Клятва похоти и ярости

Это пробудилось во мне, как какой-то дремлющий зверь, о существовании которого я раньше и не подозревала. Возмущенный внутренний голос кричал, что здесь нет места любопытству, и не важно, сколько электричества пробежало по моей коже от этого мягкого прикосновения его большого пальца. Он вдруг показался мне чем-то опасным и в то же время заманчиво безопасным. Оружием, которое можно было использовать как за меня, так и против меня. Оружием, на которое я опиралась, как будто была уже пьяна.

Он повернул мою голову вправо, обнажая шею, словно собирался вырвать мне яремную вену. Вместо этого его губы легчайшей лаской коснулись моего учащенно бьющегося пульса, и это было еще хуже. Гораздо хуже, потому что вместо того, чтобы он был врагом, моим противником стало мое собственное тело. Я не могла дышать, не могла двигаться, не могла думать, кроме как о мягком прикосновении его щетины к моей сверхчувствительной коже.

— Это бутылка Монраше. — Каждый грубый звук его голоса будоражил мои чувства.

Он захватил меня в плен, стрелял в меня, угрожал причинить мне боль. И теперь он играл мной, как марионеткой на ниточках, и я ненавидела его за это почти так же сильно, как ненавидела себя за то, что хоть как-то отреагировала. Я не была ничьей марионеткой.

Вырвавшись из его хватки, я повернулась к нему лицом. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх, и так близко он был еще красивее. Медовый яд.

Одна темная бровь приподнялась над холодными глазами, словно призывая мышь огрызнуться на кота.

— И ты пьешь его из кружки.

Я поднесла бутылку вина к губам и выпила, надеясь, что если я притворюсь достаточно смелой, то это станет реальностью.

— Лучше?

Грубые пальцы погладили меня по щеке так нежно, что это нервировало. Это прикосновение говорило о том, что он мог бы уничтожить меня, если бы захотел, и ему даже не понадобилось бы насилие.

— А я-то думал, что ты будешь совершенно запуганной, настоящей принцессой Компании. — Он цокнул языком.

— Ты бы не согласился жениться на мне, если бы знал правду, не так ли? — Я сделала еще один глоток из бутылки и улыбнулась, хотя это была злобная улыбка. — Но мой дядя, похоже, знает, что тебе нравятся запуганные и стоящие на коленях женщины.

И дядя Серхио солгал ему.

На губах Джованни появилась злая ухмылка, прежде чем его рука сомкнулась на моем горле. Он притянул меня к себе, и в моих легких зазвенели нотки страха, но к ним добавился пьянящий трепет от ощущения опасности, которая окружала его с такой легкостью. Я, черт возьми, сходила с ума.

— Ты права в одном, крошка. — Его голос был соблазнительным рокотом, который ласкал мои и без того напряженные чувства. — Мне нравятся женщины, стоящие на коленях.

Мой пульс участился, и я знала, что он, вероятно, почувствовал это, возможно, принял за страх, и ему это понравилось.

Он наклонился, и я замерла, когда его губы коснулись моей щеки, оставляя обжигающий след на моем ухе.

— Но мне нравится, когда она мокрая и умоляет. — Его зубы царапнули меня за ухом. — Прямо перед тем, как я трахну ее в глотку.

Мое лицо вспыхнуло, и я прерывисто вздохнула.

— Что ж, похоже, мой дядя подставил нас обоих, потому что ни один из нас не получит того, чего хочет. — Мой голос слегка дрогнул, и я знала, что он это услышал. Я уперлась костяшками пальцев, которыми сжимала бутылку вина, в его грудь, отталкиваясь от него со всей силой, на которую была способна. Этого было недостаточно, чтобы заставить его отпустить меня, но он это сделал.

Ухмылка не сходила с его губ, когда мозолистые пальцы коснулись моих, сжимавших бутылку вина. Я отпустила ее, как будто она была в огне, затем повернулась и практически побежала в свою комнату. Мне нужно было уйти от него.

Глава 7

Джио

Мы с Джексоном вышли из лифта в утреннюю суету чикагской прокуратуры. Помещение наполнил аромат кофе и спертый воздух из кондиционера. Это был запах людей, которые с трудом идут по жизни.

Внимание, которое мы привлекли, проходя между рядами кабинок, не было нежелательным, потому что мужчина, с которым я пришел сюда встретиться, меньше всего хотел, чтобы его увидели со мной. Такова была двуличная природа моего мира. Людям нравятся грязные деньги, но не грязные последствия, которые они влекут за собой. Я подошел к офису окружного прокурора, и его секретарша Диана подняла голову от своего стола. Взгляд молодой женщины встретился с моим, и легкий румянец окрасил ее щеки, когда она кивнула, не пытаясь меня остановить. Я знал, что окружной прокурор был один, потому что платил ей за то, чтобы она сообщала о его передвижениях.

Когда я распахнул дверь, Гектор Лэнгфорд подскочил за своим стеклянным столом, открыл было рот, но тут же захлопнул его снова.

— Мистер Гуэрра. Что Вы здесь делаете? Я мог бы встретиться с Вами…

— Ах, Гектор, ты не хуже меня знаешь, что я здесь для того, чтобы высказать свое мнение.

Джексон закрыл дверь и прислонился к ней спиной, сложив мощные руки на еще более мощной груди. Он был образной стеной, запиравшей Гектора в этом кабинете — вместе со мной. Мало кто из мужчин хотел бы оказаться в таком положении.

Я подошел к окну и полюбовался видом Чикаго, раскинувшимся за окнами. Городу недоставало очарования моего дома, но я мог признать, что в сверкании озера Мичиган вдалеке была определенная красота. Я обернулся, наблюдая, как окружной прокурор тяжело сглотнул.

Гектор Лэнгфорд был невысоким мужчиной, его живот выпирал из-под пуговиц костюма, который, вероятно, когда-то был ему впору. Он поерзал на стуле, широко раскрытыми глазами глядя на дверь кабинета, как будто раздумывал, не сбежать ли ему. Возможно, он думал, что сможет справиться с Джексоном, но я подозревал, что он больше беспокоился о том, что кто-то может сюда зайти. Ему не следовало показываться с кем-то вроде меня. Не то чтобы кто-то мог обвинить меня в преступной деятельности, но слухи распространялись как ветер, перескакивая из города в город. Моя репутация была вписана в кровавую историю Чикаго.

— Я получил сообщение, но не могу сделать то, о чем ты просишь, — прошипел он себе под нос, теребя воротник рубашки.

Я наслаждался его дискомфортом.

— Знаешь, Гектор, я занятой человек. Но я пришел сюда лично, чтобы поговорить.

— Я не могу…

Я расстегнул пуговицу на куртке, позволив ей распахнуться и показать кожаную нагрудную кобуру с пистолетом, закрепленную у меня под мышкой.

— Можешь и сделаешь.

Мужчина нахмурил брови и уставился на меня.

— Или что? Я окружной прокурор. Ты не сможешь убить меня в моем собственном кабинете. — Он старался говорить уверенно, но легкая дрожь в его голосе в сочетании с испариной, выступившей у него на лбу, говорили об обратном. — Мне стоит только сказать слово, и все твои грузы будут конфискованы. Я могу подставить тебя, Гуэрра.