

Из корпуса к ней подбегала Ирина Григорьевна. Ее узкие губы и так не были выразительными. А чем больше в права вступала осень — тем бледнее они становились, и тем больше походили на ивовые листики.

— Ника, вы из семнадцатой комнаты?

— Да.

— Кристина Леонова живет с вами?

Кристина Леонова? Ника уже хотела ответить, что не знает кто это. А потом поняла, что речь идет о Крисси. За все это время Ника ни разу не слышала фамилии Крисси… настоящей фамилии Крисси, хотя почти все пары у них общие — обе попали на Социальный факультет.

— Да.

Ирина Григорьевна удовлетворенно кивнула и достала из кармана серой стеганной безрукавки пачку листиков. Она быстрым движением лизнула кончик пальца, чтобы удобнее было перебирать листики и, нахмурившись, принялась искать что-то.

— Так… Андрей… Елизавета, Николай… Ага, вот. Кристина.

Она вытянула из пачки листок с фамилией Крисси и протянула его Нике.

— Передайте ей, пожалуйста. А то никак не могу ее поймать. Начну звать, а она как сквозь землю проваливается.

— Хорошо… — протянула Ника, вглядываясь в листок.

— Благодарю вас, — сказала Ирина Григорьевна и устремилась по дороге. Вскоре Ника услышала, как она зовет кого-то еще.

Листочек оказался шаблоном для пояснительной записки. Строки «имя» и «фамилия» уже были заполнены размашистым подчерком. Следом на записке значилось: «Поймана за табакокурением на территории колледжа». Далее шло три пункта: «первое предупреждение», «второе предупреждение», «третье предупреждение». Напротив первого пункта стояла галочка. Ника улыбнулась. Похоже, тот фокус с фамилией Крисси все-таки удался, иначе галочка стояла бы напротив «второго предупреждения». Внизу листочка находилось предостережение о жестокой расправе со всеми теми, кто проигнорирует записку, не распишется и не явится отбывать наказание.

Ника направилась к корпусу. Крисси не обрадуется, когда она вручит ей записку.

Отношения Ники и Крисси нельзя было назвать плохими. Их просто не было. Ника думала, что после того, как они с Олей помогли Крисси с прятаньем контрабанды, она несколько смягчится. Но Крисси как не замечала их, так и продолжала это делать. Она признавала существование Ники и Оли только когда ей было что-то от них нужно.

Ника шла и соображала, как бы ей преподнести записку Крисси. Потом она поняла, что переживать из-за этого тупо, потому что проблема не ее, а значит и решить не ей.

Пройдя стадион и учебный корпус номер два, Ника увидела беглянку. Крисси как раз заходила в парковую зону.

На территории КОНа размещался огромный парк. Среди кустов роз и невысоких молодых деревьев пробегали дорожки, вымощенные серым камнем. На них стояли лавочки, которые всегда были либо мокрые, либо холодные, либо сломанные. Ника не любила этот парк, потому что ее бесил запах роз и скучное однообразие ландшафта. Единственное, что Нике здесь нравилось, это будочка, где продавался кофе на вынос. Если бы не она, то посетителями парка были бы только преподаватели и персонал КОНа.