Клятва врача

Лиза повернулась ко мне, плотнее закуталась в шаль – солнышко из-за деревьев не добивало до скамейки.

Вести такой пограничный разговор с княгиней мне совсем не хотелось, но пришлось. Успокоил как мог, описал диету для беременных: тут главное не разъедаться, не налегать на жирное и жареное. Ну гонять подальше курящих.

– Это почему же? – удивилась Лиза. – Курить вредно?

– Даже не сомневайся. Табак поражает легкие, вызывает опухоли. Злокачественные.

Начал объяснять про опасность рака, но тут объявился дворецкий, деликатно покашлял за спиной, после чего пригласил к завтраку.

Сам себе удивляюсь. Наверное, устаканилось всё. И нетерпение первой встречи здесь, в Вольфсгартене, очень быстро сменилось покоем. Да и Лиза тому поспособствовала – отойдя от первых приступов токсикоза, окружала меня заботой и вниманием. Мы гуляли по парку, музицировали в гостиной. Вернее, я слушал, как она играет. Из меня музыкант тот еще. Единственное, что напрягало, это общие приемы пищи с князем. Вроде бы и настроен ко мне максимально благожелательно, выдает новые авансы и обещания помочь по возвращению в Россию, а все как-то неловко. Будто я стал неким третьим членом семьи с неясными правами и обязанностями. Это, кстати, почуял и Петерман, который сначала думал, что я просто приглашенное светило, приехал проверить назначения семейного доктора, отчего явно напрягался. Но потом увидел, как я свободно общаюсь с великими князьями – не каждому другу дозволяется такое поведение, – и что-то начал подозревать.

Немцу я скормил историю про лечение проблемной спины великого князя, которое привело меня к статусу чуть ли не друга семьи, и он вроде удовлетворился такой версией. А уж после того, как мы с Романовым споили акушера «Кровавой Мэри» до состояния застенчивости, и вовсе перестал мыслить в неправильном направлении. По крайней мере, во время совместного приема пищи прекратил слишком уж явно отслеживать, кто на кого и как смотрит.

И тут Сергей Александрович деликатно мне намекнул насчет моих дальнейших планов.

* * *

От Франкфурта до Вюрцбурга меньше полутора сотен километров по железной дороге. Есть и такой маршрут, когда поезд дальше не идет, но я сел в мюнхенский, он мне удобнее по времени оказался. Ехать недолго, даже переодеваться не стал. Ботинки только стащил, чтобы ноги подышали. Но ехал первым классом – надо держать марку. Чтобы по дороге не скучать, начал писать наброски статьи про пробу с кроликами и жабами. Во-первых, надо узнать, как сейчас дело обстоит с гормонами гипофиза. Есть новости о гонадотропном гормоне? Убей, не помню, когда его открыли. Тем более про хорионический гонадотропин не знаю ничего, кроме названия. Кроликов фигачить начали вроде в двадцатых или даже тридцатых, но тест стал настолько популярен, что родил идиому в английском «кролик умер». Юмористы, ничего не скажешь. Признак Чедвика с синюшной шейкой матки, выжженный каленым железом в мозгу каждого студента, Петерману был знаком на уровне «что-то такое слышал». Терра, как говорится, инкогнита.

Немецкого акушера я запугал, плагиатить не должен. В крайнем случае у меня есть в свидетелях императорские высочества, если что, прижучу доктора так, что мало не покажется. Я лучше открытие профессору Снегиреву отдам, завкафедрой соответствующей в Москве. С Владимиром Федоровичем я знаком и сказать о нем могу только хорошее. По крайней мере для акушерства с гинекологией он сделал намного больше, чем Петерман. Пусть научно обосновывает. Ну и меня как автора идеи упоминает. Решено, буду в тех краях, обязательно встречусь с ним.

Да, я занимался в поезде чистой прокрастинацией. Предавался бесплодным мечтаниям, пил чай и лентяйничал. У меня, знаете ли, душевная травма. Хотя на самом деле нет. После предъявления Сергею Александровичу жаб он успокоился, даже курить меньше стал. А как забили крольчих с ожидаемым результатом, и вовсе какие-то романсики напевать начал. Лиза и так была уверена. Рвота хоть и повторялась с завидным постоянством, но раза три в день, так что великой княгине даже голодать не пришлось.

Короче, на перрон вюрцбургского вокзала я ступил в довольно хорошем настроении. Вечно хмурый после лечения Кузьма пошел звать носильщика. Видано ли дело, ни один к вагону первого класса не прибыл. Или здесь из таких выходят настолько редко, что забыли, когда и случалось такое? Но примчался, топая сапогами, даже изобразил одышечку легкую, мол, прошу оценить сервис повышенным тарифом. А вот нет. Не заставил бы ждать, получи, а так – согласно прейскуранту.

Гостиницу нам порекомендовали хорошую, чуть не с пятисотлетней историей, «Ребсток». Недалеко, минут пять на извозчике, всё пристойно. И до университета всего ничего, буквально в двух шагах. Впрочем, у них тут всё рядом, потому что сам город микроскопический. Куда ни плюнь, на окраину попадешь. Но чистоту блюдут, гады. Кузьма уронил какую-то бумажку, так примчался полицай, заставил поднять и в урну отнести.

– Барин, может, можно послабление порошкам дать? – спросил он после погони за листиком. – Сил терпеть это нет. Кусок в горло не лезет.

– Пять тысяч тоже стоит таблетка для послабления, – порадовал его я. – У меня таких денег лишних нет.

Очевидно, у господина Невструева тоже не нашлось, и до гостиницы он молчал.

Хороший номер, просторный, без изысков, но мне они и не нужны. Кровать не скрипит, матрас не продавлен, клопы не ползают, горячая вода присутствует. Мебель помладше пяти столетий, не разваливается. И персонал вышколенный, шуршат совершенно незаметно, но качественно.

Собственно, у меня оставалось еще два дня до будущего дня рентгенолога. Спешить некуда, успею и познакомиться, и пообщаться. Поэтому я даже гулять не пошел, поужинал и лег спать.

Глава 21

НЬЮ-ЙОРКЪ. «Изъ Мексики сообщаютъ, что въ Тексакапу въ тюрьм? сожжены живыми по приказанiю судьи 10 челов?къ, обвинявшихся въ ереси».

ЛОНДОНЪ. «Турецкое посольство опровергаетъ сообщенiе газеты “Standard” о задержанiи и утопленiи въ Босфор? турецкихъ революцiонеровъ».

ПЕТЕРБУРГЪ. «Нов. Врем.» телеграфируютъ изъ Владивостока: «Изъ Пекина сообщаютъ: Англiйская эскадра сосредоточилась въ Фучеу. Англiя ищетъ предлога объявить войну Китаю. Политическое положенiе на крайнем Восток? неустойчивое: надо ожидать опасныхъ осложненiй, вызываемыхъ англичанами. Ради противод?йствiя усп?хамъ Россiи Англiя злостно интригуетъ на вс?хъ пунктахъ въ тщетной надежд? поднять свой пошатнувшiйся престижъ на Тихомъ океан?».

ЛОНДОНЪ. «Агентство Рейтера» уполномочено заявить, что изв?стiе «Times» о мнимомъ русско-китайскомъ соглашенiи относительно уступки порта Артура лишено всякаго основанiя.

ВИЛЬНО. «Открыты курсы сестеръ милосердiя Краснаго Креста и скорой медицинской помощi».

Из утренних газет меня больше всего заинтересовала не новость о Порт-Артуре и прочая политика, а сообщение из Вильно. Моровский обещал перед отъездом связаться со своими знакомыми врачами в Польше и обсудить с ними скоропомощный конгресс. Еще месяцем ранее мы напечатали по заказу несколько методичек на тему организации службы «03» в крупных городах: кадровая структура, система диспетчеров и оказание первой помощи. Разослали их почтой по больницам в Варшаву, Одессу, Ригу, Киев, Харьков, Тифлис, Ташкент, Вильно и Нижний Новгород. Такой вот почти спам. Покрыли, так сказать, самые крупные города империи. Причем Вильно в списке, насколько я помнил, не было. А вон они, впереди планеты всей.

– Барин, гимнастический зал, стало быть, свободен. – В номер зашел Кузьма, на подносе у него стояла чашка кофе. А еще лежал брецель – немецкий калач. Свежий, духовитый!

– Ты что же… Освоил местный язык? Откуда знаешь про зал?

– Да зашел, когда вам за кофием ходил, – простодушно ответил слуга. – Один немец там со шпажкой упражнялся, ну да он вам не помешает – места полно.

Пока Кузьма сервировал мне быстрый завтрак, расспрашивал про переливание крови. Слухи об участии кайзера дошли и до него.