Ключ для хранителя

– Я тебя давно простила, Вероника. И совсем на тебя не злилась. К тому же в том, что сейчас с Олесом, ты совсем не виновата, - сглотнув слюну, призналась я в свою очередь.
– Это моя вина. Пусть косвенная, но моя... А с Симом сами разбирайтесь за его побои. Но, если ты действительно хочешь нам помочь?.. Хорошо, пойдем, будем бдить в четыре глаза. До утра еще далеко...

Наши ночные бдения в четыре глаза продолжались часа три. Мы подтащили к кровати два глубоких кресла и тихо сидели в них, подогнув под себя ноги, лишь изредка переговариваясь шепотом. Не знаю, что собиралась делать в случае форс-мажора Вероника, но мне, кроме того, как настороженно пялиться на свечение мужчины, больше взбодрить себя было нечем. Хотя, случай такой, вскоре представился...

Перед самым рассветом, я, незаметно для себя первой дезертировала в глубокий сон, который длился, как мне показалось, всего несколько секунд. А была разбужена натужным стоном баронессы, спросонья принятым мной за пароходный гудок. И первое, что увидела, криво подскочив с кресла, Олеса, с упорством пьяного медведя, пытающегося покинуть кровать.

– Вета, помоги мне его уложить обратно, - пропыхтела Вероника, героически повисшая на мужчине.
– Он меня или не слышит или игнорирует.

– Сейчас, - поколебавшись лишь секунду, подскочила я с другой стороны и, отвернув лицо в сторону, руками уперлась в его плечи.
– Вот ведь, как не вовремя.

Олес сопротивлялся до последних сил, еле слышно бормоча что-то себе под нос, но, нам, нашими совместными с баронессой потугами, все же, удалось уложить его обратно. Правда, не надолго, потому что в состоянии мужчины, явно произошли какие-то перемены и он вскоре вновь зашевелился. На этот раз, правда, попытки встать не предпринял, а лишь слабо застонал, повернув голову в нашу сторону... И открыл глаза... Я испуганно отпрянула за спину Вероники, но, как видно, опоздала и в повисшей тишине, прозвучал его хриплый голос:

– Натэя, ты жива. А я думал, что вас с Танасом уже нет... Эти люди... Подойди ко мне...

Я обреченно заскулила и, закусив губу, вышла из-за своего "укрытия":

– Тебе нужно поспать, Олес. Ты очень слаб.

– Поспать?..
– переспросил он и снова застонал.
– Мне кажется, я все время сплю... Я вас искал... Долго искал. И какое счастье, что ты жива. А где наш сын?
– вдруг напрягся мужчина и приподнял голову в попытке оглядеться по сторонам.
– Натэя, где Танас?
– произнес уже в полный голос, а потом, будто опомнившись на мгновенье, пристально на меня посмотрел.
– Ты не Натэя, - прозвучало, как смертный приговор. После чего он вновь откинулся на подушки и закрыл глаза...

– Ве-вета, - заикаясь от страха, пролепетала дама.
– Он что, снова заснул?

Но, мне картина происходящего предстала куда понятнее и по катастрофически гаснущему свечению я поняла, что это далеко не сон:

– Нет... Он умирает, Вероника... Да что же это такое?!
– зарычала я так, что баронесса тут же рухнула обратно в кресло, а потом собрала все известные мне ругательства из обоих миров оптом...

И разве есть в этом мире справедливость? За что человеку достается такая смерть? Чьи пакостные грехи он ей прикрывает? А это хобье бессилие, нависшее над комнатой темным покрывалом... Бессилие?.. "Ну, уж нет. Я должна сделать все, что смогу", - постепенно начала я выравнивать дыхание:

– Вероника, выйди, пожалуйста, из комнаты.

– Что ты собираешься делать?
– с готовностью подорвалась она с места.

– Буду его лечить и лучше тебе этого не видеть...

Сказать то можно все, но, вот как воплотить свои посулы в реальность, мне сейчас и предстояло выяснить, сняв цацку и перекрыв возможность вмешательства извне.

Я присела над умирающим мужчиной и внимательно вгляделась в его энергетическую оболочку. Бурая сетка заклятия, наброшенного на него, работала исправно, качая из желтого свечения Олеса последние жизненные силы. И только в области груди ее мелкие ячейки будто растянулись, истончившись настолько, что стали едва заметными даже моему алантскому глазу.

– Думай, Ветвяна Полунич, думай...
– подбадривала я сама себя.
– Рвать ее опасно... Постепенно отсоединять - долго и... тоже опасно. Вдруг что-то не то задену... Та-ак, как лечат больных, если нельзя оперировать, мать вашу, доктор Смерть?.. Если нельзя оперировать, надо сделать так, чтобы организм сам стал бороться, - закусила я от волнения губу.
– Консилиум закончен. На дальнейшие предложения нет времени, - нависла я над Олесом и вытянула руки вперед...

Задача предстояла нелегкая и мои серебристые лучи, тонкие, как спицы Елании, осторожно потянулись к поврежденным "злокачественным" ячейкам. Дальше нужно было, как можно осторожнее, проникнуть под них и нырнуть в тающее свечение Олеса. Все это я проделала очень старательно, лишь периодически замирая, чтобы перевести дыхание и дальше продолжить свой "извилистый" путь... А когда первый этап был пройден, я с нажимом начала вкачивать свою алантскую энергию в потухающую жизнь мужчины. И постепенно, невыносимо медленно, серебристая алантская сила потекла по телу лежащего неподвижно Олеса, выдавливая из себя инородную темную массу. Теперь уже она, защищалась, цеплялась за изменившее свой цвет свечение... Но, борьба эта длилась недолго. И, вспыхнув напоследок, бурые хлопья, наконец, потухли, оставив после себя неприятный запах сырого погреба.

– Фу-ух, - облегченно выдохнула я обтерла со лба выступивший пот.
– Как ты там у нас?

Олес по-прежнему был неподвижен, но неестественная бледность его, бросившаяся мне в глаза еще вчера, постепенно уступала место легкому румянцу, а глубокое дыхание мужчины теперь напоминало мирно спящего человека.
– Теперь, надо его действительно полечить и почистить. Что там у нас было с ногой?.. Левой или правой?..
– задумалась я не на шутку, ведь для правильного сравнения мне необходимо было знать, какая из них здоровый образец.

Пришлось, для пущей верности, поддергивать на мужчине штанины. И здесь ответ пришел сам собой - красноватой опухолью вокруг колена на... левой ноге. Дальше дело пошло быстрее и уже минут через пять, полностью "обслуженный пациент", действительно мирно спал... Я же застыла над ним в полной нерешительности. Потом вновь присела с краю и взяла за руку, большую, теплую и мозолистую:

– Прости, Олес. Но, мне необходимо знать то, что видел ты перед тем, как тебя остановили...

Морозное зимнее утро... Я стою у высокого дома из свежих бревен и, улыбаясь, жду, когда с ледяной горки скатится румяный мальчик в меховом тулупчике. Рядом со мной, в пол оборота, молодая женщина, скорее еще девушка, в накинутой на плечи кроличьей шубке... Натэя... Да, это, точно она: светло русые волосы, убранные под ободок, большие глаза, голубые и, кажется, бездонные, и фамильный "греческий" нос. Она смотрит на мальчика и нервно покусывает нижнюю губу. Тоже, видимо, семейная черта... Но, мальчик явно к нам не торопится:

– Папа, смотри, как я научился!
– помогая себе рукой, в облепленной ледяными катышками варежке, он поднимает в воздух кривого на один бок снеговика.
– Ну, как?
– расплывается щербатым ртом.

– Ты мой волшебник! Смотри, дом так же не подбрось, - довольно смеюсь я.

– Танас, а ну, поставь это недоразумение на место!
– явно, не разделяет моего восторга Натэя. В голосе ее звучит плохо скрываемая тревога. Она поворачивает ко мне свое лицо и смотрит в глаза.
– Ты представь, он его через половину села сюда вот так же перетащил.