Ключ без права передачи
Шрифт:
– А вот у поэта Светлова была другая позиция. Он сказал: "Я легко обойдусь без необходимого, но я не могу без лишнего".
Майданов гнул свое:
– Это его дело.
– Да что вы с ним разговариваете, Марина Максимовна?
– не выдержала Юля Баюшкина.
– Гоните его!
Юля была в этом деле не только сторонним наблюдателем, как могло показаться.
– Гоните меня!
– как эхо, отозвался Майданов и пошел на выход. Скомканным бумагам придал вид букета и положил на учительский стол.
В тишине за Майдановым вышел Алеша Смородин.
– Сделай мне одолжение: забери свой мусор и извинись.
Майданов на секунду оторопел от ледяной корректности этих слов, потом сказал: "Еще чего!" - и, вырываясь, мазанул Алешу рукавом по лицу, по очкам. Очки упали, брызнуло стекло.
– Извиниться, говоришь? Я извиняюсь!
– сказал Майданов Смородину, у которого сразу сделалось беспомощное и напряженное лицо.
– Не будешь лезть под горячую руку…
Тут кто-то запихнул ему за шиворот его бумажный букет. Развернувшись, чтобы ударить, он увидел Юлю Баюшкину. Она негромко уронила:
– Все, Майданов. Ко мне - не подходи.
Да, она имела власть над майдановским существованием - он ссутулился и потух.
3
Назаров шел по коридору с записной книжечкой. Дверь химического кабинета открылась: урока там не было, и Назарова окликнула Эмма Павловна, химичка:
– Кирилл Алексеич!
– Да?
– Вы ничего мне не скажете? Ни словечка?
– Назарову показалось, что с ним кокетничают.
– Виноват, Эмма Павловна, но по одному уроку судить нельзя…
Эмма Павловна - молодая блондинка со сложной прической, завидным цветом лица и крупными клипсами. Она пошла рядом с Назаровым.
– Я понимаю… Я там кое-что скомкала… Трудно, знаете, когда на уроке сидит мужчина с таким пронзительным взором!
Он что-то промычал.
– Да еще класс тяжелый, развинченный. Один Женечка Адамян чего стоит!
– Это тот, что вопросы задавал?
– Вот-вот! Специально готовит эти свои пакостные вопросы, чтобы насмехаться над учителем! Между прочим, сынок главного инженера с химкомбината…
– Вот как?
Ему надо было на четвертый этаж, а Эмма Павловна не отставала, у нее "накипело".
– Уймите его, Кирилл Алексеич, я прошу! Знаете, я просто вся ликую, что у нас к власти пришел, наконец, мужчина!
Назаров, глядя на свой ботинок, сказал:
– Эмма Павловна, а вы не давайте ему такого удовольствия - насмехаться. Он - вопрос, а вы ему - ответ, толковый и ясный.
– Ну, знаете…
– А что? Он был в своем праве - на уроке химии интересоваться открытием, за которое академик Семенов получил Нобелевскую премию по химии. А вы были как-то уж очень уклончивы… а?
– Но вопрос не по теме! Да ему и не нужен ответ, он и так знает… - Эмма Павловна розовеет.
Сверху спускался Алеша Смородин. С портфелем - видимо, уходит совсем.
– Стоп, - сказал Назаров.
– Почему не на уроке?
– Вот, кстати, тоже из 10-го "Б", - вставила Эмма Павловна, уйдя с облегчением от неприятной темы.
Назаров
кивнул - мол, знаю, помню.Алеша словно разбужен вопросом, как бы удивлен.
– Отпустили, - ответил он.
– Я очки разбил.
Он предъявил очки и туда, где отсутствовало стекло, с печальной издевкой просунул палец.
– Ну и что? Посидел бы, послушал учителя. Слух в порядке, надеюсь?
Юноша наморщил лоб, усиленно вглядываясь в Назарова.
– Видите ли, - сказал он очень искренне, - когда у человека минус пять и нет очков, он неадекватен сам себе. Кругом туман потому что, вата… Кроме того, у нас два последних урока - сочинение, так что слух ни при чем…
Вздохнул, повернулся и пошел вниз, касаясь перил. Ему не нужна была санкция Назарова на уход.
– Вот как они разговаривают! И это еще лучший из них, - сокрушенно сказала Эмма Павловна.
– Понятно… "Неадекватен сам себе", - повторил Назаров насмешливо.
– Откуда, спрашивается, набрались?
Назаров вытащил из внутреннего кармана тот календарный апрельский листок, где стояло: УРОВЕНЬ УРОКОВ ХИМИИ!?!
– Да, кстати. Это я нашел среди записей Серафимы Осиповны. Ознакомьтесь.
Он отдал листок химичке и сразу ушел. Чтобы человек не вскидывался, не спешил обороняться, теряя лицо, а мог подумать.
4
Потом он заглянул в кабинет литературы, там была полуоткрыта дверь.
– Десятый "Б"?
Класс вскинул головы, некоторые встали, другие медлили, прикованные к своим исповедальным листочкам.
Кто-то сзади невинным тоном спросил:
– Вы ревизор? На всех уроках будете?
– Тихо ты, остряк, - послышался благоразумный шепот.
– Извините, Марина Максимовна, я отниму полминуты.
Она кивнула. В отличие от ребят, она уже представляла себе, что он такое, что кроется за жестким спокойствием его облика, слегка измененного в худшую сторону недавней стрижкой… От этого человека в начальственной роли она не ждала ничего хорошего для себя.
– Мы могли познакомиться на химии, но там я решил - не стоит… Будем лучше считать, что этого урока, половину которого вы превратили в балаган, - не было. Плохое получилось бы начало у нас… Я Назаров Кирилл Алексеич, новый директор. Временно - пока отозван на сборы ваш военрук - буду вести начальную военную подготовку и автомобильное дело. Вот… Представители сильного пола должны радоваться: смогут получить водительские права…
– А мы?
– спросила Таня Косицкая, в лице которой 10-й "Б" готовил смену Татьяне Дорониной, которая как раз в том месяце красовалась на обложке "Советского экрана". Сходство и впрямь было!
– Нам будет чему радоваться?
Назаров едва заметно поклонился - наверное, ее внешним данным.
– Не беспокойтесь. С новой четверти я и вас "охвачу" - на уроках обществоведения, это мой главный предмет. Есть еще вопросы?
Пауза.
– Вопросов нет. Тогда работайте.