Клятва ненависти

Селена была права.

Он будет копаться у тебя под кожей, найдет все твои недостатки и разорвет тебя на куски, пока твое сердце не истечет кровью у его ног.

Я облизала губы и глубоко вздохнула.

— Твой отец устроил бал-маскарад ровно через месяц. Это наша свадьба, и на этот раз ты не можешь уйти от меня. Не тогда, когда мы должны доказывать высшему обществу и нашим кругам друзей, что мы идеальная супружеская пара. Это, конечно, красивый фасад, но ложь это или нет, мы должны убедить их, что мы счастливы в браке. — Я указала между нами вилкой. — Это практика, Киллиан.

— Мы должны быть вежливы друг с другом, — размышлял он с лукавой ухмылкой на губах.

— Вежливыми и влюбленными, — поправила я.

Он разрезал курицу и поднес вилку к губам.

— Там, где есть ненависть, нет любви, — сказал он, прежде чем положить в рот маленький кусочек курицы.

— Между любовью и ненавистью тонкая грань, Киллиан.

— Не для нас.

— Не для нас, — согласилась я. Ибо клятвы, которые я дала, были священны, в то время как его клятвы были запятнаны местью. Наша история любви была обречена с самого начала.

Остаток ужина прошел в тишине, и только стук наших столовых приборов о тарелки эхом разносился по стенам.

Как только наши тарелки были убраны, Киллиан отодвинул стул и встал, бросив салфетку на стол.

— Мы закончили?

Мой желудок сжался, и я кивнула. Он ушел, не сказав больше ни слова, быстро исчезнув за колоннами. Как только он закончил, я схватила свою черную вуаль, мои пальцы дрожали, когда я снова приколола ее на место.

Я не знала, чего именно я ожидала от этих обедов, от того короткого времени, которое нам предстояло провести вместе. Может быть, я хотела увидеть настоящего Киллиана за этой холодной, полной ненависти внешностью.

Или, может быть, я хотела, чтобы он увидел настоящую Джулианну.

Я хотела, чтобы Киллиан двигался дальше — снова влюбился в женщину, которая заслуживала его больше, чем я. Но я принимала глупые решения, которые только сближали нас, а не отдаляли друг от друга.

И чем ближе мы становились...

Тем труднее становилось защищать мою ложь и мои секреты.

Я играла в опасную игру, и если я не буду осторожна, Киллиан может просто возненавидеть меня еще больше.

Ибо правда была хуже моих тайн – и нашей реальности.

Киллиан

Неделю спустя

Я допил виски, чувствуя, как горло обжигает, но, черт возьми, это было именно то, что мне было нужно. Я натянул одеяло на колени и прислонился к спинке кровати. Должно быть, я проспал всего два часа.

Прошла неделя с тех пор, как я вернулся на Остров, неделя с тех пор, как я жил в том же проклятом месте, что и Джулианна, неделя с тех пор, как я был вынужден сидеть и обедать с ней.

Ее присутствие насмехалось надо мной.

Я знал, что Джулианна оказалась в ловушке собственного разбитого сердца. Я видел муку в ее глазах; глаза, которые были так похожи на глаза Грейслин.

Ее серые глаза, как дым после пожара, после ожога... как гребаный пепел, в котором мы лежали. Они становились все темнее и серее, когда она злилась. Эти неповторимые зеленые пятнышки, иногда они прятались за серым цветом, иногда они были такими яркими в ее глазах.

Ее чертовы глаза напоминают мне... о том, что я потерял.

Это была пытка — смотреть, как женщина, убившая мое сердце, ходит по залам этого замка, живая и дышащая. Джулианна носила с собой призрак Грейс, насмехаясь надо мной.

Ярость нарастала, становясь все темнее… смертоноснее.

Ее душа так тесно переплелась с моей, что я чувствовал ее мучения и дышал ими. Ее боль питала монстра, скрывающегося под моей кожей.

Мой телефон зазвонил, оторвав меня от мыслей, и, проверив идентификатор вызывающего абонента, я ответил на звонок.

— Папа, — поздоровался я.

— Ты действительно думал, что сможешь меня одурачить, Киллиан, — сказал он в приветствии медленным и хриплым голосом. Больной.

Мои брови приподнялись в замешательстве.

— О чем ты говоришь?

— У меня везде глаза, сынок.

Блядь.

Я закрыл глаза и потер переносицу.

— Я сделал то, о чем ты меня просил. Она пошла на компромисс со мной, и я позволил ей. Я джентльмен, как ты и просил.

Папа пренебрежительно цокнул мне языком.

— Ты принимаешь меня за дурака, Киллиан? — спросил он, повторяя свои предыдущие слова.

— Нет.

Я услышал шорох на заднем плане и представил, что он все еще в постели. В конце концов, было еще раннее утро.

— Возможно, в твоем словаре быть джентльменом означает унижать свою жену при каждом удобном случае.

Мои глаза расширились, а желудок сжался. Двойной трах. Как он узнал об этом?

— Что? Как…

Он прервал меня.

— До бала-маскарада осталось три недели. Не смей все испортить, Киллиан. У тебя есть три недели, чтобы перестать вести себя как сварливый ребенок и больше как мужчина, каким я ожидаю, что ты будешь. Я вырастил тебя лучше, чем это.

Я потер висок, где начала формироваться головная боль.

— Да, я понимаю.

Он повесил трубку, и я бросил телефон на кровать, борясь с желанием что-нибудь сломать.

Мой отец заставил за мной наблюдать. Каждое мгновение моего дня докладывалось ему.

Проклятье!

Итак, это была либо Эмили, либо Стивен.

Или это может быть Гидеон?

Четыре часа спустя я нашел Джулианну, прогуливающуюся по саду, которая не торопилась, чтобы проверить недавно распустившиеся цветы. Сегодня на ней была изумрудная блузка, заправленная в мягкую белую юбку до щиколотки. И, конечно же, черная кружевная вуаль закрывала лицо.

В то время как волосы Грейслин были платиновыми, почти белыми на солнце, волосы Джулианны были черными и блестящими. Раньше Грейслин шла изящно, покачивая бедрами, а Джулианна ходила прихрамывая. Ее сестра была скромной и никогда не спорила, но моя жена сопротивлялась, делясь со мной своим мнением обо всем, что я ей бросал.

Но все это было притворством.

Ее сила была такой же фальшивой, как и она сама, потому что я мельком увидел женщину, которую Джулианна прятала за своей идеальной уловкой.