Клуб отъявленных негодяек

Она лежала на кровати лицом к стене. Олина юбка в складку мятым полукругом закрывала ее ноги. Вид у Оли был, вероятно, такой, как у Дюймовочки до того, как ее достали из цветка.

Сама Крисси в тот момент тоже была не в лучшем состоянии, хотя причина ее несчастий была другой. Кажется, из них троих только Ника не имела глубоких душевных переживаний, и то лишь потому, что в целом по жизни ни за что особо не переживала.

— Может, места уже закончились? — с надеждой спросила Ника, когда они входили в первый учебный корпус.

— Значит стоять все выступление будем.

Крисси была непоколебима. Она почему-то думала, что увидеть сейчас Андрея будет для нее лучшим лекарством. Может, он за это время растолстел и постарел на сорок лет… Вероятность этого, конечно, низкая, но не зря же говорят, что надежда умирает последней.

В актовом зале главным элементом теперь была сцена. Всю площадь, на которой на балу проходили танцы, заставили стульчиками. Они образовывали ровные ряды, с двумя проходами, по которым можно было пройти от последнего ряда к первому.

Ника заранее условилась с Димой, что тот поможет пережить ей этот вечер, который рано или поздно грозил обратиться катастрофой. Ника надеялась, что если рядом будет Дима, то Крисси не станет много болтать об «Андрюшеньке» и нервная система Ники не потерпит больших потерь.

Дима действительно занял им три места в дальнем ряду, слева, у самой стены. Вид на сцену отсюда был не лучший, но это Нику даже радовало. Рядом с ними почти никого не было, а значит если у них вдруг окажется достаточно сил, чтобы завести беседу, то они своими разговорами не станут никому мешать.

Ника увидела Диму сразу, как зашла в зал, хотя верхний свет уже потушили. Примерно в тот же момент она потеряла Крисси.

Крисси ощутила острое желание очутиться за кулисами, когда на входе в актовый зал увидела, как всколыхнулись эти бордовые шторки из тяжелой ткани. Решение было принято мгновенно. Она не предупредила Нику и, резко сменив направление, выскользнула из зала.

В коридорах теперь было пусто. Даже здесь свет приглушили и оставалось неясным — по углам действительно кто-то прячется или это лишь игра теней.

Из зала доносился шум толпы, но шаги Крисси все равно звучали слишком громко. Так что когда она завернула в боковой коридор, то решила продолжать свой путь на цыпочках.

Этот коридор оканчивался теми же бардовыми шторами, что обозначали кулисы на сцене. Крисси уже неплохо ориентировалась в КОНе и потому знала, что за этими шторами находится что-то типа гримерной — комнаты, с двумя высокими зеркалами, стульями и кучей пустых вешалок. Но главное — из нее можно выйти на сцену.

Из-за штор тоже доносились голоса. Тише, чем из зала, но зато отчетливее, так что Крисси могла различать, кто говорит.

Когда она дошла до шторы, то замерла в нерешительности. А нужно ли то, что она сейчас собирается сделать? Какой от этого будет толк? Или вред? В любом случае, терять ей больше нечего. Крисси сжала пальцами краешек одной шторы и заглянула за нее.

Не желая себя выдать, Крисси почти не дышала. Она обвела взглядом помещение и поняла, что людей здесь гораздо меньше, чем она думала. Всего несколько ребят в костюмах и белых рубашках. Кто сидел на партах, кто облокачивался на пустые вешалки. Девочек не было. Вероятно, они прячутся за кулисами справа от сцены.

Крисси никто не заметил. Она почти не двигалась и шторы касалась легонько, чтобы та не заколыхалась. Крисси долго выискивала среди присутствующих Андрея, пока не поняла, что это именно он стоит рядом с ней и закрывает плечом половину обзора. Их разделяла завеса плотной ткани и Крисси поспешила это исправить.

Она не стала хватать Андрея за руку, чтобы не привлечь лишнего внимания. Она лишь легонько пробежалась пальцами по рукаву его пиджака и этого оказалось достаточно. Он хоть и дернулся, но не издал ни звука и оглянулся.

Крисси думала, что готова к этому взгляду. Но когда они снова оказались вот так вот близко друг к другу, что Крисси могла ощущать легкий шлейф его парфюма, то ей будто бы стало плохо. Она не отвела взгляд, хотя очень хотела. Крисси легонько кивнула, приглашая Андрея выйти к ней, и сама отошла от шторы, чтобы те, кто находились за ней, не смогли подслушать их разговора. Крисси не имела представления о том, что сейчас собирается сказать, и какой оборот примет их разговор, но в любом случае она не хотела, чтобы их кто-либо слышал.

— Крисси, — тихо сказал Андрей, когда они остановились у одной из стен, пройдя практически весь коридор. — Ты что здесь делаешь?

Крисси остановилась и посмотрела ему в глаза. Он ведь не догадывается, что она уже знает про их с Лизой примирение. Андрей выглядел удивленным, но не раскаявшимся.

— А что? Мне нельзя здесь находиться?

Прозвучало, наверное, плаксиво, потому что Андрей поспешил оправдаться:

— Нет, просто… Просто я не думал, что ты придешь. Я…

Крисси приложила палец к его губам, чтобы он не наговорил чего-нибудь такого, из-за чего она станет его ненавидеть. И так уже было сделано достаточно. Крисси опустила голову и почувствовала, как одновременно по обеим щекам побежали слезы.

— Не говори ничего, — сказала Крисси, хотя Андрей и так уже молчал.

Увидев на ее лице слезы, Андрей взял Крисси за ладони и притянул к себе. Она не сопротивлялась, хотя должна была. Было что-то крайне унизительное в ее положении. Она знала правду, но не хотела ее признавать. Ни боли, ни обиды — все эти эмоции уже давно ее покинули. Осталось только пустота, которую чем-то нужно было заполнить.

— Поцелуй меня, — сказала Крисси и Андрей послушался.

Удовольствие было мазохистским. Крисси не понимала, зачем делает это. Зачем пришла сюда, зачем начала плакать, зачем до сих пор здесь остается… Она проиграла — это было очевидно.

По первому зову Лизы Андрей уйдет. Крисси это понимала. Ей не победить, да и трофей, честно говоря, не был больше таким уж соблазнительным. Стоит только Крисси посмотреть на него, и Андрей станет жадно вдыхать аромат ее волос, стремится отыскать рукой голые участки тела и клясться во всем, что она попросит. Но все закончится, как только она отведет взгляд. В этом и есть вся ее сила. Не важно, насколько глубокое чувство она может вызвать — все закончится, как только она перестанет об этом просить.