Ключ от преисподней

– Сцац кру ва! Ща ралыа-вар-ув! Охота! Урва-кац. Наш!

Я поперхнулся куском сушёного мяса, которое достал из вещевого мешка, чтобы утолить голод. Между совершенной бредятиной из непонятного нагромождения звуков я услышал русскую речь… Хотя, скорее всего, это работа навыка Лингвистика: все слова совершенно чужого языка перевести он не мог, но имеющегося уровня оказалось достаточно, чтобы понять часть фразы вожака барголов.

– Они что, разумные? – хмыкнул Амёба.

– Сейчас выясним, – тихо проговорил я и обратился уже к барголам. – Мы пришли сюда через портал. Зла никому не желаем и на добычу не претендуем. Ответьте, кто вы? Игроки?

– Уаро вкра понимаешь?.. – удивлённо проговорил вожак. – Урва-кац цвар-вкар. Старейшины вадор-варо. Следуйте ова-враок!

Успешное использование навыка: Лингвистика + 2

Я обратился к своим товарищам, всё это время пребывающим в полном непонимании, но с интересом слушая слова вожака, надеясь понять его слова хотя бы по интонации:

– Кажется, они хотят забрать мясо кабана и отвести нас к своим старейшинам…

В этот момент лидер барголов в знак миролюбия (во всяком случае, я надеялся, что именно миролюбия) с силой воткнул копьё в землю и замер на месте, сразу несколькими руками указывая себе за спину и сверкая потной чёрной кожей под лучами поднимающегося над лесом солнца.

– Ну раз такое дело… Предлагаю пойти за ними, тем более что обломок Ключа находится в том же направлении, – неуверенно предложила Амазонка.

Глава 15. Слово старейшины

Было в этом что-то от киберпанка… Кажется, совершенно обычные копья с наконечниками из какого-то радиоактивного или светоотражающего материала, накалившись до предела, резали теперь тушу кабана, будто нож масло. Запахло жареным мясом и палёной шерстью, от вони слезились глаза и появлялось желание сжать ноздри и дышать только ртом (что было весьма проблематичной задачей, учитывая тот факт, что как такового носа у меня не имелось), зато копья мгновенно прижигали разрез, препятствуя выходу крови.

– В военно-полевой хирургии раньше такое часто практиковалось… Правда, потом изобрели антисептики, наркозы и прочие радости жизни, поэтому от прижигания отказались, – усмехнулся Паук. – Но однажды мне пришлось проводить несложную операцию без антибактериальных средств, и вот тогда…

Перед походом до места обитания старейшин барголы провели небольшую трапезу, вгрызаясь в только что отрезанное мясо острыми зубами и с удивительно быстротой поедая куски кабаньей плоти. Самое интересное – их масса увеличивалась пропорционально потреблённой пище, однако, в отличии от тех же лесовиков, далеко не на сто процентов от потреблённого мяса.

– Создаётся ощущение, – размышлял Амёба, с интересом наблюдая за трапезой, как оказалось, разумных существ. – Что наши новые друзья находятся в цепочке где-то между нами и здешними обитателями… Я что хочу сказать: для них правило десяти процентов работает. Но, скорее, не десяти процентов, а двадцати-тридцати, а то и всех сорока, тогда как лесовики получали едва ли не сто процентов потреблённых веществ.

В ходе трапезы масса всех двадцати барголов существенно выросла. Теперь самые маленькие из них лишь немногим уступали своими габаритами стройной Иве, а наиболее крупный вожак обогнал Ивана не только по росту, но и массе. Однако в какой-то момент пирушка попросту прекратилась. То ли организм барголов не был предназначен для бесконтрольного роста, то ли оставшееся мясо они планировали отнести остальным членам племени, но существа вдруг встали и принялись за активную работу.

Тело кабана нарезали на параллелепипеды по тридцать-шестьдесят килограмм. Барголы взвалили на плечи подходящие по размерам куски: небольшие особи – маленькие, чуть покрупнее – побольше, и в сопровождении здоровых охранников, будто муравьишки, побежали в лес, чтобы отнести добычу в свой дом.

Вожак, подняв своё копьё и сверкая на солнце чёрной кожей, проговорил:

– Следуйте вар-вако-уф, равок-лык. Деревня окрав-крок!

Союзники, не имеющие навыка Лингвистика, с удивлением уставились на меня. Я развёл руками:

– Говорит, чтобы мы следовали за ними.

Судя по всему, барголы нас опасались. Возможно, все, кроме самого вожака. Что мешало им напасть, имея количественное преимущество? Думаю, вид поверженного хряка внушил барголам уважение к пришельцам, и, если они и имели какие-то мысли по поводу нашего убийства, решили выбрать мирный способ взаимодействия. Более того, с точки зрения элементарной безопасности, барголы поступили весьма опрометчиво, во-первых, выделяя минимум охраны для колонны с мясом, во-вторых, оставляя чужаков позади себя.

Однако нападать на этих, кажется, вполне разумных существ было попросту бессмысленно: в целом аборигены оказались довольно дружелюбными, да и в здешних локациях ориентировались куда лучше и могли серьёзно нам помочь. Тем более Амазонка, Чувство опасности которой уже не единожды помогало серым, на этот раз показалась вполне спокойной. Я кивнул и первым подошёл к высоченному вожаку барголов, возвышавшемуся надо мной на метр-полтора, призывая своих союзников присоединиться к группе.

Но всё-таки, зачем вожак позвал нас в собственную деревню?

***

Дорога до пункта назначения заняла, наверное, часа полтора. При этом на протяжении всего пути вожак группы барголов постоянно пытался с нами заговорить. Мне и самому интересно было узнать побольше об этом мире и здешних условностях Системы, но навык Лингвистика прокачивался крайне медленно, а у моего собеседника его, очевидно, не оказалось вовсе.

Выяснить удалось немногое: народ барголов обитает в деревне, скрытой между толстыми дубами, прямо у текущей через все местные локации реки. Река называется Ааль (ну или как-то похоже на это сочетание звуков), племя постоянно бьётся за жизнь с несколькими видами противников. Первый – уже виденные нами вепри; название оставшихся двух, к сожалению, перевести не удалось, а актёрские способности вожака (которого, кстати, звали Лоркалем) не позволяли ему сколько-нибудь похоже изобразить терроризирующих деревню существ.

Через некоторое время чёрный поток из барголов, тащивших мясо, влился в пределы небольшой деревеньки с футуристического вида домиками, напоминающими то ли вигвамы, то ли остроконечные юрты, причём построенные впритык друг к другу и, очевидно, имевшие между собой переходы.

Деревня представляла собой небольшое очищенное от растительности пространство, окружённое сплошной линией из домов: частично деревянных, частично просто шатров. С трёх сторон поселение было окружено искривляющимся руслом реки Ааль, с четвёртой — подступающим к самым домам лесом. Плотная окружность из домов разрывалась лишь в двух местах: на востоке и западе, для выхода к лесу и воде, соответственно.

Многие дома казались заброшенными, однако народу к большим кострам высыпало довольно много, никак не меньше сотни аборигенов. Все: от детей с ещё нарезвившимися хвостами и полными ручками (они, как ни странно, тоже имели разные габариты; крупные ребята были даже больше некоторых взрослых) до умудрённых летами стариков, чьи лица оказались испещрены десятками морщинок — радостно приветствовали охотников, принёсших в селение пищу. К трапезе барголы почему-то не приступали, хотя всё к ней было готово.