Клятва похоти и ярости

Я снова включил телефон и обнаружил, что комната Эмилии пуста. Я подумал, что она может быть в ванной, где у меня не хватило ума поставить камеру. О чем я сейчас очень жалел. Я мог представить, как хорошо она выглядела бы в душе, когда вода струилась бы по ее идеальным изгибам. Я переключил камеру и застал ее на кухне. Моя рубашка снова скрывала ее тело и оставляла обнаженными ноги. Повязка на ее бедре выглядывала из-под ткани, напоминая мне, что она была птицей, крылья которой я лично подрезал и посадил в свою клетку.

Она кралась по кухне, как взбалмошный хищный зверек, слегка прихрамывая. Я не мог отрицать, что мне хотелось догнать ее, схватить, попробовать на вкус. Она открыла кухонный ящик и что-то достала оттуда. Нож? Затем закрыла его и метнулась обратно в свою комнату. Я не смог сдержать улыбки. Она что, собиралась попытаться убить меня? Я бы не стал отрицать, что она это сделала.

Эмилия Донато не знала, как подчиниться. Она была совершенно уверена, что не хотела выходить замуж за парня, которого выбрал для нее ее папочка, или, точнее, дядя. Я никогда не верил в традицию мафии заключать браки по расчету и согласился только для того, чтобы быстро решить досадную проблему. Но она больше не была раздражающим последствием союза с Компанией. Скорее, этот союз был вишенкой на торте, а она была лучшим мороженым с фруктами, которое я когда-либо пробовал.

Я не мог точно определить, когда это изменилось, возможно, в ту самую секунду, когда я услышал, что она сбежала. Это было неожиданно, импульсивно и вызывающе. И, несмотря на неудобства, она сразу же меня заинтриговала. Кто была эта девушка, которая бросила вызов лидерам двух мафиозных группировок? В тот момент, когда я заглянул в ее красивые глаза и не увидел в них ничего, кроме чистого яда, ее судьба была решена. И когда я почувствовал неровное биение ее пульса под своими губами, это было словно высечено на камне. Она могла убежать, и я бы преследовал ее хоть на край света из чистого принципа. Ее покорность была бы жестокой битвой воли и вожделения, и от этой мысли мой член болезненно затвердел. В течение недели Эмилия Донато стала моей навязчивой идеей, и я бы овладел ею.

Джексон взглянул на телефон в моей руке, и мне было все равно, заметил ли он, что я слежу за ней.

— Ты действительно собираешься заставить девушку, которая сбежала от тебя, выйти за тебя замуж, только чтобы успокоить Серхио Донато?

— Нет.

Он фыркнул.

— Я так и думал. Ты придерживаешься слишком высокой морали, Джио. — Только он или Неро могли бы так сказать, и то только потому, что они были настоящими психопатами. Я был много кем, но меньше всего — высокоморальным.

— Знаешь, ты всегда можешь просто вернуть ее. Реши проблему. — Он снова взглянул на мой телефон, вероятно, почувствовав, что она отвлекает меня. — Я сомневаюсь, что они действительно убьют ее. Они просто выдадут ее замуж за какого-нибудь урода, которого меньше всего волнует ее желание.

Мысль о том, что они убьют ее просто потому, что она не будет их марионеткой, беспокоила меня, но то, что она достанется другому парню… Это вывело меня из себя.

— Она не вернется. — Я не был уверен, что я с ней делаю. Единственное, что я знал — она была моей. К тому времени, когда я закончу с Эмилией Донато, она будет умолять меня оставить ее.

Глава 8

Эмилия

Оказалось, что Джованни редко бывал здесь, и, судя по груде пакетов с едой навынос за дверью моей спальни, один из его людей регулярно доставлял еду. Как сосед, подкармливающий кошку. Ну, мне не нужна была чертова еда Джованни, так что он мог идти к черту.

Его отсутствие давало мне возможность найти выход. Вот только его не было. Входная дверь, конечно, была заперта, без замочной скважины, в которую можно было бы даже попытаться проникнуть. Пожарного выхода не было, а у меня не было крыльев, так что я не могла прыгнуть с балкона. Однако я обнаружила дверь, которая вела на лестницу. С помощью скрепки, украденной из кабинета Джованни, я вскрыла верхний замок и обнаружила террасу на крыше.

От вида захватывало дух: с одной стороны раскинулся город, а с другой — Центральный парк. Прохладный ветерок с солоноватым запахом океана трепал мои волосы, пока я рассматривала мебель в патио и бар в углу. Джованни не производил на меня впечатления человека общительного или расслабляющего, и я задалась вопросом, отпирается ли когда-нибудь эта дверь.

Я достала еще одну бутылку его изысканного вина и рухнула на софу из ротанга, вдыхая свежий воздух, как будто он не был испорчен выхлопными газами города далеко внизу.

Дом у озера был настоящей клеткой, и я провела в подвале больше ночей, чем могла вспомнить, но озеро и лес всегда были рядом, чтобы заключить меня в свои дикие объятия, когда мой отец решал, что я отбыла свой срок. Теперь я жаждала дикой природы, но в этих каменных джунглях ее нигде не было видно.

Я легла, любуясь темно-синим ночным небом, усыпанным звездами. Там я и осталась, попивая вино и ожидая, когда меня осенит какой-нибудь гениальный план побега.

Луна стояла высоко в небе, когда дверь на крышу распахнулась с такой силой, что петли протестующе заскрипели. Джованни был подобен надвигающейся буре, его присутствие стало очевидным задолго до того, как я услышала первые раскаты грома. Сила и обещание насилия прошлись по моей коже, как статический заряд.

— Что ты здесь делаешь? — Его голос был спокоен, но я знала, что это притворство.

Мой пульс участился, и, как ни странно, мне это понравилось. Адреналин, который он вызвал во мне, разлился по венам, как доза героина, рассекая окружавшую меня тьму.

— На что похоже, Джованни? — Я подняла бутылку вина.

Его тень упала на меня, его энергия была такой же удушающей, как рука, которой он сжимал мое горло пару ночей назад.

— Как ты сюда попала?

Я села и развела ноги в стороны, пока мои ступни не коснулись пола, а голые колени — мягкого материала брюк его костюма.

— Взломала замок.

Он приподнял бровь.

— Ты взломала замок?

Ренцо научил меня вскрывать замки, когда мне было десять. Я почти улыбнулась, вспомнив, как мы с Ренцо и Кьярой сбежали из дома и разбили лагерь в лесу, пока люди моего отца не нашли нас.

— Ты не первый, кто пытается меня запереть.

Наступила пауза, во время которой его пристальный взгляд скользил по мне.

— Взламывала замки, проникала в мою комнату…

Я посмотрела на рубашку, которую украла из его шкафа ранее.

— Скажи, Эмилия, ты смелая или просто глупая?

Я провела рукой по вороту черной рубашки, застегнутой на все пуговицы, и его глаза проследили за моим движением, как у ястреба. Я вскочила на ноги, не то, чтобы это уравняло нас или сделало его менее устрашающим. Тем не менее, это заставило меня прижаться к нему, диван оказался у меня под коленями, и я оказалась в ловушке.

— На мне все равно смотрится лучше. — Это была абсолютная ложь, потому что на Джованни была точно такая же черная рубашка, и она липла к нему, как брошенный любовник, который не может отпустить его.